Мятные пряники - Анастасия Енодина

— Я тоже обещаю, — сказал Лисмус и добавил лично для меня, посмотрев серьёзно мне в глаза: — И я всегда держу данное слово.

Ивар и Тима заслышали флакнорсов издалека — эти существа не скрывались. Догнать людей не было срочной задачей, они шли по следу и злобно шипели друг другу о своих бедах. Нертось, полетевший с людьми на сбор дров — кондор обожал наблюдать, как другие работают, это действовало на него успокаивающе — вытянул шею и прислушивался к незнакомым звукам. Он весь обратился в слух, и даже не обратил внимания, как к его лапке Ивар прикрепил записку, и посмотрел на вампира недовольным правым глазом только тогда, когда тот тихонько ткнул его пальцем в крыло.

— Эй… — осторожно начал он. — Ты же умный…и сильный…тебе ничего не стоит отнести это Юрию… — вампир улыбнулся, вкладывая в свою улыбку всё обаяние, которое, надо сказать, всё-таки сразило кондора, и тот посмотрел на Ивара уже левым глазом. Левый его глаз почему-то всегда был менее недовольным, чем правый, будто Нертось видел мир в разных красках: если смотрел правым — мир казался ему мрачным и враждебным, а если левым — то всё оказывалось не так уж и плохо. Однако по неизвестным причинам он предпочитал пользоваться правым.

Нертось шумно захлопал могучими крыльями, поднимаясь вверх. Возможно, будучи действительно умной птицей, он действительно хотел предупредить всё-таки не чужих ему людей о грозящей опасности.

— Ладно, нам теперь в лагерь нельзя, вообще лучше уходить, пока они и наш след не взяли.

— Если нам всё равно, в какую сторону идти, то у меня есть идея! — сказал Тимофей. — Можно идти по муравьиным тропам, они же будут злиться на нас и пускать кислоту… Не очень разбираюсь в запахах, но думаю муравьиный должен отбить или хотя бы исказить наши…

— Хорошо, пусть так, но нам следует попытаться обогнуть флакнорсов и добраться до дома Гурилия раньше их, — прикидывал вслух Ивар. — Это будет не так-то просто: они, как и мы, хотят попасть туда самой короткой дорогой. Скорее всего, сейчас они пойдут по нашему следу и выйдут к лагерю… Если Нертось не подведёт, флакнорсы потеряют время на погоню за нашими, и мы успеем осмотреть дом человека с химическим именем.

Тимофей пожал плечами: план его товарища звучал убедительно.

Ориентировался вампир превосходно. В темноте и незнакомом лесу он безошибочно определял своё местоположение относительно искомого дома и относительно флакнорсов с учётом скорости их перемещения. Муравьиных троп было превеликое множество, но идти по ним всё время было чревато последствиями — храбрые насекомые стремились изгнать людей со своей территории и норовили влезть в башмаки и, пожертвовав жизнью, принести интервентам максимальное неудобство.

Пришлось идти всю ночь и пол дня, хотя с рассветом стало ясно, что флакнорсам их уже не догнать. Тимофей оказался выносливым, и хотя вампир несколько раз ненавязчиво намекал о привале, технолог лишь говорил, что вампиры, согласно их общепринятым описаниям, известным ему от своей небезызвестной мечтательной коллеги, должны уметь преодолевать большие расстояния, но раз надо остановиться, он не против, но по-прежнему неутомимо шёл дальше.

Потом Ивар перестал предлагать отдых — до дома, по его подсчётом, оставалось несколько часов ходу. И он не просчитался.

Дом Гурилия был небольшой, довольно новенький и уютный. Вокруг него располагались аккуратные ухоженные клумбы с цветами. Вампир громко постучал в дверь, но никто не ответил.

— Есть кто дома? — крикнул Тимофей, но дом ответил молчанием.

Он дёрнул за ручку двери, и она легко открылась, однако за ней оказалась вторая дверь, на которой была табличка, которая гласила «если я вам понадобился, можете подождать меня в доме, рано или поздно я вернусь».

— Рано или поздно всё равно будет поздно, — задумчиво протянул Тимофей.

В замочной скважине был оставлен ключ, Ивар повернул его и толкнул дверь. Со скрипом в петлях она поддалась, и мужчины оказались в комнате, заставленной рамами для картин, а так же свёрнутыми в трубочку холстами. Тима подошёл к письменному столу, заляпанному красками и заваленному всякими кисточками, тюбиками, баночками и прочими инструментами для живописи. Он провёл пальцем по столешнице и посмотрел на оставленный на слое пыли след.

— Похоже, нет смысла его ждать здесь, — заметил он, изучая пыль на пальце, а затем вопросительно глянув на Ивара.

— Нам всё же нужно отдохнуть, так что некоторое время мы тут пробудем, и надо постараться что-нибудь найти. Даже если нет самого Гурилия, здесь может быть оставлена нужная нам информация.

Обыск чужого дома в поиске неизвестно чего казалось занятием странным, но Ивару было не привыкать, а Тиме всё равно, поскольку вроде как хозяин сам их впустил в своё жилище. Дом был явно временным, и посещался Гурилием от случая к случаю. Тимофей из любопытства разворачивал картины и смотрел на потрескавшиеся масляные краски. В трубочку были свёрнуты нелюбимые, как он понял, работы и пустые холсты. То, что Гурилию явно нравилось, аккуратно стояло в рамах у стены. Он писал лес, природу, цветы… Тима вскоре сообразил, что в картинах ответа он не найдет, и стал помогать Ивару обшаривать полки и ящики стола.

Гурилий оказался человеком творческим. Он писал стихи в толстой тетрадочке и вёл нечто вроде дневника событий, в который записывал свои умные мысли, но судя по количеству исписанных страниц, они его редко посещали, или же он не умел изъясняться прозой. В любом случае Ивар и Тима нашли то, что искали. В тетрадке со стихами лежал огрызок холста, на котором вверху значилось слово «Путь». Ниже было рукой мастера нарисовано голубое небо, на котором белели нитеобразные тонкие облачка, где-то собранные в пучки, а где-то разделённые на мелкие волокна, временами переходящие в плотные клочья и снова сужающиеся до почти прозрачных или и вовсе прерывающиеся. А в самом низу под небом был изображён лист растения. Гурилий очевидно не завершил рисунок, и понять по листочку, какое растение он имел в виду, было сложно: из присутствующих никто не увлекался ни гербологией, ни ботаникой.

— Давай оставим это здесь, — предложил Ивар, возвращая обрывок холста на место. — Не верю, что я это говорю, но нельзя прийти в дом к человеку и забрать его личные вещи, — ему было словно совестно, что доверчивый художник пустил их к себе, а они мало того, что перерыли весь его дом, так ещё и хотели забрать важную часть его исследования Пути.

— Да, только надо листик запомнить, — согласился Тима. — У меня память на такие штуки не очень… Жаль, сфотографировать нельзя…

— Листик я запомню, — отозвался Ивар. — Главное, суметь его потом описать… Да и мало ли, может этот рисунок он просто так нарисовал, пока размышлял о Пути.

Он глянул на Тиму и убедился, что тот так не думает. Раз картинка приложена к тетради, где планировалось собирать знания о пути, то взаимосвязь очевидно существует. Это радовало, но они не остановились на достигнутом, и принялись обыскивать дом с новыми силами, воодушевлённые маленькой победой. Тима снова повертел в руках найденные ранее тетради и поинтересовался мнением Ивара: