Последний полет "Баклана" - Сергей Калашников

– И что, ни разу не возникло никаких подозрений в том, что люди в министерствах только для видимости? – Вир, наконец, прожевал.

– Да сколько угодно. Но бороться с системой – не их задача. Кто поумнее – молча приняли правила игры. Как данность. Большинство же списало эти «шероховатости» на происки конкурентов в карьерном состязании, деспотизм руководства, осуществляющего таким образом тотальный контроль, и на всякую другую всячину, что пришла им в голову. Важно, что никому не пришло в голову поднимать по этому поводу шум. Дело в том, что вмешательство автоматики или предупредило их ошибку, или помешало воровству. То есть разбирательство было нежелательно. – Отец выкладывает из баночки соленые грибочки.

– И что, не воруют? – это уже Жан интересуется. Ему через несколько лет сменять Раомину на «троне».

– Сколько угодно. Запах денег эти люди чуют тонко. Если бы автоматика не контролировала движение средств на всех счетах, никакой бюджет не позволил бы сделать ничего, кроме выдачи зарплаты. – Кажется, мужчины совсем не захмелели. – Иногда только по перечислениям и удается вычислить взятку или откат. Ну, там много схем, и они непрерывно совершенствуются. Система сборов мзды – это нечто неповторимое.

– То есть я не понял! – снова вступает Вир. – Чиновники воруют, и никто им ничего не может сделать?

– Вир, сынок, ну какой будет прок от того, что мы каждый месяц станем упекать по нескольку тысяч человек за решетку? Это же сколько тюрем придется построить! Проще свести размер хищений к стабильному уровню, тем более что все они в результате дележа со старшими товарищами собираются в известных нам местах, где лежат себе, никого не беспокоя. Ну, некуда столько потратить. Да и невозможно. Едва их попробуют шевельнуть – мы обанкротим банк.

– Дед! Я ничего не понял, – Жан совсем запутался. – Чиновники, которые ничем не управляют и воруют деньги, которыми не могут воспользоваться.

– Да, непростые вы, ребята, вопросы задаете, – вмешивается Раомина, выставив на стол следующую бутылку и вынимая из духовки фаршированные перцы.

Она озадачена ходом беседы, и если папа продолжит мучить парней, обязательно вмешается. Женское чутье уже подсказало ей, что после Жана бразды правления могут достаться их с Виром дочурке. Не приведи, всевышний, конечно, но тогда совет собственного отца может оказаться ей остро необходим. Так что пора мужу входить в курс дела, тем более он явно о многом уже догадался.

– Ладно, парни, слушайте подряд. – Папа отодвигает стопочку. – Накормить, одеть и обогреть всех в настоящее время может даже один работник. Да вот хоть бы, к примеру, Раомина. Роботы и информационные устройства способны в едином порыве хоть с ложечки кормить каждого сапиенса и вытирать ему попку от рождения и до самой смерти. Понятно, что для человечества это – быстрая и приятная гибель. Собственно, автоматике все равно, но нам-то нужно иное.

Что? У каждого человека на уме что-то свое. Люди бесконечно разные, но в то же время ужасно похожи друг на друга. Одних гонит вперед любопытство, других гордыня, третьих сладострастие, а четвертых, пятых, восемьдесят вторых и еще многих других – самые разные причины или их неповторимые комбинации. Если они сыты и довольны, то в большинстве своем ведут себя пассивно. Когда голодны и злы – с ними никто не совладает.

Вся история человечества – это история борьбы людей друг с другом за что-то, что кажется им важным. Деньги или власть в списке целей стоят первыми. Но есть еще слава или возможность свободно перемещаться. И еще нескончаемый список целей, которые рождаются в головах непредсказуемым образом. А вот теперь представим себе положение, что всем этим нужно как-то распорядиться. Управлять, оберегать, направлять, в конце концов, куда-то. Ведь людям нельзя друг с другом не взаимодействовать. А как только это взаимодействие начинается – все становится сложно и непонятно.

В общем, чтобы с этим как-то справиться, мы наладили систему управления, производства и распределения необходимых для нормальной жизни ресурсов, организовали контроль за рождаемостью и медицинское обслуживание, построили более-менее приличное образование и выяснили, что лишних людей остается очень много.

Как их занять? Какие цели им предложить? Наукой займутся немногие, искусством – немного больше, но тоже далеко не все. Но есть государственная машина, размер которой можно наращивать беспредельно. И есть армия, готовая поглотить тех, чьи устремления связаны с более энергичными видами деятельности. Оказывается, в своей немаленькой истории человечество уже выработало «карманы», куда складывает тех, для кого просто жить – меньше, чем хочется. Но вот какая незадача, если раньше, в древние времена, военные, управленцы и богема были необходимы обществу в силу объективных причин, то теперь они интересуют только сами себя и друг друга. Наливай, Жан, а то перцы простынут.

– Остынут, – автоматически поправил внук, разливая по рюмкам бренди.

Опрокинули, и наступила закусочная тишина.

Императрице в столице появляться нельзя. Не потому, что там ей что-то угрожает, а потому, что ее там, скорее всего, опознают, и что с этим делать, она не знает. Не знает, как отвечать на вопросы, как себя вести, если соберется толпа. Она – не публичный человек. Всю жизнь работала и пряталась, притворяясь кем угодно, кроме себя самой. Эх! Ну, кто тянул ее тогда за язык? Хотя журналистка ей попалась, наверное, слишком приметливая. Просто не повезло. Тот факт, что ее портрет оказался кому-то доступен, – не настораживает. Информационная сеть империи – предмет ее собственной гордости. Там можно раскопать все, что угодно, если не лениться.

Виру тоже незачем отправляться в город. Свои вопросы в институте кристаллографии он решил. А ей о своих планах посещения театров и музеев лучше забыть. И скучать по Емле, где ее персона ни у кого не вызывает никакого интереса. Надо же, на этой опасной планете она намного свободней, чем тут – в благоустроенном столичном мире.

Вот эти мысли и крутит она в голове, бродя под ручку с мужем через полянки мимо перелесков и домиков пригорода. А разговаривают они тем временем на темы, которые ей смертельно надоели, об устройстве жизни в их империи.

– В общем, сообразил я наконец, зачем нужно государство, – весело рассуждает супруг. – Для поддержания единства информационного пространства. Если бы не регулярное почтовое сообщение, не обмен новостями и научными данными, то планеты бы жили каждая сама по себе. Замкнулись в своих проблемах, и развитие технической мысли проходило бы медленней.

– Хороший посыл. – Раомина рада, что освободившийся от проблем кристаллографии разум благоверного не пребывает в праздности, а занялся постижением закономерностей государственного устройства. – А какую еще информацию необходимо оперативно передавать для того, чтобы удержать ситуацию в нужных нам рамках?

– Управленческую, ясное дело, – радостно, как студент на экзамене, отвечает Вир. – Так слушай дальше. Дело в том, что простые посыльные кораблики – это продукт космического кораблестроения, и если производить только их, то сама космическая отрасль окажется маленькой и замкнется в круге узких задач. Чтобы этого не произошло – придуман флот. Для него строят много разного, летучего, и отрасль, получая заказы, развивается. Но этого мало, устаревшие корабли продаются для мирного использования – как грузовозы, например, или для пассажирских линий.