Более совершенные небеса - Дава Собел

«Высокородный князь, дорогой любящий дядя, — обращался Альбрехт к Иоганну. — Горячо любимый нами Георг Иоахим Ретик, профессор математики из Виттенберга, достойно и во благо провел некоторое время здесь, в землях Пруссии. Он посвящал себя науке астрономии и прочим с Божьей милостью и помощью… В связи с этим мы дружески просим Ваше Высочество, чтобы в знак признания его умений, способностей и ценности Вы соизволили удостоверить и подтвердить его вышеупомянутую профессорскую должность, которую он ранее занимал в Виттенберге. Вы также могли бы любезно разрешить ему с сохранением профессорского жалованья на время посвятить себя другому делу, чтобы напечатать свою книгу там, где он об этом договорился. Еще мы просим Вас проявить к нему всю Вашу милость и доброжелательность, в которых мы не сомневаемся».

Заручившись такой поддержкой, Ретик упаковал в дорогу чистовой вариант рукописи Коперника и попрощался со своим учителем. Оба они знали, что больше не увидятся, и во время расставания, наверное, испытывали печаль с толикой облегчения.

«Когда я собрался ехать, — вспоминал позже Ретик, — великий старец торжественно поручил мне продолжать и закончить то, что он в силу пожилого возраста и надвигающейся смерти не мог завершить сам». В другой раз он писал: «Я не испытывал большего счастья, чем когда общался с таким замечательным человеком и ученым, как он».

Когда в октябре Ретик прибыл в Виттенберг, университет немедленно сделал его деканом факультета искусств[15]. Тогда эта работа, вероятно, была столь же неблагодарной, как и сейчас, и она отяготила его обязанностями, которые мешали его издательским намерениям. Он также приобрел новое прозвище — Иоахим Гелиополитанус, то есть «тот, кто родом из города Солнца». Это был даже не комплимент, а скорее легкое осуждение принятой им космологии, титулование, родившееся с подачи Мартина Лютера, который однажды за обедом якобы сделал замечание в адрес Коперника.

«Что поделаешь, — услышал кто-то от великого реформатора, — теперь всякий, кто хочет считаться умным, не должен соглашаться с чем-либо, что считают верным другие. Он должен все делать на свой манер. Именно так поступает тот парень, что решил перевернуть всю астрономию. Даже в этих вещах, что сейчас ставятся с ног на голову, я верю в Священное Писание, ибо Иисус Навин приказал остановиться Солнцу, а не Земле». Еще один обедавший с ним человек вспоминал, что Лютер назвал Коперника «дураком», и не исключено, что он действительно использовал это слово, хотя рассказы о всяких застольных разговорах — не более чем слухи. А вот Меланхтон в октябре 1541 года написал письмо, в котором выражал недовольство «польским астрономом, который двигает Землю и останавливает Солнце».

Разрываясь между преподаванием и председательством на церемониях выпуска в феврале и апреле, Ретик не мог найти время, чтобы отвезти рукопись Коперника в Нюрнберг. Возможно, расстроенный этим, он выбрал две главы о технических аспектах геометрии, назвал их «О сторонах и углах треугольников» и издал в Виттенберге в 1542 году, указав в качестве автора «знаменитого и высокоученого Николая Коперника». Во вступление к этой книге он включил (хотя, точнее было бы сказать, небрежно вставил) поэму Дантиска без указания авторства.

Только в мае 1542 года, когда закончился срок его полномочий на посту декана, Ретик прибыл в Нюрнберг, чтобы доставить переписанную рукопись Петреусу. Манускрипт немедленно отправился в печать. К концу месяца Ретик уже откорректировал первые две тетради, по восемь страниц в каждой. В августе, когда процесс уже шел вовсю, он вспоминал о своем фрауэнбургском приключении: «Я не жалею ни о расходах, ни о долгой дороге, ни о каких-либо других трудностях. Напротив, я чувствую, будто получил огромную награду: я, весьма дерзкий юноша, убедил почтенного человека поскорее поделиться своими идеями в этой дисциплине с остальным миром. И все ученые умы присоединятся к моей оценке его теорий, как только книги, печатающиеся сейчас в Нюрнберге, будут выпущены».

Вновь оставшись после отъезда Ретика наедине со страхом подвергнуться насмешкам, Коперник возился с оригиналом рукописи. Он делал заметки на полях, касавшиеся некоторых новых мыслей и исправлений. У него были мрачные опасения насчет разделов, посвященных Меркурию в пятой и шестой книгах. Даже те наблюдения, которые Ретик привез от Шёнера, оказались почти бесполезными для привязки орбиты Меркурия к его системе, и в итоге Копернику пришлось использовать для внутренней планеты громоздкую адаптацию птолемеевской модели.

В середине июня 1542 года папа Павел III одобрил кандидатуру юного Яна Лойтца в качестве коадъютора Коперника. Однако эта новость, имевшая форму папского приказа, много месяцев не могла достичь Вармии, а Коперник тем временем составлял пространное письмо его святейшеству по другому вопросу. Хотя он определенно адресовал это послание понтифику Павлу в Ватикан, окончательный вариант он отправил Ретику для передачи Петреусу в Нюрнберге, чтобы использовать его как посвящение «О вращениях».

«Я достаточно хорошо понимаю, святейший отец, что, как только некоторые узнают, что в этих моих книгах, написанных о вращениях мировых сфер, я придал земному шару некоторые движения, они тотчас же с криками начнут поносить меня и мое мнение». Он так до конца и не поборол свое нежелание публиковать этот труд. Даже сейчас, сознавался Коперник, он согласился издать его лишь из-за неоднократных призывов настойчивых друзей. «Они увещевали меня не медлить дольше и не опасаться обнародовать мой труд для общей пользы занимающихся астрономией. Они говорили, что чем бессмысленнее в настоящее время покажется многим мое учение о движении Земли, тем больше оно покажется удивительным и заслужит благодарности после издания моих сочинений, когда мрак будет рассеян яснейшими доказательствами».

Коперник нигде не зафиксировал, какие обстоятельства повлияли на его решение посвятить книгу понтифику Павлу. Никакие записи Гизе, Дантиска или других сановников не проливают свет на то, откуда взялась эта идея или как они получили разрешение от папской курии. Его святейшество Павел III (Алессандро Фарнезе) сам не разбирался в математике, но проявлял интерес к применению этой науки, наняв на постоянную службу видного астролога Луку Гаурико. В 1534 году, в качестве благодарности Гаурико за предсказание восхождения Павла на престол святого Петра, новый папа пригласил любимого астролога в Рим и сделал его епископом.

Коперник считал, что Павел по крайней мере отчасти понимает движения небесных сфер. В письме-посвящении он бегло объяснял святому отцу проблемы неудовлетворительных гомоцентров, эксцентров и эпициклов, которые не позволяли создать «структуру Вселенной и подлинную симметрию ее частей».