След крови. Шесть историй о Бошелене и Корбале Броше - Стивен Эриксон

class="p1">— Никто пока не ходил посмотреть. Слишком холодно.

— Боги милостивые! — Шпильгит столкнул ее с колен и встал. — Мне нужно переодеться.

— У тебя такой вид, будто ты описался! Ха-ха!

Он пристально посмотрел на нее:

— Мы пойдем туда, дорогая. К тому кораблю.

— Правда? Но мы же замерзнем!

— Я хочу его увидеть. Можешь пойти со мной, Фелитта, или бежать домой к своей мамочке.

— Не знаю, с чего вы с ней так ненавидите друг друга. Мама желает мне только добра. Но мне хочется заниматься тем же, чем и ее девицы, так почему бы и нет? Жизнь есть жизнь, верно?

— Ты для этого слишком красивая, — сказал Шпильгит.

— Вот и мама тоже так говорит!

— И она права, так что в этом мы с ней солидарны. В чем мы расходимся, так это во взглядах на твое будущее. Ты заслуживаешь лучшего, чем эта жуткая деревенька, Фелитта. Твоя мамаша охотно посадила бы тебя на цепь, если бы считала, что это сойдет ей с рук. Она думает только о себе и хочет, чтобы ты ее обслуживала. Твоя матушка ведь стареет, верно? Ей нужен кто-то, кто мог бы о ней позаботиться, и она с радостью сделает из тебя старую деву, если ты ей это позволишь.

Глаза Фелитты расширились, дыхание ее участилось.

— Так ты меня не обманешь?

— В смысле?

— И впрямь украдешь меня?

— Я сдержу свое слово. Как только наступит весна, дорогая моя, мы взвихрим песок, примнем траву и умчимся подобно ветру.

— Ладно, я пойду с тобой.

— Я и не сомневался.

— Да нет, к тому кораблю, дурачок!

— Хорошо, моя маленькая морская губка. Тогда подожди меня тут. Мне нужно вернуться в «Королевскую пяту» и переодеться… Наверное, и тебе тоже нужно?

— Нет, и так сойдет! Если я вернусь домой, мамаша меня увидит и мигом найдет какое-нибудь занятие. Лучше подожду здесь. Панталон на мне все равно не было.

«Что ж, это воистину все объясняет. Ты как раз в моем вкусе, дорогая. Не считая того, что писаешься».

Рука, сжимавшая железной хваткой воротник плаща, тащила его из пенящегося ледяного прибоя. Эмансипор Риз закашлялся, выплевывая морскую воду и песок, и, открыв глаза, уставился в серое холодное небо. Он слышал крики чаек, но не видел их. Он слышал, как волны с барабанным грохотом ударяются о скалы по краям маленькой бухты. Он слышал собственное судорожное дыхание, иногда прерывавшееся стонами, пока та же самая рука продолжала тащить его по берегу, через груды раковин, спутанные водоросли и мокрые куски полузамерзшей древесины.

Он слабо дернулся, цепляясь за руку, и мгновение спустя та его отпустила. Голова Эмансипора с глухим ударом упала на песок, и он обнаружил, что смотрит на перевернутое лицо своего хозяина.

— Ну что, Риз, очухались?

— Нет, хозяин.

— Прекрасно. А теперь вставайте. Нужно оценить окружающую обстановку.

— Главное, что она состоит из воздуха, а не из воды. Этого мне вполне достаточно. Больше ничего я знать не хочу.

— Что за чушь, Риз. Похоже, мы потеряли Корбала Броша, и мне не помешала бы ваша помощь в его поисках.

Эмансипор сел, смаргивая иней с ресниц:

— Потеряли? Корбала? В самом деле? Наверняка он погиб. Утонул…

— Нет, вряд ли все настолько серьезно, — ответил Бошелен, стряхивая песок с плаща.

— Ох… — Взгляд Эмансипора упал на дрейфующие на волнах в полосе прибоя обломки корабля, от которого не так уж много осталось. — И что же мне так не везет в море? — пробормотал он. Среди обломков виднелось несколько безвольно покачивавшихся в воде тел. — Чудо, что мы остались живы, хозяин.

— Что, прошу прощения? Ах, вы об этом… Никакого чуда, Риз. Сила воли и сила духа. Кажется, я заметил на мысу какое-то селение, с довольно-таки солидной крепостью.

— Нет, — простонал Эмансипор. — Еще одна крепость? Только этого нам не хватало.

— Полагаю, она подвержена сквознякам, но все же больше подходит для привычного нам образа жизни. Думаю, следует представиться местному властителю или властительнице и оценить, насколько прочно его или ее положение. Власть, любезный Риз, — это не только то, что хорошо мне знакомо, но и то, для чего прекрасно приспособлены мои впечатляющие таланты. Однако, учитывая наш предыдущий опыт занятия руководящих постов, даже я вынужден признать, что весьма важной составляющей наших отношений с властью остается метод проб и ошибок.

— А вот и настоящее чудо, — сказал Эмансипор, доставая кисет с ржаволистом. — Торговка утверждала, что он не пропускает воду, и ведь не обманула. — Найдя свою трубку, слуга продул ее от воды и песка, а затем начал набивать травой. — Жизнь уже налаживается, хозяин.

— Меня весьма радует, Риз, что вы воспрянули духом.

— Покажите мне мужчину, который не в состоянии закурить, и увидите конец цивилизации.

— Не стану спорить с подобным утверждением.

Изогнутый в форме полумесяца берег, на котором они оказались, круто уходил вверх над водой, а над ним возвышались высокие иззубренные утесы, но Эмансипор сумел разглядеть тропу.

— Там есть путь наверх, хозяин.

— Вижу, и, если не ошибаюсь, мы найдем в том селении нашего спутника.

— Корбал Брош не стал нас ждать?

— Он предпочел крылья для бегства с тонущего корабля. Если бы не вы, любезный Риз, я поступил бы точно так же.

— Что ж… я ценю вашу заботу, хозяин. Примите мою сердечную благодарность.

— Не за что. А теперь… ого, похоже, у нас появилась компания.

Эмансипор тоже увидел три идущие по тропе фигуры, сгорбившиеся под порывами ветра.

— Они вооружены, хозяин? Возможно, этот берег — пристанище разбойников.

— Вооружены?

— Мои глаза уже не те, что когда-то, хозяин.

— Да вроде бы нет, Риз. Ничего особенного. Уверяю вас, эти трое не представляют для нас никакой угрозы.

— Рад слышать, хозяин.

Эмансипор начал мерзнуть — вернее, начал замечать, что мерзнет. От пребывания в воде его тело быстро онемело. Бросив взгляд на Бошелена, он увидел, что некромант даже не промок. Похоже, решил Риз, маги бывают несносны в столь многих отношениях, что их бессмысленно даже перечислять.

Дрожа от холода, он смотрел на приближающихся по тропе троих незнакомцев.

Для Хордило Стинка времена пиратства давно миновали. Ему нравилось ощущение твердой почвы под ногами, хотя кошмарное море все еще удерживало его рядом, упрямое, словно бывшая жена, которая до сих пор не испустила дух лишь потому, что была уверена,