Безмолвное море - Алексис Винг

– Прошу вас, не опускайтесь до такого. Вы ведь благородный человек. – Пыталась хоть как-то добиться своего освобождения я.

– Я был им, но теперь я играю против таких людей. – Он больно сжал челюсть, но совсем не почувствовал боли, так как я отчётливо видела, как его окружают шипы ненависти. Он ненавидел аристократов, хоть и сам был им. Видимо, что-то случилось в его жизни такое, из-за чего он так переменил к ним своё отношение. И весь свой гнев он сейчас хотел вымести на мне. Я боялась этого человека, боялась его взгляда, боялась того, что вот-вот должно было со мной случиться. Вдруг я вспомнила о том, как по велению моего сердца граф Николас поскользнулся на полу и упал. В эту секунду я мечтала о том же. Мне хотелось, чтобы мой собеседник подавился собственной же слюной, чтобы его сдуло ветром, когда кто-то открыл бы дверь подвала. Но я слишком долго ждала и так и не дождалась. За это время меня, как тряпичную куклу, отвели в другую комнату, в личный кабинет хозяина клуба. Я сопротивлялась, как могла, кусала руки громил, пыталась вырваться из их цепкой хватки, но у меня ничего не получилось. Сил даже на слёзы, на обычную девичью истерику не хватило. Меня связали и повалили на диван с мягкой подкладкой. Всё, что происходило дальше, описать будет трудно. Я провалилась как будто бы в сон, но понимала, что со мной происходит: меня изнасиловали. Не скажу, что я испытала нестерпимую боль, во мне просто ничего не осталось, я вмиг опустела, как если бы осушилось болото, исчезли моря и океаны. Я чувствовала лишь пустоту, в душе и теле, я словно перестала быть человеком, а стала вещью никому ненужной и бесполезной. Когда мною вдоволь попользовались, меня с отцом выбросили на улицу. Я лежала в грязи и последнее, что видела, так это испуганное лицо отца, который поднимал меня с земли.

Проснулась я уже в своей постели. Когда спросила, сколько я спала, мне сообщили, что трое суток, но я не поверила. Я чудовищно хотела спать, поэтому почти сразу же вновь уснула, даже не поговорив с отцом. Проснувшись на следующее утро, я громко произнесла вслух то, что только что поняла:

– Я тоже проклята. – Этот мой вывод подкреплялся уже достаточно большим жизненным опытом и багажом тягостных перипетий. Последние события лишь убедили меня в этом. Так что сомнений не оставалось».

Через несколько дней Адриана начала приходить в себя. Ей совсем не хотелось говорить с отцом о том, что случилось, да тот и не настаивал. Ему было стыдно за всё, что пришлось увидеть и пережить дочери из-за него, и поэтому он старался делать всё, чтобы девушка его простила. Но он даже представить не мог, какое большое у неё сердце и что она уже давным-давно его простила. Как-то Адриана наткнулась на письмо с королевской печатью, среди стопок с остальной корреспонденцией. Девушка открыла конверт и узнала почерк Чарльза. Он писал о том, что «ему сообщили о её потере и он искренне…», – это последнее, что она прочла. Бумага полетела прямо в высоко поднимающееся пламя в камине. После этого последовали громкие слёзы, прерывистые, но долгие рыдания. Отец стоял в дверях комнаты, когда она совершила такой ритуал и лишь молчаливо повернулся к ней спиной, как будто бы ничего не увидев.

Однажды они сидели на веранде за тем самым столом, за которым сидели все вместе во время визита Чарльза и графа Монтессо в их дом. Было очень жарко, но, разместившись в тени деревянного навеса, отец и дочь наслаждались приятной прохладой летнего ветра, забывая обо всех ужасах прошлой недели. Им даже не нужно было ничего говорить, они чувствовали, читали мысли друг друга, как если бы были кровными родственниками. Адриана совсем невзначай сказала ему:

– Мама мне всё рассказала. – Когда она посмотрела на отца, то заметила, что тот опустил глаза и стал рассматривать чай в чашке, не встречаясь взглядом с дочерью.

– И что теперь будет? – Устало спросил он.

– Ничего. Это ничего не меняет. – Она улыбнулась ему, пододвинула к нему свою руку и погладила его раскрытую ладонь. Лучи солнца согрели губы отца девушки, и он улыбнулся. Или же он просто был счастлив от того, что, наконец, смог понять, что в этом мире у него всё же есть ребёнок, пусть даже неродной. Для Адрианы это тоже был своего рода переломный момент, она начала понимать, что у неё остался лишь отец и она должна ценить то, что у неё есть в жизни.

– Отец, а ты не поедешь со мной в Англию? Насовсем. – Посол немного озадачился и Адриана продолжила: – Попроси у короля, чтобы он перевёл тебя на другую службу. Мы продадим этот особняк, рассчитаемся с долгами и переберёмся жить в наше поместье в Лондоне.

– Но, милая, как же твоя служба у королевы?

– Сесилия будет рада от меня избавиться, она меня не очень любит. – Предположила она.

– Боюсь, Адриана, я не обладаю такой властью, чтобы просить королеву о таком. Единственное, что может освободить тебя от своих обязанностей, это замужество.

– Ах, ну тогда его устроим.

– Ты в этом уверена? – Засомневался посол.

– Да, и чем скорее, тем лучше. – Скандировала Адриана. – Но о переезде подумай. Возраст у тебя уже не тот, чтобы по странам путешествовать. К тому же ты был бы рядом со мной.

– Но как же наше поместье? Это ведь твоё приданое.

– Не волнуйся об этом, я не пропаду. И без приданого найду себе мужа. – Девушка подняла высоко чашку с чаем, как будто это была сама Чаша Граааля и выпила её содержимое до дна.

Благодаря упорным стараниям Адрианы посол решился на то, чтобы продать особняк во Франции. Покупателей набежало, на удивление, много. Но в итоге дом достался какому-то загадочному аристократу, англичанину по национальности. Что примечательно, так это то, что по внешнему виду было ясно, что этот человек вряд ли мог позволить себе такой шикарный дом, а, значит, он покупал его для кого-то другого, чьё имя осталось неизвестным. Но хозяев особняка не особо заботил этот вопрос, их радовало то, что они смогу расплатиться с соседями, которым задолжали огромные суммы денег.

Приближался день расставания, Адриана с отцом долго стояли над могилой матери и думали о том, как бы сложилась их жизнь, если бы герцогиня была жива. Сблизились бы они, расплатились бы с долгами? Узнала бы тайну Адриана или же продолжала бы до конца своих дней жить в неведении?

Далее последовало долгое путешествие, невыносимое от мучительной жары, которая преследовала путников днём, ночью, и даже утром. Пребывание на борту корабля давалось девушке труднее всего: за всё время их путешествия волны поднимались высоко и сильно раскачивали судно. Адриану постоянно тошнило, несколько дней она даже не вылезала с кровати, так как чувствовала себя так плохо, что ей казалось, она может умереть. В остальные дни Адриана занималась своим любимым занятием: флиртовала с представителя мужского пола и соблазняла некоторых из них. На самом деле, ей даже не приходилось особо стараться для того, чтобы затащить мужчин на судне в постель, ведь навыки её оставались при ней. Отец не причитал и делал вид, что не замечает, как его дочь проводит своё свободное время, ведь он многим был ей обязан, даже жизнью. У него, как и у Адрианы, были свои слабости, и, быть может, она тоже сможет когда-то от них избавиться. Сущим кошмаром для девушки были те моменты, когда она оставалась одна: все мысли о посторонних людях улетучивались волной и в голове оставались мысли лишь об одном человеке. Что Адриана только не предпринимала, чтобы забыть о нём, каких только красивых мужчин не выбирала себе в любовники, вот только всё равно её сердце трепетно скулило о том, что она больше никогда не сможет прикоснуться к Чарльзу, что её итак крошечные шансы на брак с ним обратились в прах. В минуты давящей пустоты и молчания Адриана забивалась в угол своей каюты, обхватывала руками согнутые колени и пыталась заплакать. Но с тех пор, как умерла её мать, как одна потеря следовала за другой, девушка лишилась этой способности, как будто бы её душа заполнялась чёрными воронами, которые своими крыльями закрывали единственные источники света. Где-то глубоко внутри она надеялась, что со временем её сердце превратится в холодный айсберг и тогда она не будет испытывать такой боли и тоски от потери любви.