Танцуй для меня, девочка - Анастасия Пырченкова

меня одну, вдруг еще кого любимого найду, пока ты отсутствуешь? — предположила, старательно отсекая от себя плохие мысли.

— Что-то вроде того, — улыбнулся мужчина.

Я тоже улыбнулась, подняла ладонь, которую он удерживал в своей, оставляя на его пальцах легкий поцелуй. 

— К нему тебе точно не стоит ревновать, — прошептала, опуская руку. — Я крестная его дочки. Ничего кроме. 

— По вашей переписке так не скажешь.

— Может быть, когда-то давно у нас и было кое-что, и это оставило свой отпечаток на нашем общении, но это не значит, что я вдруг прыгну на его член, потому что мне внезапно стало скучно. Тем более, когда у меня уже есть, на чей прыгать, — хмыкнула, освобождаясь из его хватки и вернулась к снятию второй запонки.

— На который ты не запрыгнешь, пока я не буду официально свободен, я помню, — вздохнул Тенгиз, отстраняясь, и забирая у меня снятое. 

— Верно. Поэтому в твоих же интересах разобраться с этим как можно скорее, — тоже отступила от него подальше, вопреки желаемому.

— Мотивация двухсотого уровня.

— Видишь, какая я полезная?

— Со всех сторон.

Я на это только улыбнулась как можно милее и невиннее. Тенгиз проворчал что-то на своем едва слышно, но более никак не показал, что ему не по нраву сложившаяся ситуация. Отошел к рабочему столу, бросив на него, рядом с пиджаком, платиновые квадраты. 

— Когда я решу ситуацию с Этери, в тот же миг ты станешь моей женой, — заметил он далеким от шутки голосом. 

— Звучит, как угроза.

— Констатация факта. Но ты можешь воспринимать, как тебе угодно.

Я на подобное обещание только глаза закатила. Вечно ему нужно все усложнять. 

— А если я откажусь?

Тенгизу мои слова явно не понравились. Поняла это по напрягшимся плечам. 

— А ты откажешься? — обернулся он ко мне. 

В черных глазах застыл лед спокойствия. Обманчивое впечатление, потому что я прекрасно знала, что скрывается под его толщиной. Буря из многочисленных эмоций. Вот и отвернулась, чтобы не видеть их, когда я озвучу свой ответ. 

— Возможно, — уставилась в окно, обняв себя обеими руками. — Ты слишком торопишь события, Тенгиз.

За спиной послышались его шаги, замерев ровно за моей спиной. На талию скользнули горячие ладони, крепко, но осторожно прижав к своему обладателю.

— Нет, — ожидаемо не согласился он со мной. — Я слишком их тормозил с самого начала. Больше я такой ошибки не допущу, — выдохнул в мой затылок, вызвав толпу мурашек вдоль всего позвоночника. 

А может, это слова так на меня действовали. Не разобрать. Да и не хотелось. Хотелось обернуться и обнять мужчину. Не стала себе в этом отказывать. Обхватила обеими руками его талию, прижавшись щекой к груди, где внутри размеренно билось чужое сердце. И мое тут же с лёгкостью подхватило этот ритм. Подстроилось. Став с ним единым целым. 

— Я тебе уже говорила, но все равно: спасибо, — произнесла едва слышно. — Что отпустил меня тогда, — пояснила через паузу. — Мне это было нужно. 

— Потому и отпустил. Хотя очень о том жалел все эти годы.

— Прости.

Вместо ответа мужская ладонь зарылась волосы, принявшись массировать мой затылок, добавляя к предыдущей толпе мурашек новую. 

— Не стоит просить прощения за то, о чем не сожалеешь. Просто скажи, что это было не напрасно и принесло тебе счастье. Этого достаточно. 

— Иногда ты бываешь слишком идеальным, — выпрямилась, уткнувшись лицом в его шею, оставляя на ней легкий поцелуй. — Я была счастлива. Но очень-очень-очень сильно скучала по тебе. Если я о чем и сожалела, то только о том, что не могла разделить с тобой все эти годы свой триумф и радость победы от достигнутого. 

— Хорошо.

В мужском голосе послышалась улыбка, и я не могла не улыбнуться в ответ. 

— Люблю тебя, — шепнула, зажмурившись.

Я отчаянная, да. Первая выдаю признание, когда всем известно, что это плохая примета. Не стоит девушкам показывать свою слабость и зависимость перед мужчиной так открыто. Он должен первым признаваться в любви, тогда отношения будут крепче и долговечней. А я… Либо глупая и доверчивая, либо и впрямь отчаянная и бесстрашная. Первое — вернее, судя по поступкам. Но что уж теперь, слова сказаны, а ответ… не имеет особого значения. Хотя бы потому, что я его и без всяких признаний знаю. Чувствую. Ощущаю всей душой. 

— Живу для тебя.

И это лучшее, что я когда-либо слышала.

Глава 29

Все-таки не зря говорят: твой дом там, где твое сердце. И я уже в который раз, стоя в объятиях Тенгиза, ловила себя на том, насколько это изречение по-настоящему верно. Мне было хорошо в своей квартире в Питере, в доме Артура в Подмосковье, у родителей, но только в руках Тенгиза я обрела истинный покой. Уткнулась носом в его шею, прикрыла глаза и окончательно расслабилась.

— Расскажи мне, — шепнул он, ведя ладонью по моим волосам, перебирая отдельные пряди.

— Что рассказать? — выдохнула, не особо пытаясь вникнуть в его слова. 

Слишком хорошо вот так, когда нет никаких преград. Когда он исключительно мой и ничей больше. Когда со мной. 

— Что угодно. Что-нибудь о себе. О том, каким видишь будущее. 

— С тобой? — улыбнулась, оставляя невесомый поцелуй на его шее. 

Хотя он все равно его почувствовал. Заметно вздрогнул, а объятия стали крепче. 

— А видится? — уточнил охрипшим голосом. 

— Может быть, — хмыкнула, снова целуя. 

— И что видится?

— Много чего, — отозвалась уклончиво, оставляя новый поцелуй на мужской шее. 

— Например?

Дотошный. Любимый. Мой. 

— Я же уже говорила: открою школу танцев, буду сотрудничать со столицей, давать ребятам шанс достичь желаемого ими успеха, как я. 

Кто-то скажет ерунда это все, а я скажу, что мечты должны исполняться. Любые. Даже самые безумные на первый взгляд. И если я могу помочь с этим хоть кому-то, я это сделаю. 

— Возможно, звучит очень самонадеянно, но…

— Не