Вожделение - Майя Бэнкс

Это было грубо, жестко и грязно. Своеобразная скачка, в которой призом будет его оргазм. Гейб трахал Миа долго и беспощадно, заставляя извиваться на столе и подчиняя своему неистовому ритму. У нее то и дело перехватывало дыхание.

— Если не будешь спешить, то все пройдет отлично, — прохрипел он. — Давай помогай мне, Миа. Я долго не продержусь.

Миа тут же снова дотронулась до клитора, надавливая и вращая бугорок.

— Боже мой, боже мой, — приговаривала она.

— Вот так, малышка. Вот так. Сейчас я тебя натолкаю доверху. Но будет еще лучше, когда я доберусь до твоей сладкой попочки.

Эти грязные, отвратительные слова гнали ее к оргазму. Миа выгнулась. Свободная ладонь хлопнула по столу, а влагалище взорвалось. Горячее семя ударило, облегчая проход, и Гейб продолжал трахать ее, пока сперма не потекла вниз и не достигла сидевшей в заду затычки. Гейб устал, он обливался потом, но когда он открыл глаза, в них горело прежнее пламя первобытной страсти.

Он долго смотрел на нее, продолжая сотрясать бедрами ее зад. Потом извлек член, оставив изнемогшую и удовлетворенную Миа лежать на столе.

— Потрясающе я тебя отымел! — прорычал он. — Мое семя стекает по твоей заднице на пол. Твоя киска разбухла от моих сливок. Все как и должно быть.

Миа сходила с ума от его сальностей. Она содрогнулась, и влагалище, сократившись, плеснуло часть спермы.

— Ох, Миа. Ты круто трахаешься. Не дождусь, когда вбрызну тебе в задницу.

Гейб опустил ее ноги, потом взял за руки и помог слезть со стола. Едва Миа встала на ноги, сперма хлынула по ляжкам. Миа шаталась, не в силах восстановить равновесие.

— Иди приведи себя в порядок, — хрипло велел Гейб. — Затычку не трогай, я сам ее вытащу.

Миа заковыляла в туалет, не чуя ног. Затычка жгла и возбуждала при каждом шаге.

Гейб ждал. Когда Миа вышла, он грубо притянул ее к себе и удостоил карающим поцелуем, едва не лишив чувств.

— Больше не смей вольничать, — предупредил он.

— Прости, — ответила она тихо. — Я забыла.

Он устремил на нее горящий взор.

— Держу пари, что больше не забудешь.

Насупиться и надуть губки — это уж совсем по-детски. Но, черт побери, Миа и вела себя как обиженная двухлетняя девчушка. Проклятый Гейб точно знал, что он с ней делает, и теперь она всерьез обдумывала, как заставить страдать его.

Она не успокоилась даже после головокружительного оргазма, ей хотелось еще. Проклятая затычка сводила ее с ума, и Гейб это прекрасно понимал.

Он снова сидел за столом напротив Миа и вел себя как ни в чем не бывало, будто они не спаривались только что на том же столе, как обезьяны.

Вскоре сработал интерком — обычное дело, которое Миа попыталась проигнорировать, погрузившись в очередное задание. Но стоило ей услышать слова Элинор, как она моментально обратилась в слух, лишь притворяясь, что ей совершенно неинтересно.

— Мистер Хэмилтон, пришла миссис Хэмилтон.

Гейб оторвался от чтения бумаг, выпрямился и нахмурился:

— Моя мать? Конечно, проводите ее в мой кабинет.

В трубке смущенно кашлянули.

— Нет, сэр. Она говорит, что она ваша жена.

Миа чуть не разинула рот. Однако! Баба с яйцами, если явилась к бывшему мужу в офис и назвалась миссис Хэмилтон.

— У меня нет жены, — ледяным тоном отрезал Гейб.

В трубке послышался вздох Элинор, и Миа стало жаль секретаршу.

— Сэр, она говорит, что не уйдет, пока не увидится с вами.

Дело дрянь, добром это не кончится.

Миа взглянула на Гейба, ожидая увидеть его взбешенным. Нет, он был спокоен, как будто бывшая супруга являлась к нему по сто раз на дню.

— Подержите ее минуту, а затем пропустите, — бесстрастно распорядился Гейб. Он повернулся к Миа: — Извини, но тебе придется выйти. Можешь посидеть с Элинор или в комнате отдыха.

Миа встала. Ей самой не хотелось задерживаться в кабинете, где вдруг стало холодно, словно температура упала на двадцать градусов. Миа быстро, насколько позволяла затычка, вышла из кабинета и столкнулась с бывшей женой Гейба.

Миа не впервые видела Лайзу. Она помнила снимки в газетах. Лайза была красивой женщиной: высокой, элегантной, ухоженной. Идеальная жена для такого мужчины, как Гейб.

И Миа была вынуждена признать: Гейб и Лайза смотрелись впечатляющей парой. Светлые, с серебристым отливом волосы Лайзы великолепно контрастировали с почти черными волосами Гейба. У нее были красивые зеленые глаза, у него — темно-синие.

Проходя мимо Миа, Лайза чуть улыбнулась. Для Миа было убийственно стоять с затычкой, только что всунутой Гейбом ей в задницу, и смотреть на его бывшую жену, дефилирующую мимо. Миа чувствовала, что щеки у нее пылают.

— Благодарю, — пробормотала Лайза.

Миа вышла, закрыла дверь и на мгновение задумалась, правильно ли поступает.

А, плевать. Что случится — то? Новая порка?

Она прижалась ухом к двери, одновременно поглядывая на коридор — не идет ли кто. Миа умирала от любопытства — совсем как девчонка, взбудораженная и немного испуганная приходом Лайзы. Появление бывшей жены заставило Миа ощутить шаткость своего положения и… ревность. Да, она ревновала Гейба. В конце концов, у Лайзы было то, чего у нее нет и никогда не будет.

Сердце Гейба.

Миа прислушивалась. Вскоре голоса зазвучали громче, и она стала различать слова.

— Гейб, я совершила ошибку. Неужели ты не можешь меня простить? Ты действительно хочешь похоронить все, что у нас было?

— Ты ушла, а не я, — произнес Гейб настолько холодно, что Миа пробрала дрожь. — Это был твой выбор. Еще ты выбрала ложь и насмешки над нашей жизнью, сделав ее всеобщим достоянием. Я ничего не хоронил, Лайза. Это ты все похоронила.

— Я люблю тебя, — уже гораздо тише сказала Лайза. — Я скучаю по тебе. Я хочу, чтобы мы снова были вместе. Я знаю: у тебя остались чувства ко мне. По глазам видно, что это так. Гейб, я готова валяться у тебя в ногах. Я сделаю все, только поверь, что я раскаиваюсь.

Проклятье, они отошли от двери! Миа перестала что-либо различать.

— Чем это ты занимаешься?

Миа резко выпрямилась. От страха у нее перехватило дыхание.

— Иди ты к черту, Эш!

Эш стоял, скрестив руки на груди, и с нескрываемым любопытством разглядывал испуганную Миа.

— Зачем ты прилепилась ухом к двери Гейба? Никак он тебя выставил? Что, уже допекла босса? Вот почему надо было идти ко мне. Я бы тебя холил и лелеял, слова грубого не сказал бы.

— Эш, заткнись, пожалуйста. Я хочу подслушать.