Разбитая ваза - Надежда Майская

Второе свидание у них было в театре музкомедии, смотрели водевиль. Много смеялись. Позже погуляли по Невскому.

Дорохин много рассказывал о жизни в Казахстане. Они с женой прожили там все молодые годы, работали вместе на нефтеперерабатывающем заводе. Имели трех комнатную квартиру. После перестройки пришлось все оставить и уехать с одним чемоданом. Местные националисты предупредили, чтобы они не задерживались.

В Питере осталось много институтских товарищей. Помогли устроиться. Жене предложили хорошую должность в администрации района, сейчас они развелись. По ее просьбе. Она нашла себе мужчину, с которым счастлива. Друзьями, конечно же, не остались, но и не враги.

— Вы, Катя, мне давно приглянулись. Но я был женат. Не в моих правилах заводить любовниц. Мне сорок один год, я значительно старше вас. Поэтому я не тороплю событий и от вас ничего не требую. Давайте узнаем, друг друга лучше, а там будет видно. И называйте меня Алексеем.

— Я очень рада и согласна! — несколько поспешно воскликнула Катерина, — Вы меня, откровенно говоря, утешили, Алексей. Я еще не готова к каким-либо отношениям. Буду рада с вами ходить и на выставки и в театры. Когда у вас отпуск? Вы что-то запланировали?

— В июле. Еще не думал.

— Приглашаю вас на рыбалку в Лугу. Там мамина родня живет. У них дом большой, места много, они будут рады новым знакомствам!

— Вот и договорились! Поехали домой?

Валерка увидел с Катериной нового мужика и зашипел:

— Ты на кого своего красавца поменяла? Тот был барин, а этот какой-то сермяжный, обыкновенный!

— Отстань! Ни тот ни другой не мой.

С поездкой в Лугу вышла одна морока.

Дорохин собирался основательно, повез Катерину в супермаркет, затарил две тележки продуктами, какими-то приспособами для шашлыков, хотел даже взять дрова, но Катерина с трудом его отговорила. Во-первых, он оказался большим упрямцем, во-вторых, она долго объясняла, что их подымут на смех, на что он обиделся и дулся полдороги.

И еще он не понравился ни маме, ни Вилене Афанасьевне.

Вечером, когда мужчины угомонились и разошлись по кроватям, мама вызвала Катерину на улицу. К ней присоединилась и ее свекровь.

— Ты что это, Катя, ты кого выбрала? Он тебе в отцы годится! Почти мой ровесник! Других, что ли нет? Почему со Стасом не захотела ближе познакомиться? — выговаривала мама.

«Куда уж ближе», — хмуро подумала Катерина.

— И чем Алексей тебе не угодил?

— Неискренний он, — вставила свое слово Вилена Афанасьевна. — И брезгует жить в нашем доме.

— Почему вы так решили? Я ничего не заметила!

— Тебе любовь глаза застит!

— Какая любовь? Вы что, очнитесь! Я не люблю никого!

— Ты, Катя, вот что, рассказывай. Что у тебя с твоим стреляным воробьем случилось? — прервала ее Вилена Афанасьевна. — Ты же по нему с ума сходила!

— Ничего я не сходила! Просто беспокоилась.

— Хватит уже врать и нам, и себе! Рассказывай! А чтобы легче было, давайте тяпнем по рюмашечке коньячка, одно хорошее в этом Алексее, коньяк выбирать умеет, — заявила Вилена Афанасьевна, расставляя на крылечке стопочки и выставив бутылку. — Ты думаешь, раз матери ничего не говоришь, она ничего и не знает? Нам, то Верочка позвонит, то Риммочка, Семен тут приезжал как-то, Верочке моих грибочков захотелось. Нынче ко мне на недельку привезет своих женщин — маму да жену.

— А мне они не звонят, — с обидой проговорила Катерина.

— А сама виновата, всех от себя оттолкнула!

— Я? Да вы что! Я бы никогда…

— Ну да, ну да. Жаловались, что в гости не ездишь к ним, к себе не приглашаешь. Решили пока оставить тебя в покое. А ты вон чего удумала! Кавалера нашла. Стас пропал, а ты и не думала искать, сразу к другому!

— Это он меня бросил! Не я его! Что вы на меня насели! Он у отца в Англии был, не позвонил даже!

— Не смог значит! Давайте еще по одной выпьем, хорош коньячок.

Коньяк подействовал на Катерину. Она сидела на крылечке с мамой и ее свекровью и ревела, высказывая все обиды на Стаса. Женщины ее утешали, говорили, что если бы Агапов умер, то непременно до нее бы дошел слух. Значит жив.

— Может он уже женился, а я его люблю-у-у, — давила на жалость Катерина, но ее не жалели.

— А ты ему призналась? Нет! А если женился, значит, жив, здоров и счастлив. Ты же вон не постеснялась притащить знакомить с нами своего избранника.

Разговор пошел по кругу, вот тогда-то Вилена Афанасьевна и подсказала про церковь.

Уехали Дорохин с Катериной на следующий вечер. Клева не было, комары загрызли, не помогали ни мазь, ни дым. Комары были дрессированные, они пили кровь только у приезжих. Своих не трогали. Первым «сломался» Дорохин. Он утянул Катерину в сторону и признался, что собирается уезжать.

— Я с вами!

Прощание вышло суховатым. Еще приезжать Дорохина не пригласили. Слава Богу, он этого не заметил.

Дорохин позвонил через три дня, сказал, что купил горящую путевку в Португалию, приедет через неделю и позвонит.

Катерина повесила трубку и рассмеялась. Один уже пообещал. Теперь второй. Кто будет третьим?

Катерина использовала последнее средство: пошла в церковь и поставила свечку. Она не верила в Бога на картинке, не приучена была, да и мама ее не соблюдала никаких особых ритуалов, как все, отмечала Пасху и Рождество. Вот и все, пожалуй.

Свекровь мамина, Вилена Афанасьевна, посоветовала Катерине поставить за Стаса свечу, обязательно за упокой. Если жив, обязательно весточка от него или о нем придет, а если нет, так и порадуется его душа, что помнят. Старики так говорили, что в войну, когда вестей долго не было с фронта, женщины ходили в церковь, свечки ставили.

— И что, получали вести?

— Да, кто хорошие, кто плохие, но всегда получали.

«Наверно Богу очень трудно. Или скучно. Сколько к нему просьб и обращений, запутаться ничего не стоит. Или штат у Бога нерасторопный. А как быть, когда два ярых врага просят об уничтожении друг друга? Кому отдать предпочтение? И Богу надо выбирать, кому помочь, а кого с носом оставить. А еще говорят, что не надо просить для себя, надо просить для других, тогда все получиться. Вот я и прошу не для себя, для Стаса, чтобы здоров был и счастлив. А уж вернется ли, неизвестно».

Так размышляла Катерина, ставя свечку там, где поминают, а сама думала о здравии.

— Да, слушаю вас, — номер был незнакомым и у Катерины забилось сердце. Вдруг что-то о Стасе услышит.

— Я лес везу, завтра должен доставить, — немного растерянным мужским голосом сообщила трубка.