Ведьмина тропа - Рената Рид

На вернувшихся ребят она, казалось, не обратила внимания, но спустя несколько минут, заговорила:

— Ты, Слава, прирождённая ведьма — я это почувствовала ещё когда ты совсем крошкой была, потому и сделала для тебя сильный оберег. Думала, что получится защитить тебя от Агафьи и от себя самой.

Таким как ты не слишком-то нужно обучение, но я расскажу тебе всё, что сама знаю. Теперь, без Силы, мои отвары не будут иметь тех свойств, которыми должны обладать, но знания-то остались.

Я помню себя в молодости, когда мне пришлось принять этот дар. Я не хотела им пользоваться, думала даже в лес уйти, жить отшельницей. Так и поступила бы, но встретила деда твоего, и поняла, что если оставлю его, то буду жалеть всю жизнь.

А ещё — матушка…Она учила меня исцелять травами, учила защитным словам, оберегающим. Она была очень светлым человеком и всегда старалась помогать людям так, чтобы при этом не навредить. До неё в нашем роду, насколько я знаю, светлых ведьм не было.

Мирослава вдруг вспомнила о загадочной женщине, явившейся ей в Нави:

— Бабушка, а у тебя есть её фото?

— Конечно. — Кивнула старушка и обратилась к Саше: — Ты, милый, сходил бы в мою комнату. Там, в шкафу, на самом верху лежат старые альбомы. Принеси нам зелёный.

Когда Сашка ушел, Глафира Петровна серьёзно посмотрела на внучку:

— Слава, будь осторожна. Тёмные силы коварны, а те, кого мы любим — наша слабость. Ты привязалась к Саше, я вижу…

— Неужели ты так говоришь, потому что Агафья принесла в жертву своего мужа? — Прервала её Мирослава, закатывая глаза. — Почему сравниваешь меня с ней?

Глафира Петровна кивнула:

— Ни в коем случае не сравниваю. Но она не сделала бы этого, если бы не соблазн получить бессмертие.

— Не беспокойся, я бессмертия не хочу. — Усмехнулась Мирослава, не желая продолжать этот глупый, как ей казалось, разговор. — Тем более — такого.

Старушка едва заметно покачала головой, думая о чём-то своём. Она не сомневалась в намерениях внучки. Как и не сомневалась в коварстве Владыки Нави. Он и его тёмные прислужники рано или поздно найдут лазейку к душе почти каждой ведьмы. Им ведь добрые ни к чему, им нужны те, кто творит тёмные дела.

Вернулся Сашка с альбомом в руках, и Глафира Петровна, пролистав несколько страниц, открыла нужную, положила на стол.

Мирослава склонилась над альбомом — со старой, зернистой фотокарточки на неё смотрела та самая женщина, призрак которой она повстречала в Нави.

— Это она. — Шепнула девушка, — Значит, это прабабушка помогла мне. Дала путеводный клубочек и вовремя остановила от того, чтобы ступить в реку. Наверное, это была не хорошая река?

— Это была река забвения. — Кивнула Глафира Петровна, тоже разглядывая фотокарточку, провела пальцами по черно-белому изображению. — Души умерших, переходя через неё, теряют память о своей земной жизни, и обретают подобие жизни загробной. Если же в реку войдёт живой человек, то он умрёт, навсегда останется в Нави.

Я не знаю, какими силами матушка сумела связаться с тобой, почему она узнала тебя, почему помогла. Она ведь никогда не встречалась с тобой — померла рано. Одно я знаю точно — она любила бы тебя всей душой, а любящие люди порой могут помогать нам даже с того света. О мире Нави я знаю мало… Пока что…

Она тихо и печально вздохнула, захлопнула альбом, взглянула на внучку:

— Да, всё же, обучать тебя придётся. Чем раньше ты получишь основные знания, тем лучше — быстрее познаешь Силу, и быстрее поймёшь, как лучше её применять. Но для начала я расскажу тебе о ведьмах в нашем роду и о том, откуда появилась Кикеевка.

— А Кикеевка здесь при чём? — Не понял Сашка, уже устроившийся на стуле, приготовившись тоже слушать. Попутно он не спеша перелистывал альбом, вглядываясь в незнакомые лица, смотревшие на него со старых снимков.

— Мы напрямую связаны с этой землёй, и этой деревней. Её основателем был мой прапрадед, Кикеев Поликарп Дмитриевич.

***

— Стёпа, ты вернулся? — Даже из кухни Ирина Афанасьевна услышала скрип входной двери. Сколько просила мужа смазать петли, да всё без толку — слишком был занят подготовкой к следующему учебному году. Всё лето ещё впереди, а у него — подготовка. Она не стала отрываться от замешивания теста, поэтому снова крикнула:

— Кушать хочешь? Скоро ватрушки будут, ты же их любишь!

В ответ последовала тишина. Неужели не Стёпка, а муж пораньше вернулся? Чего же молчит тогда?

— Степан! — Позвала она, но не дождавшись ответа, вытерла руки о передник и вышла в прихожую, да так и замерла на месте, сразу осознав, кто перед ней стоит.

В голове за секунду пронеслось огромное количество мыслей и воспоминаний. На мгновение она снова оказалась на коленях в снегу, обнимающей мальчишку, до боли похожего на её пропавшего сына. Его слова о том, что настоящего сына уже не вернуть.

В груди больно кольнуло от чувства будто он её обманул тогда, но она тут же отмела прочь эту мысль. Помнила ведь взгляд того малыша, а она всегда видела, когда он лгал. А лгал он лишь однажды — когда его поколотили соседские мальчишки, а ей он говорил, будто упал.

Значит, просто что-то изменилось, значит, её настоящего сына вернули. Скорее бы пришёл и тот, второй, который был с ней рядом столько лет, которого она любила, как родного. Наверняка и он обрадуется этому возвращению, мальчики точно подружатся. Но в груди раненной птицей забилась тревога.

Парень, который сейчас стоял на пороге, смотрел на неё немного дико, исподлобья, но жалобно и с тоской, разъедающей душу.

— Мам, я же… не… не люб-лю ватрушк-ки… — Тихо сказал он, заикаясь, как будто долго не разговаривал, и теперь заново привыкал к артикуляции.

Ирина Афанасьевна закрыла рот ладонями, приглушив громкий стон и рыдания, рвущиеся из груди. Силы её оставили, и женщина упала на колени, зарыдала в голос и засмеялась сквозь этот плач, глядя на сына.

— Что с т-тобой? — Прошептал парень и бросился к ней, обнял, уткнувшись лицом в плечо. — Я…вернулся. Я очень… очень скучал…

Ирина не могла остановить поток слёз — тяжело было одновременно плакать от радости, и оплакивать горе. Крепко обнимая сына, она проклинала те силы, которые сотворили такое с её детьми.

Она хотела — очень хотела — чтобы они оба были сейчас рядом, но вдруг поняла, что тот, второй, больше не вернётся. Он, не менее родной, потерян для неё навсегда.

Женщина не знала, что именно он