Пятый курс - Денис Кащеев

– Ничего-то ты не знаешь…

– Что ты хочешь? Я простой боец! Дали приказ – я исполняю. Вот и все…

– Ну-ну… Только уж больно ретиво исполняешь. В тот раз, когда мой «Победоносец» преследовали, ты же там тоже был? Не отрицай, я узнал твой голос!

– Я… Я просто выполнял приказ!..

– Приказ он выполнял… Что со Збышеком? Что с Танакой? Отвечай!

– Танаку сбили… Это не я! Честное слово! Это Майк с Гельмутом! Они его зажали вдвоем… Катер Мазовецки тоже был подбит, но он как-то дотянул до Луны… Збигнев сейчас в госпитале, под охраной. Но у нас тоже были потери! «Эсмеральда» Бена здоровенную дыру получила, до сих пор не летает, сам Бен был контужен, тоже лежал в госпитале, но уже вышел…

– Ясно, – буркнул Иван. Бедный Танака… – Кто сейчас командует на базе? Кроме Эммы и Мейера?

– Чан Бяо. Только он не на базе, он на «Бете» сидит постоянно. Еще Гельмут Лессинг. Он, кстати, теперь по твоей милости на «Альфе» застрял. На шлюпке-то до Луны не долетишь… Еще Джим Лонг и Хаяси Такенори. Но японец после гибели Танаки что-то ушел на третьи роли, не видно его и не слышно. Кто еще… Патрик Мак Мерфи. Но с ним я особо не пересекаюсь…

– Кто отдал приказ нанести удар по Новосибирску?

– По Новосибирску? А, тот русский город… Помню, как-то с Сибирью название связано… Маклеуд, я думаю. Она Комендант – кто же еще? Не сам же Майк решил, по собственной инициативе… Он как раз тогда «Альфой» командовал, это уже потом на базу перевелся. После него на «Альфе» капитаном какое-то время была Бо Шаофань, потом Маклеуд назначила Кевина Компану, навигатора с «Беты», а Бо наоборот на «Бету» перевела. Она – Шаофань, в смысле – тоже на матч прилетела, она за команду флота играла…

Бо Шаофань Голицын отлично помнил – на третьем курсе симпатичная китаяночка, тогда второкурсница, одно время, еще до того, как ее переквалифицировали в навигаторы, была на «Альфе» под его началом. В криск она уже тогда играла весьма неплохо.

Бельгийца Кевина Компану Иван почти не знал.

– Какие настроения в Корпусе? – продолжил он допрос. – Что говорят об Альгере? О Комитете глобального спасения? Вообще о всей этой ситуации?

– Да что говорят… Работы по горло, говорить-то особо некогда… Но на Альгер все очень злы, конечно… Бросил нас на произвол судьбы…

– В смысле бросил?

– Отказался помогать против чужих. И эвакуационную программу прикрыл.

– Погоди, при чем тут чужие? Вторжения не будет, ты разве не в курсе? Врата закрыты.

– Вот и они – Альгер, в смысле – что-то подобное твердят. Но Майк говорит, врут. Просто боятся чужих, не хотят связываться.

– Вот оно как… – протянул Иван.

– Правильно наши их послали, я считаю, – продолжал Поульсен. – На фиг не нужен такой ненадежный союзник. Не хотят помогать – пусть убираются! На передачу опорной базы под наш контроль им дали месяц – много, я считаю! Сразу надо было забирать, пока не успели ничего ценного вывезти…

– Понятно… Как незаметно пробраться на базу Корпуса?

– Никак, – быстро ответил четверокурсник.

– Неправильный ответ, – укоризненно покачал головой Голицын.

– Нет, правда… Сейчас даже во внешние шлюзы свободный доступ закрыли, допуск нужен…

– Ты – мой допуск, – слащаво улыбнулся Иван. – К тому же, у меня «Кепара».

– И что с того? Там у нас на каждом углу сканеры понатыканы, сразу тревога поднимется. Так что «Кепару» свою лучше сразу сними или хотя бы не включай… Погоди… – он резко мотнул головой. – Ты это вообще серьезно? Мы на базу летим?

Экраны перед четверокурсником были выключены, так что об истинном курсе их «Эсмеральды» он до сих пор оставался в неведении.

– На нее, родимую, – кивнул Голицын.

– Нет, Майк прав, ты реально псих, – выдохнул Ларе. – Впрочем, мне-то что? Схватят тебя – и ладно…

– Только вот ты пойдешь со мной, – прищурился в ответ Иван. – И, если что, первый выстрел, по любому – твой, – он продемонстрировал пленнику бластер. – Помнишь, что я говорил про плазменный режим? С тех пор ничего не поменялось. Так что сейчас ты еще раз хорошенько пораскинешь мозгами, вспомнишь все, что нужно, а потом предложишь внятный план, как нам проникнуть на базу и при этом остаться незамеченными. Собственно, уже можешь начинать думать.

В катере имелись два штатных скафандра, но надевать их Голицын не хотел, чтобы даже на время не лишить себя возможности использовать бластер, поэтому он не просто посадил «Эсмеральду» у внешнего шлюза, а завел ее прямиком в ангар. Убедившись, что воздух в нем пригоден для дыхания, Иван отвязал своего пленника, и они покинули катер.

Согласно заверениям Поульсена, в это время в данной части базы был наименьший риск встретить кого-то из бойцов Корпуса. Выйдя из ангара, они двинулись по служебному коридору. Ларе шел впереди, Иван, держа бластер наготове – следом. Через десяток метров путь им преградила запертая дверь. Голицын слегка ткнул четверокурсника в спину стволом «Шилка», тот протянул руку к контрольной панели…

Открывшийся их взорам зал был буквально забит народом. Пятнадцать, а то и все двадцать пар глаз недоуменно уставились на появившихся в дверях нежданных гостей.

– Я не знал… – в ужасе выдохнул Поульсен, попятившись. – Я не знал… Не стреляй, я не знал! – и, внезапно завалившись на Голицына, Ларе стал медленно сползать на пол, лишившись от страха чувств.

Отпихнув обмякшее тело пленника, Иван затравленно огляделся. Много, слишком много. И как назло, рассредоточены, одним выстрелом не охватишь…

Тем временем кое-кто из находившихся в зале людей его явно узнал. Послышались возгласы изумления, многие лица напряглись, тут и там в ладонях начали появляться бластеры…

Расслабив кисть, Голицын демонстративно убрал «Шилк» в походное положение, затем медленно поднял обе руки вверх. На какой-то миг это несколько разрядило обстановку.

– Эмма Маклеуд под психотехническим контролем! – выкрикнул он внезапно. – Пароль для раскодировки – ЗИП…

Хлопок выстрела не позволил ему договорить. Умолкнув на полуслове, Иван упал – прямо на тело Ларса Поульсена.

Как это всегда бывает после близкого знакомства с парализующим зарядом бластера, сознание возвращалось постепенно, словно бы нехотя. Сперва прорезался слух. Ну, как прорезался: в ушах шумело, словно к ним поднесли по огромной ракушке, но сквозь заунывный фон все же прорывались какие-то голоса. Слов, конечно, было не разобрать – так, выкрики какие-то бессвязные.

Приложив усилие, Голицын разомкнул веки: перед глазами все плыло, но все же Иван различил склонившееся над ним размытое лицо.

– Очнулся…

О! Первое осмысленное слово! Теперь дело пойдет…

Голицын сделал несколько движений губами, разминая их, затем пошевелил языком – тот пока еще ворочался с трудом.