Зоя - Даниэла Стил

В это время они подошли к дому Миллзов, и Клейтон открылдверь своим ключом. Сейчас в доме никого больше не было. Весь штаб генераланаходился в Шомоне.

— Хочешь чаю? — спросил он. Голос капитана гулкоотражался в пустых залах.

— С удовольствием. — На улице было холодно, а Зоязабыла дома перчатки. Ей почему-то вспомнилась роскошная соболья шапка, которуюпришлось оставить в России. Убегали они, закутавшись в теплые платки: бабушкарешила, что дорогие меха будут слишком привлекать внимание.

Они пошли на кухню, и вскоре чайник уже кипел.

Потом они пили чай и разговаривали, а солнце медленносадилось за садом. Она могла бы часами сидеть и говорить с ним, но внезапноголоса их смолкли, и Зоя почувствовала, что Клейтон как-то странно смотрит нанее.

— Мне пора отвезти тебя домой. Бабушка будетволноваться.

Был уже пятый час, но Зоя на всякий случай предупредилабабушку, что, возможно, не вернется к обеду.

Клейтон приехал всего на четыре дня, и им хотелось провестивместе как можно больше времени.

— Я сказала, что мы можем вернуться поздно. — Итут ей в голову пришла забавная мысль:

— Хочешь, я приготовлю ужин? Здесь есть какие-нибудьпродукты?

— Не знаю, — улыбнулся он. В этот момент она быланеобыкновенно хороша собой. — Может, пойдем куда-нибудь? К «Максиму»? Невозражаешь?

— Как скажешь. — Ей было безразлично, куда идти.

Она желала просто быть с ним.

— О, Зоя… — Он обошел кухонный стол и обнял ее.

Ему хотелось увести ее из дома, пока не произошло то, о чемона потом пожалеет. Она мучительно притягивала его к себе. — Думаю, нам нестоит здесь оставаться, — тихо проговорил он, стараясь держать себя вруках.

— Генерал рассердится, что я была здесь? — Еенаивность поистине была трогательной, и он тихо рассмеялся, глядя на нее.

— Нет, любимая, генерал не рассердится. Но я не ручаюсьза себя. Ты слишком красива. Ты даже не знаешь, как тебе повезло, что я неперепрыгнул через стол и не набросился на тебя.

Она засмеялась и радостно склонила голову ему на грудь.

— Вы так собирались поступить, господин капитан?

— Нет, но мне бы этого очень хотелось. — Они обасовершенно расслабились. Он гладил ее длинные рыжие волосы. — Мне быхотелось очень многого… поехать с тобой на юг Франции после войны… и в Италию…ты когда-нибудь была там?

Зоя покачала головой и закрыла глаза. Просто сидеть вот так,рядом, было пределом ее мечтаний.

— Нам пора, — мягко повторил он, и Зое вдругпоказалось, что в комнате стало тихо. — Я пойду переоденусь. Я быстро.

Но ей его отсутствие показалось вечностью; сначала оназадумчиво бродила по красиво обставленным комнатам первого этажа, а затем, изозорства, решила вдруг подняться по мраморной лестнице и попробовать отыскатькапитана наверху.

На втором этаже было еще несколько гостиных, прекраснаябиблиотека с книгами на французском и на английском языках, несколько запертыхкомнат, а затем вдалеке она услышала его голос. Он что-то напевал в ванной, иона радостно улыбнулась — ей уже очень его не хватало.

— Эй?.. — позвала она, но он не услышал ее из-зашума воды, и, когда он вошел в спальню, Зоя стояла там тихо, как лань,притаившаяся в лесу. Клейтон был в одних брюках. Он решил еще раз побритьсяперед тем, как идти с ней ужинать. В руках он держал полотенце, на лице и вволосах блестели капельки воды.

Он с удивлением посмотрел на нее.

— Что ты здесь делаешь? — В его голосе слышалсяиспуг — за себя, а не за прелестную Зою.

— Мне было так одиноко без тебя. — Она медленноподошла к капитану, притягиваемая как магнитом.

Помимо ее желания что-то неотвратимо толкало Зою к этомучеловеку.

Он уронил полотенце к ногам, прижал ее к себе и сталцеловать ее лицо, глаза, губы, упиваясь сладостью ее кожи… Он чувствовал, чтотеряет голову…

— Спускайся вниз, Зоя. — Голос Клейтона звучалглухо, он не мог заставить себя оторваться от возлюбленной. — Пожалуйста…

Она смотрела на него с грустью, почти с болью, но безстраха.

— Не хочу…

— Зоя, пожалуйста… — Он снова и снова целовал ее,чувствуя, как бешено бьется ее сердце.

— Клейтон, я люблю тебя…

— Я тоже люблю тебя. — Каким-то титаническим сверхусилиемон заставил себя отступить в сторону. — Тебе не стоило подниматься сюда,глупая девочка. — Он попытался придать себе непринужденный вид,повернулся, слегка отстранился, чтобы достать рубашку из шкафа, но, когдаобернулся, Зоя стояла в том же положении, бессильно опустив руки. Рубашкавыпала у него из рук.

— Я больше не выдержу, малышка. — Она сводила егос ума своей молодостью, своей чувственной красотой. — Зоя, я никогда непрощу себе, если…

— Если что?.. — Девушки больше не было — перед нимстояла настоящая женщина. — Раз ты любишь меня?! Какая разница, Клейтон?Больше нет будущего… есть только настоящее. Неизвестно, что будетзавтра. — Это был самый трудный урок, который Зоя извлекла за последнийгод. Она знала, как сильно она любит Клейтона. — Я люблю тебя. — Онабыла такая маленькая, гордая и сильная, что у него разрывалось сердце.

Ее глаза говорили, что в ней нет страха, тольколюбовь, — Ты не понимаешь, что делаешь. — Он снова обнял девушку истал баюкать ее, как ребенка. — Я не хочу причинить тебе боль.

— Не бойся… Я очень сильно люблю тебя… ты никогда непричинишь мне боль.

У Клейтона не осталось больше слов, чтобы убедить ее уйти.Он слишком сильно хотел ее, слишком долго стремился к ней. Их губы слились впоцелуе, и, больше не раздумывая, он позволил своим рукам раздеть ее, затембережно отнес на кровать, а она целовала его и тихо плакала. Его одежда,казалось, сама соскользнула с него, и они упали на огромную кровать сбалдахином, раскинувшимся над ними, словно благословение. В комнате было темно,но в свете, проникавшем из ванной комнаты, он мог видеть лицо Зои, когдаовладевал ею, целуя и обнимая ее. Клейтон любил ее так, как никогда не любил ниодну женщину.

Казалось, прошли часы, прежде чем они оторвались друг отдруга и легли рядом, и она, вздохнув от счастья, прижалась к нему, каккрошечный зверек. У Клейтона был серьезный и даже озабоченный вид: ему недавала покоя мысль о том, что последствия их поступка могут осложнить жизньдевушки. Он повернулся на бок, оперся на локоть и посмотрел на нее.

— Не знаю, должен ли я сердиться на самого себя за теминуты счастья, которые я пережил… Зоя… дорогая, ты ни о чем не жалеешь? —Он боялся услышать ее ответ, но она улыбнулась женственной улыбкой, протянула кнему руки, и желание снова охватило Клейтона. Они лежали, разговаривали изанимались любовью, пока его взгляд случайно не упал на стоявшие у кровати часы— была полночь.