Жар сумрачной стали - Глен Кук

Все боятся оборотней. Судебные психиатры сколачивают состояния, доказывая безутешным родичам, что их ненаглядные не были ни одержимы демонами, ни подменены. Или наоборот – были (сами знаете, народ разный попадается, одним нужно одно доказать, другим другое, а денежки капают).

Психиатры сродни адвокатам. Правый, виноватый, справедливость, улики – для них ничто не имеет значения. Значение имеет только результат. Не удивительно, что на танферских улицах полно бедолаг с пустыми кошельками и ошарашенными физиономиями.

Клиент психиатра, как правило, не желает слышать, что его зазноба спуталась с другим. Это неэстетично. А вот если приплести сюда какое-нибудь сверхъестественное объяснение, чем мрачнее, тем лучше…

Мало того, в суде некоторые особо дальновидные убийцы пытаются оправдаться тем, что совершили убийство по закону: дескать, думал – оборотень, кто ж знал, что обычный человек окажется. Правда, я не слыхал, чтобы на основе этого довода оправдали хоть кого-нибудь.

– Пошли, – сказал я Манвилу. – От того, что мы тут стоим, слезами давимся, ничего не изменится.

В коридоре у кабинета Вейдера мы наткнулись на Белинду. Она стояла подбоченясь и слушала Норт-Энглиша. Судя по ее зачарованному виду, я недооценил Маренго как кавалера.

А как же красотка-племянница?

Завидев меня, Белинда мгновенно подобралась. Лицо ее стало холоднее полярных льдов. Потом она разглядела слезы в моих глазах.

– Что стряслось, Гаррет?

– Идемте с нами, оба. Макс в кабинете?

Норт-Энглиш кивнул.

– Он еще не спускался. Слишком много посетителей.

Значит, Маренго с Белиндой уже давно тут любезничают. Интересненько.

– Тай разозлится, – несколько невпопад заметил Гилби. – Он страшно не любит оказываться вторым.

Я пожал плечами и приоткрыл дверь кабинета. В коридор хлынула волна жара от камина. Макс сидел у камина, в своем любимом кресле, и пристально глядел в огонь, будто видел в языках пламени давно минувшую эпоху, когда мир не знал боли и страданий.

– Вернулся, Гаррет? – спросил он, подняв голову.

– Так точно, сэр.

– Твоя подруга на тебя рассердилась.

– Привычное дело. – Моя «подруга» оскорбленно моргнула. – Нужно было кое-что проверить.

– Ну, выкладывай. Что еще плохого?

– Хуже некуда, Макс. Том и Киттиджо погибли. Их убили. И Люка тоже.

– Того парня. Которого я приставил к Тому, – пояснил Гилби.

– Подмена случилась раньше, – продолжал я.

– Подмена? – эхом отозвался Вейдер.

– Оборотни, – сказал Гилби. – Они подменили всех троих.

– Похоже, Черные Драконы связаны с оборотнями, – прибавил я. – На всякие права и свободы им плевать. – Не-людей человеческие права не интересуют. А если интересуют, то отнюдь не в том смысле, в каком ими интересуется «Клич».

– Я устал, Гаррет, – проговорил Макс со вздохом. Голос у него и вправду был усталый. – Садитесь. – Он указал нам с Манвилом на стулья. – Больше всего на свете я хочу избавиться от забот и отдохнуть. Мне надоело сражаться. Назовите, кому сдаться, – я с радостью стану пленником.

– Крепись, Макс. Мы с Гарретом все уладим. – Он посмотрел на меня, получил утвердительный кивок и спросил: – Ланса берем?

– Больно много из себя корчит.

Гилби улыбнулся, не разжимая губ.

– Ты недалек от истины. Но у каждого из нас есть свои недостатки, Гаррет. – Он посмотрел куда-то мне за спину. В его глазах на мгновение блеснули слезы.

– Меня возьмите. – Белинда. Признаться, я забыл, что она вошла вместе с нами.

Я не стал спорить. И Гилби не стал. По-моему, он просто опасается с нею спорить.

– Вон та груда хлама в углу, – проговорил Манвил, – когда-то была настоящим оружием. Подберите себе что-нибудь, по вашему вкусу.

Белинда не колеблясь выбрала длинный, зловещего вида клинок. Наметанный глаз, сразу видно. Гилби взял кинжал и маленький щит на руку.

– Стильно, – заметил я. Какой удобный стул, лень вставать.

Манвил и не подумал улыбнуться. У него в запасе остались улыбки лишь для мисс Контагью, остальные иссякли раз и навсегда. Все прочие тоже сохранили серьезность.

Эх, добрые старые времена, когда мы смеялись в лицо опасностям! Куда, куда вы удалились?

Когда над головой сгущаются тучи, только чувство юмора и спасает.

Я редко пользуюсь смертоносным оружием, но сейчас у меня выбора не было, тем более, что в этой куче дубинок не было и в помине. И вообще ничего такого, что сгодилось бы для частного сыщика. Мое внимание привлек маленький арбалет из амуниции то ли кавалериста, то ли кентавра. На фронте я неплохо стрелял из арбалета; правда, давненько уже не практиковался…

Норт-Энглиш обеспокоенно наблюдал за нами.

– Вам лучше остаться с Максом, – посоветовал Гилби. – За ним стоит присмотреть.

Маренго облегченно вздохнул.

Великий поборник прав человека откровенно сдрейфил. Кто бы сомневался? Хотя, я так понимаю, позови его Белинда, он бы пошел с нами. Какое испытание для влюбленного – выбрать между собственным страхом и предметом страсти, бестрепетно лезущим на рожон!

Гилби порылся в куче и извлек длинный и тонкий меч.

– Я слыхал, вы неплохой фехтовальщик. – Он протянул клинок Маренго.

– Был когда-то, – заскромничал тот, – в молодые годы.

– Солдат всегда солдат, – изрек я. – Теперь мы можем не волноваться за Макса, он под надежной охраной. – И дружески хлопнул Маренго по плечу. Он раздулся от гордости, будто ему предстояло идти в самое пекло. Возможно, в мыслях он видел себя героем. И даже не догадывался, что в героях ему ходить не суждено.

Мы вышли на черную лестницу.

– Тебе не обязательно идти с нами, – сказал я Белинде.

– Знаю. Не говори ерунды, Гаррет, береги дыхание.

Я заткнулся. Во-первых, этот разговор мы вели уже невесть сколько раз. А во-вторых, ступеньки были крутые – не до разговоров.

К четвертому этажу я изрядно запыхался. Слишком много пришлось побегать за этот вечер. И ладно бы побегать, а то куда ни сунься, везде норовят огреть тебя по башке чем-нибудь потяжелее. Судьба ко мне определенно неблагосклонна.

Что ж, на то она и судьба. Все ее любимчики рано или поздно кончают плохо.

Я остановился, сделал глубокий вдох, чтобы прийти в себя, и спросил Гилби:

– Из комнаты Тома один выход или несколько?

– Не могу сказать. В доме полно коридоров, о которых знают только слуги. Но если мы поторопимся, никто удрать не успеет.