Поворот колеса - Тэд Уильямс

— Если бы вы не вытолкнули меня из сферы, в которую я попал, меня ожидало бы нечто худшее, чем просто смерть. — Внезапно он рассмеялся. — Я обязан вам Стайя Аме, граф Эолер, — Белой стрелой. Но моя ухе отдана другому смертному.

Эолер повернулся на бок и попытался встать. Шард снова казался прежним, молчаливо мерцая в центре арены и отбрасывая длинные тени на каменные скамейки.

— Белая стрела? — пробормотал он. Голова его болела, а мышцы ныли так, словно его, связанного, протащили за телегой от Эрнисадарка до Краннира.

— Я расскажу вам в ближайшее время, — сказал Джирики. — Я должен научиться жить с этими унижениями.

Вместе они начали путь к тоннелю, уводившему от арены — Эолер прихрамывая, Джирики немного тверже, но все равно медленно.

— Унижения? — слабым голосом спросил Эолер. — Что это значит?

— То, что меня спасают смертные. По-видимому, это уже начинает входить у меня в привычку.

Отзвук их медленных шагов трепещущим эхом разносился по огромной пещере и уходил вверх, в темноту.

— Кис-кис-кис… Иди скорее, старушка.

Рейчел была немного смущена. Она не очень твердо знала, что следует говорить кошкам — в прежние времена она только требовала, чтобы они исправно несли свою службу, не давая разрастаться крысиной популяции, а ласки и заботу предоставляла горничным. Насколько она понимала, раздача нежностей и конфет в отношениях с подопечными, двуногими или четвероногими, не входила в ее обязанности. Но теперь у нее появилась потребность — если говорить честно, бессмысленная и нелепая — и приходилось смирять себя.

Спасибо милосердному Узирису, ни одно человеческое существо не видит меня!

— Кис-кис-кис, — Рейчел размахивала кусочком соленой говядины. Она проползла немного вперед, стараясь не обращать внимания на боль в спине и грубый камень под коленями. — Я пытаюсь накормить тебя, ты, спаси нас Риаппа, мерзкая тварь. — Она хмурилась и вертела кусочек мяса. — Поделом тебе будет, если я действительно сварю тебя.

Даже кошка, стоявшая на, небольшом расстоянии, но все еще недосягаемая для Рейчел, казалось, знала, что это пустая угроза. Не потому, что для этого Рейчел была слишком мягкосердечна — сейчас ей нужно было, чтобы животное взяло мясо, а в других обстоятельствах она без особых угрызений совести прибила бы кошку метлой — просто для главной горничной есть кошачье мясо было так же немыслимо, как, допустим, плюнуть на церковный алтарь. Она не могла сказать, чем именно мясо кошки отличается от кролика или косули, да ей это было и не нужно. Так не делали приличные люди, и этого было вполне достаточно.

Тем не менее за последние четверть часа она несколько раз подавляла в себе желание сбросить это упорствующее существо ногой с лестницы и обратиться к идее, не требующей помощи животных. А больше всего ее раздражало, что то, ради чего она терпела все эти муки, тоже не имело никакого практического смысла.

Рейчел посмотрела на свою дрожащую руку и блестящие от жира пальцы. И все это, чтобы помочь чудовищу?

Ты бредишь, женщина, безумная, как лунатик.

— Киса…

Серая кошка подошла немного ближе, рассматривая Рейчел огромными глазами, расширенными подозрительностью и светом яркого фонаря. Рейчел вознесла безмолвную молитву Элисии и попыталась пособлазнительней повернуть говядину. Кошка подошла еще ближе, шевельнула ноздрями и неуверенно облизнулась. Потом она уселась и принялась притворно-деловито умываться. Через некоторое время, по-видимому набравшись храбрости, она потянулась, схватила маленький кусочек говядины и быстро отступила, чтобы проглотить его в безопасности. Потом подошла еще раз. Рейчел подняла вторую руку и бережно провела ею по спине кошки. Та замерла, но женщина не сделала никакого резкого движения, и кошка проглотила последний кусок мяса. Рейчел осторожно поглаживала пушистый мех, пока кошка обнюхивала опустевшую руку. Потом она почесала за ухом маленького животного, мужественно подавляя желание немедленно придушить мерзкую тварь, заставившую ее так мучиться. Наконец, добившись тихого мурлыканья, главная горничная тяжело поднялась на ноги.

— Завтра, — сказала она, — еще мясо, — потом повернулась и устало зашлепала по коридору в свою тайную комнату. Кошка обнюхала пол, проверила, не пропустила ли она чего-нибудь, потом легла и начала умываться.

Джирики и Эолер вышли на свет, моргая, как кроты. Граф уже начинал жалеть, что выбрал вход в подземные шахты, расположенный так далеко от Эрнисадарка. Если бы они пошли через пещеры, в которых укрывались эрнистирийпы, можно было бы провести ночь в одном из недавно опустевших закутков подземного города, избежав тем самым долгого пути назад.

— Вы плохо выглядите, — сказал ситхи, судя по всему ничем не погрешив против истины. Голова Эолера наконец перестала звенеть, но мышцы все еще ныли.

— Я и чувствую себя плохо, — граф огляделся. На земле все еще лежал снег, но за последние две недели погода сильно исправилась. Был соблазн остановиться прямо здесь и отправиться в Таиг утром. Полдень — казалось, что они провели под землей гораздо больше времени… если это был полдень того же дня. Лучше уж мучительная поездка обратно в Таиг, чем ночь в холодных необитаемых землях.

Лошади — гнедой мерин Эолера и белый боевой конь Джирики, в гриву которого были вплетены перья и колокольчики, тихо стояли, пощипывая скудную траву, до конца натянув длинные веревки привязей. Через несколько мгновений они были готовы двинуться в путь; человек и ситхи пришпорили своих лошадей до направлению к юго-востоку, в Эрнисадарк.

— Воздух изменился, — крикнул Эолер. — Вы чувствуете?

— Да, — Джирики поднял голову, словно зверь на охоте принюхиваясь к ветру. — Но я не знаю, что это может значить.

— Становится теплее. Мне этого достаточно.

К тому времени, как они достигли Эрнисадарка, солнце наконец соскользнуло за Гриаиспог, а нижний край неба утратил свой румянец. Бок о бок они поднимались по Таигской дороге, пробираясь между редкими пешими и конными путниками. Вид людей, снова вышедших на поверхность и занимающихся обычными делами, облегчил телесные страдания Эолера. Все было далеко не так как прежде, у большинства людей все еще был пристальный, мрачный взгляд голодных, но по крайней мере они снова могли свободно двигаться по своей стране. Многие, видимо, возвращались с рынка. Их легко было отличить по тому, как ревниво они прижимали к себе новые приобретения, даже если это были всего-навсего несколько луковиц.

— Так что же вы узнали? — спросил наконец Эолер.

— От Шарда? Много и мало: — Джирики увидел выражение лица своего спутника и рассмеялся. — Сейчас вы выглядите, как мой смертный друг Сеоман Снежная Прядь! Это правда, Дети Рассвета часто отвечают уклончиво.

— Сеоман?..

— Мне кажется, смертные зовут его Саймон. — Джирики мотнул головой, его молочно-белые волосы танцевали на ветру. — Это странный детеныш, но храбрый и добродушный. Кроме того он умен, хотя тщательно это скрывает.