Приносящие рассвет - Луис Ламур

— Ты волнуешься?

— Не нравится мне все это.

— Ты обязан довести дело до конца. Если хочешь спокойной жизни, нужно добраться до главарей. — Несколько минут он молча курил. — Время от времени мне приходилось встречаться с людьми вроде Приттса… Раз уж они вышли на тропу войны, то они не видят ничего, кроме нее, и чем больше на тропе препятствий, тем они упрямее. — Он опять помолчал. — Такие люди с возрастом станут только злее. Они хотят получить то, за чем отправились, и понимают, что время их на исходе.

От сеновала пахло свежей соломой и стоявшими внизу лошадьми. Шум конюшни успокаивал и навевал сон, но я не мог уснуть, хотя устал до смерти.

Если я и мог доказать, что стою чего-то в этой жизни, то только сейчас. Когда я пройду этот путь до конца, то сразу уволюсь, женюсь на Друсилье и буду строить дом для своей семьи.

У нас никогда не было настоящего дома, и мне не хотелось, чтобы мои дети росли так же, как я. Пусть у них будет родной дом, куда они будут рады возвращаться, — и которым будут гордиться.

Поднявшись, я отряхнул солому, поправил оружейный пояс и пошел к лестнице.

— Будь осторожен.

— Я всегда осторожен.

Обогнув кораль, я присел на корточки, прислонился к жердям и стал ждать.

Медленно тянулось время, и наконец я услышал мягкое шуршание шагов по траве и почувствовал присутствие женщины

— С тобой все в порядке?

Я прошептал слова едва слышно, но она сразу же подошла ко мне, а я встал, скрываясь за угловым столбом кораля.

— Они уехали, — сказала Тина.

— Что?

— Они уехали, — повторила она. — Я боялась за тебя.

Тина объяснила, что в деревьях за салуном для бандитов были приготовлены лошади, и пока они пили в баре, лошадей оседлали, и убийцы по одному скрылись в лесу.

— Они нас обманули… Попросту надули.

— Но один остался. Он на втором этаже, и утром, по-моему, тоже уедет.

— Кто?

— Человек, который привёз деньги. Блондин.

Феттерсон? Возможно.

— Ты видела, как он платил им?

— Да, сеньор, видела своими глазами. В основном там было золото. Этот человек сказал, что это остаток.

— Тина, они убили Хуана Торреса… Ты его знала?

— Да… Он был хорошим человеком.

— Ты бы стала свидетельствовать в суде? Ты могла бы рассказать, как этот человек платил бандитам деньги? Для тебя это опасно.

— Я выступлю в суде. Мне не страшно. — Она не шевелясь стояла в темноте. — Я знаю, ты любишь сеньориту Альварадо, но, пожалуйста, помоги мне. Помоги убежать отсюда. Этот человек в салуне, с которым ты разговаривал, он мой… Как это сказать? Он женился на моей матери.

— Отчим.

— Да… Но моя мать умерла, а он держит меня тут и заставляет работать. Так и состарюсь здесь. Я хочу уехать в 'Санта-Фе, но он меня не пускает.

— Ты уедешь. Обещаю.

Итак, бандиты исчезли, мы их не видели, но Тина сказала, что один из них — Пайсано. Он знала еще одного — приземистого, крепкого и очень нахального парня по имени Джим Дуайер. Я видел его у Пони-Рок. Однако Феттерсон находился все еще тут, а он-то мне был нужен больше всех.

Мы немного поспали, незадолго до рассвета поднялись и стряхнули с одежды солому. Я чувствовал себя грязным и неряшливым, мне страшно хотелось помыться и побриться, но мы проверили оружие и зашагали к отелю. На кухне светилось окно, и мы вошли через заднюю дверь.

В комнате стоял бармен в нижнем белье и в носках. На полу лежал грязный матрас и скомканные одеяла. Вокруг были разбросаны ботинки, сапоги и грязные носки, на стенах висела одежда, на гвозде болтался револьвер в кобуре. Я вынул его, крутанул барабан и вынул патроны. Бармен мрачно наблюдал за мной.

— Что это значит?

Развернув бармена, мы вытолкнули его в темный холл. Фонарь в руках Кэпа бросал блеклый, рассеянный свет.

— В какой он комнате?

Метис лишь посмотрел на меня, а Кэп, подмигнув, поинтересовался:

— Ну что, кончим его сейчас или выведем во двор? Там труп найдут позже.

Бармен переступил с ноги на ногу.

— Послушайте, не надо! — заартачился он. — Я ничего не сделал.

— Зачем он нам нужен? Только мешается, — задумчиво сказал я. — Так что давай лучше выведем.

Кэп выглядел достаточно сурово, чтобы выполнить обещанное, а глядя на меня люди всегда думают, что я убиваю чаще, чем улыбаюсь.

— Погодите, погодите минуту… Этот человек для меня ничего не значит. Он в шестой комнате наверху.

Не отводя от него взгляда, я распорядился:

— Кэп, держи его. — А затем пригрозил бармену. — Смотри, если наврал.

Я на цыпочках поднялся по лестнице, осторожно ступая на каждую ступеньку, а наверху, загородив фонарь полой куртки, прошел по коридору и распахнул дверь шестого номера.

Увидев свет фонаря, находившийся там человек открыл глаза и потянулся к лежащему на столике револьверу, но я предупредил:

— Давай, Феттерсон, хватай оружие, чтоб я смог убить тебя без зазрения совести.

Его рука зависла над оружием и медленно отодвинулась.

Феттерсон сел на кровати — крупный, ширококостный мужчина с гривой спутанных светлых волос и узким, как лезвие ножа, лицом. Глаза его, надо сказать, не светились радостью.

— Сэкетт? Мне следовало догадаться, что это будешь ты. — Осторожно, чтобы я не сомневался в его намерениях, он взял кисет и начал сворачивать самокрутку. — Чего. тебе нужно?

— Я предъявляю тебе обвинение в убийстве, Фетт. Если у тебя хороший адвокат, попробуй отвертеться, но если сделаешь хоть одно неверное движение, то от пули точно не уйдешь.

Он чиркнул спичкой и прикурил.

— Ладно… Я не Рид Карни. Будь у меня хоть один шанс, я бы выстрелил, но если револьвер застрянет в кобуре, мне крышка.

— Не обольщайся, не успеешь и руку протянуть.

— Ты приехал меня арестовать?

— Да. Одевайся.

Феттерсон не спеша оделся, а я его не торопил, считая, что так спокойнее: он, не сопротивляясь, поедет в Мору, в тюрьму. Он знал, что Приттс не оставит его, а с такой поддержкой дело едва ли дойдет до суда. У меня почти не было улик — только то, что расскажет Тина, и то, что я видел сам. Но этого слишком мало.

Одевшись, он прошел вперед, и мы спустились в холл, где Кэп держал на прицеле бармена. Забрав коня Феттерсона, мы отправились в Мору. С убийцами Торреса дело не закончено, что ж, им придется обождать, но я от своего не отступлю.

Обратная дорога заняла немного времени, хотелось доехать побыстрее, так как не исключено, что бармен сообщит о случившемся людям Приттса. Поэтому к полудню следующего дня Феттерсон уже сидел за решеткой. Город бурлил.