Принц Севера - Гарри Тертлдав

— Можешь взять мое, если хочешь, — сказал Джерин.

— Оно для меня маловато. Ты ведь знаешь, что мое больше обычного, — ответил Вэн. — Я, конечно, не откажусь и от твоего, если придется, но мне бы хотелось завернуться в свое.

Джерин задумался. В полночь мозги работали медленно, с большим скрипом. Наконец, однако, он произнес:

— Все, придумал.

Он, кряхтя, поднялся и принялся шарить под деревом, пока не нашел длинную сухую палку. Затем он подошел к Силэтр и стал похлопывать своим приобретением ее по боку, пока девушка не вздрогнула и не села.

— Как вы смеете… — возмутилась она, но тут поняла, что никто ее не касался. В бледном свете костра и сиянии всех лун, кроме Эллеб (которая еще не взошла), было видно, как она смущена.

— Понимаю, — сказала она наконец, склонив голову набок и глядя на Джерина. — Ваш друг хочет получить назад свое одеяло, верно? И вы придумали способ, как дать мне это понять, не дотрагиваясь до меня. Интересно, додумалась бы я сама до такого. — Она сбросила с себя одеяло и поднялась. — Вот, возьми, Вэн Крепкая Рука.

Когда Вэн подошел, чтобы забрать одеяло, Силэтр отступила, боясь, как бы тот ненароком ее не задел. Пока великан снимал доспехи и устраивался, она стояла, отвернувшись. Затем, вместо того чтобы сразу воспользоваться другим протянутым ей одеялом, сказала:

— Если позволите, сначала я отлучусь.

Далеко она не пошла, видимо, из-за призраков (чьи завывания, как показалось Джерину, усилились в ее отсутствие), и очень быстро вернулась, однако Вэн к тому времени уже успел заснуть и храпел. Он говорил, что Силэтр тоже храпит, однако Лис сомневался, что она могла производить нечто, хотя бы отдаленно напоминающее его громоподобный рокот.

Бывшая Сивилла завернулась в одеяло Джерина и стала ерзать под ним, пытаясь найти удобное положение. Она все ерзала и ерзала, пока Джерин ходил взад-вперед, отгоняя сон. Наконец произнесла:

— Не могу заснуть. Не спится, и все тут.

— В этом нет ничего странного, полагаю, — ответил Джерин. — Учитывая то, что вы провели в забытьи целый день, всю ночь и часть следующего дня.

— Я до сих пор не могу в это поверить.

Силэтр взглянула вверх, на небо. Прошла секунда, и Джерин понял, что она смотрит на луны. Когда она заговорила вновь, в голосе ее слышалось удивление:

— Тайваз ближе к Мэт, чем должна быть. К тому же она продолжает мчаться вперед, обогнав золотистую Нотос. То, что вы говорите, должно быть, правда, и это свидетельствует в пользу правдивости остальной части вашего рассказа.

— Леди, мы с Вэном вас не обманываем.

Лис рассердился. Он рисковал жизнью, чтобы спасти ее, а она все еще сомневается в нем. Его раздражение вылилось в презрительную усмешку:

— Надеюсь, простой разговор с мужчиной вас не оскверняет?

Силэтр вздрогнула, как от удара.

— Нет, абсолютно, — ответила она без всякого выражения. — А впрочем…

И она, повернувшись к нему спиной, принялась вновь заворачиваться в одеяло.

— Простите меня, — сказал Джерин, царапая землю сандалией, вернее, гвоздем, выступавшим из ее подошвы, — Мне не стоило этого говорить. Продолжайте, прошу вас.

Он не знал, обратят ли на него внимание. И не очень бы удивился, если бы его с этой минуты перестали замечать вообще. Но она все же повернулась к нему. Медленно, глядя на него с тем же серьезным вниманием, с которым совсем недавно смотрела на луны.

— Простите ли вы меня, если я скажу… я почти ничего не знаю о мужчинах, а о знатных в особенности… что вы кажетесь мне несколько странным?

Он рассмеялся, но не очень весело.

— Поскольку все в северных землях считают так же, то здесь нет ничего удивительного.

— Я не хотела вас обидеть, — сказала Силэтр. — Когда Байтон выбрал меня и сделал Сивиллой, в Айкос дошли слухи о вас, причем вполне положительные. О вас сложилось хорошее мнение, поскольку вы пытаетесь придерживаться традиций империи Элабон, даже после того как она отказалась от своих северных провинций.

— Приятно знать, что где-то имели хоть какое-то представление о том, что у меня на уме, — ответил Джерин. — Думаю, даже мои вассалы его не имеют.

Усилием воли он отогнал мрачные мысли и сменил тему разговора:

— А почему Байтон выбрал именно вас?

— Я не исключала такой возможности с тех пор, как достаточно подросла, — ответила Силэтр. — Хотя во всех остальных отношениях я развивалась нормально, у меня не было месячных. А это считается особым знаком в деревнях близ святилища нашего повелителя. Но предыдущая Сивилла служила ему очень долго. И я уже и не надеялась, что он наконец призовет ее к себе. А уж что его выбор падет именно на меня, казалось и вовсе невероятным.

— А как вы узнали, что он выбрал именно вас? — спросил Джерин.

— Он пришел ко мне во сне.

Теперь Силэтр смотрела не на Лиса, а словно бы сквозь него. Тщательно выговаривая слова, она продолжала:

— Это был самый реалистичный сон, какой только можно себе представить. Все происходило словно наяву. Бог… коснулся меня. Больше мне сказать нечего. Таких впечатляющих снов я с тех пор не видела никогда, кроме… кроме других, совершенно противоположных. Тех ужасных снов, что мне снились в последнее время.

Джерин кивнул.

— Они мне тоже снились. Хуже них я ничего не видел, это верно.

Он вдруг подумал, что, возможно, она воспринимала эти кошмары более ярко и остро, чем кто-либо еще, благодаря своей связи с Байтоном и особой духовной организации. Но, не зная, как сформулировать этот вопрос, задал другой:

— И тогда вы отправились в храм и провозгласили себя новой Сивиллой?

— Нет. Я собиралась, но прямо на следующий день священники сами пришли в мою деревню. Байтон передал некоторым из них мой образ во сне, и они отыскали меня.

— О, — сказал Лис.

Если бы лишь Силэтр видела утверждающий ее избранность сон, можно было бы счесть его игрой воображения. Но раз священники тоже знали, что прозорливый бог избрал ее преемницей прежней Сивиллы, то не оставалось никаких сомнений: Байтон действительно являлся ей. Сгорая от любопытства, Лис посчитал возможным спросить о том, о чем в других обстоятельствах узнать никогда не сумел бы:

— Каково это, когда Байтон вещает через тебя? Что вы чувствовали, или думали… или… ну, я не знаю?

— Это… не сравнимо ни с чем, — ответила Силэтр. — Когда я впадала в транс, то, конечно, уже не принадлежала себе и ничего совершенно не ощущала. Мне потом всегда приходилось спрашивать у священников, что я тогда говорила. Но в те мгновения, когда божественная сила только-только начинала вливаться в меня…

Она замолчала и продолжила уже не словами. Вся вдруг затрепетала и засветилась. Но тут же потухла и глухо произнесла: