Ночь одиночества - Микки Спиллейн

Я пожал плечами. Пат с любопытством посмотрел на меня:

— Что ты можешь, черт побери, написать в этой бумаге?

— Позитивный.

Пат чуть не сошел с ума.

— Ты думаешь, что Оскар оставил что-то после себя, Майк? Какого черта, если что-то есть, я хочу знать об этом!

— Не кипятись. Я тщательно проверяю каждую деталь, которая становится мне известной. Когда мой отчет будет закончен, ты сможешь полностью положиться на его вывод. Если Оскар оставил что-то компрометирующее Ли, я хочу быть уверен. Грязное прошлое может сейчас стать для Ли роковым... и к тому же, Пат, есть много тех, кто хочет его замарать. Если бы ты только знал...

— Скоро узнаю, сынок. За последнее время я получил несколько рапортов, в которых слишком часто упоминается твое имя.

— Я всюду кручусь, — ответил я.

— Ну-ну. — Он немного расслабился и замолчал. Так, молча, мы и ехали до места, где стояла машина из морга и машина полицейского патруля.

— Это здесь, — произнес Пат. — Поставь автомобиль немного впереди.

Мы вышли из машины, и полицейские отдали честь Пату, сообщив, что медицинский эксперт находится еще наверху.

— Что на этот раз?

— Еще одно самоубийство. Лейтенант Барнер занимается расследованием. Какой-то старый неудачник отравился газом. В этом районе чаще всего кончают так. Поднимитесь наверх и посмотрите сами.

— Я достаточно насмотрелся, пусть Барнер занимается этим.

Пат, ограничился бы разговором с медицинским экспертом, если бы я не поднялся наверх и не заглянул в квартиру. Пат поднялся за мной и спросил, ухмыляясь:

— Что, любопытно?

— Ничего не могу с собой поделать.

— Ну, если так, давай войдем и посмотрим, как кто-то умер от собственных рук, а не от твоих. Это вовсе не смешно, не так ли? — Пат рассмеялся и вошел внутрь.

На полу лежал человек средних лет с пучком белых волос на голове, выражением любопытства на лице и характерным синим цветом кожи. Он напился виски и улегся на пол, подперев голову ножкой стула.

Барнер надевал уже свой плащ.

— Хорошо, что в плите не было дежурного язычка пламени, а то бы этот дом разнесло на куски.

Пат встал на колени и внимательно посмотрел на тело.

— Когда он умер?

— По крайней мере, несколько часов тому назад. В доме никого не было целое утро. Первая женщина пришла к полудню и почувствовала запах газа. Дверь была закрыта, но не заперта, она разбила стекла в нескольких окнах и вызвала врача. Он ничего не смог сделать и позвонил нам.

— Не осталось ли какой-нибудь записки?

— Парень был здорово пьян и, видимо, от презрения к себе открыл все краны. В прошлом он был актером. Харвей Робинсон Дженкинс. Хозяйка сказала, что он был очень хорош лет тридцать назад. Имел большой успех у женщин. Он исполнял характерные роли; дела пошли хуже, когда водевили сошли со сцены. Последнее время он подрабатывал, исполняя роли в уличных шоу.

Я осмотрел комнату. У окна стояли кресло из хорошей кожи и новый торшер, но остальная мебель была старой и дряхлой. Квартира состояла из двух комнат и кухни. Старые театральные афиши висели на стенах возле кровати. Кухня была настолько мала, что свободно там мог чувствовать себя только один человек. Холодильник не работал, да и был пуст. Банка с джемом стояла на столе рядом с пустой бутылкой виски. Еще дюжина пустых бутылок лежала в картонной коробке под столом.

Так вот как умирают люди, когда ты им не помогаешь в этом. Набор для грима был старый и потертый, но чистый в отличие от всего остального. Тюбики и розеточки с гримом аккуратно расставлены и помечены. Зеркало, прикрепленное к стене, чисто вытерто заботливой рукой. Я представил себе, как он сидел здесь по вечерам и проигрывал перед зеркалом все знаменитые роли, возвращаясь с помощью грима в годы своей славы.

Пришли санитары и забрали тело. Вошла хозяйка, желая убедиться, что сделали все необходимое. Барнер распрощался с нами и тоже вышел вслед за всеми, спускаясь по лестнице. Хозяйкой была пожилая женщина с простой внешностью. Она все время потирала испорченные тяжелой работой руки, как будто от холода. Повернувшись ко мне, она сказала:

— Вот, молодой человек, видите, к чему приводит пьянство. Я потеряла двух мужей по этой причине, а теперь еще и жильца.

— Он должен был вам деньги?

— Нет, ни цента. О, он был очень благородный, этот мистер Дженкинс. Жил здесь более трех лет и всегда находил деньги платить за квартиру. Очень плохо, что он получил это наследство, у него ведь никогда не было больших денег. Он потратил все деньги на выпивку и вот до чего дошел.

— Да...

— Я ведь предупреждала его, вы не можете сказать, что я не пыталась. Он всегда рисовался, как это любят делать актеры, и говорил, что вино — это пища души. Пища для души! Значит, он никогда не был голоден.

Пату не терпелось поскорее уйти.

— Это для тебя урок, Майк. — Он взглянул на хозяйку и спросил:

— Как долго он был в запое?

— Довольно долго. Дайте-ка вспомнить. Письмо с деньгами пришло через неделю после парада, а парад был в среду, 13-го числа. Да, так. А неделей позже он получил деньги, затем начал пить. Каждый вечер он приходил, еле держась на ногах, и декламировал свои роли заплетающимся языком. А потом всю ночь шаркал ногами.

Пат кивнул задумчиво:

— Смотри, Майк, это то, к чему ты идешь. Безвременный конец.

— Перестань. Я не пью так много. Кроме того, я скорее застрелюсь, чем отравлюсь газом. Давай пойдем отсюда.

Хозяйка проводила нас до двери и смотрела с крыльца, как мы садимся в машину. За рулем я продолжал думать об этом человеке, который решил легко распрощаться с жизнью, все думал и думал о нем.

Я подвез Пата до его офиса, а сам нашел полупустое кафе, где мог спокойно в тишине еще раз хорошенько обдумать этот эпизод. Бармен наполнил мой стакан. Я выпил, затем он налил мне еще, уменьшив соответственно приготовленную мне сдачу. Я посмотрел в зеркало и подумал: “Так ли ужасно я выгляжу для других, как сам о себе думаю?” Я сидел, задумавшись, и мокрым дном делал круги на поверхности стойки. Многое из того, что я узнал и что обдумал, стало постепенно, деталь за деталью, складываться воедино. То, чему я раньше не придавал значения, вдруг становилось для меня ясным. Это была загадка, которая только начиналась здесь, в Манхэттене... Действие переходило в Вашингтон, затем через всю страну в Сан-Франциско, потом туда, за океан. Продвигаясь неслышно по миру, оно возвращалось назад. Получалась картина ненависти, террора и смерти, какой еще не было в истории. Все это происходило сейчас рядом с нами, и я был единственным, кто мог это осознать. Пробелы в этой загадке сейчас уже приобретали определенные очертания. Я могу поставить все на место, но для этого должен проверить кое-что и знать наверняка. В этот раз дело шло не об убийстве, стоял вопрос войны или мира на земле. Загадка была любопытна и имела двоякое решение. Причем каждая деталь подходила и к тому и к другому решению, путая все, когда думаешь, что уже разгадал ее. Они умно все организовали. Умны, ловки, коварны. Их лозунг — цель оправдывает средства, и они будут убивать, чтобы достичь ее. Они готовы разрушить весь мир, чтобы потом на обломках построить свое здание. Находятся рядом, но при этом совсем незаметны. Да, незаметны, но только не для меня. Пытки, смерть, ложь были их орудием, но я и сам, привык работать с ним. Я, крутой парень с гибким умом, с удовольствием могу смотреть смерти в глаза, готов сломать руку, разбить лицо, чтобы быстрее добиться ответа. Способен перехитрить хитреца. Я гораздо хуже многих плохих, именно это имел в виду судья.