Если ангелы падут - Рик Мофина

— Где он живет? Работает? — спросил Сидовски.

— Не знаю.

— Как ты с ним познакомился?

— Через Уоллеса. Они с ним корешились.

— Он тоже сидел в Виргинии?

— Его я не помню, но то, что сидел, это точно.

— Откуда ты знаешь?

— По базару, по походке.

— А где он сидел?

Киндхарт пожал плечами.

— Где вы познакомились?

— Книжный магазинчик возле Ромоло. Мы там были с Уоллесом, и тут он пришел и завел разговор.

— Ему нравилось встречаться с детьми?

— Уоллес говорил, что да.

— Ты когда-нибудь делал снимки с тех свиданок?

— Да ну. Я его видел-то раз или два.

Сидовски выложил на стол экземпляр фотоснимка, где Танита Доннер сидела на коленях у татуированного мужчины в капюшоне.

— Это кто? — спросил он.

Киндхарт взял снимок, осмотрел и возвратил на место.

— Он и есть. Дружок Уоллеса.

— Откуда ты знаешь?

— Татуха.

— А кто делал снимок?

Киндхарт пожал плечами.

— Ты же, кажется, в прошлом году снимал тех девочек именно на «Полароид»? Так, Перри?

Киндхарт не помнил.

— Ну ладно. — Сидовски закрыл блокнот и туманно улыбнулся. — Сейчас тебе лучше проехать с нами в участок, пока мы получаем ордер на уборку твоей берлоги.

— Я же сказал, что к Уоллесу и той девчушке отношения не имею.

— Уверен, что ты говоришь правду, Перри. И будешь не против повторить свои слова для полиграфа.

— Детектора лжи, что ли?

— А что? Или у тебя с этим проблемы? — язвительно спросил Сидовски.

— Мне нужно связаться с моим адвокатом.

Сидовски неторопливо сложил очки, сунул их в нагрудный карман и встал.

— Знаешь, что мне кажется интересным? — возвышаясь над Киндхартом, сказал он сверху вниз. — Как невиновный человек, которому нечего скрывать, вдруг рвется звонить своему адвокату. Зачем тебе адвокат, Перри?

Киндхарт не ответил.

Сидовски наклонился и прошептал ему на ухо:

— А вот Таните Мари Доннер дали связаться с адвокатом? Или нет?

В ответ молчание.

— А Дэнни Рафаэль Беккер своему адвокату звонил? А, Перри?

Сидовски сжал своей лапищей шею Киндхарта и давил, пока тот не сморщился от боли.

— Не волнуйся, дядя. Ты можешь плакаться своему адвокату о гадких копах и о своем праве охотиться на детей. А я поговорю с мужиками-строителями в Хантерс-Пойнт о растлителях малолетних, педофилах и прочем дерьме. Идет?

Сидовски в оскале блеснул золотом зубов.

— Вот и хорошо. Ну а теперь, коли не возражаешь, поехали.

Заголовок передовицы «Сан-Франциско Стар» проходил заглавными буквами через всю полосу поверх цветного, в полстраницы снимка Анджелы Доннер, сидящей в комнате Таниты в обнимку с плюшевым мишкой.

Задний фон занимал знакомый плакат девочки с надписью о награде. Надпись «Убийство» как бы случайно находилась на уровне глаз Анджелы. Статью Тома Рида сопровождали снимки Таниты и Дэнни Беккера. Повествование начиналось со слов:

«Анджела Доннер не может сдерживать слез, когда обнимает плюшевого мишку своей погибшей девочки и молится за Дэнни Беккера, похищенного в том же районе, где год назад была похищена и убита ее дочь Танита.

“Я молюсь о том, чтобы Дэнни Беккер вернулся домой живым и чтобы его родителям не пришлось пройти через то, через что прошла я, и жить с этим изо дня в день. Молюсь я и о том, чтобы предстал перед судом убийца моего ребенка”.

Ну а пока Анджела (ей 21 год) тихо плачет на своем первом интервью, данном ею после того, как город потрясло убийство ее двухлетней дочери…»

«Неплохо», — подумал Рид, перечитывая свой материал и пригубливая кофе у себя за столом в новостном отделе. Его статья переходила на вторую страницу, где был размещен очерк о группе Кейт Мартин, заглавный в рубрике «Мегаполис».

Получается, он побил «Кроникл» и «Экземинер». Удовлетворенность выигрышем в конкуренции и лидерством в сегодняшней «Стар» смешивалась с сочувствием Анджеле Доннер. Тучная, невзрачная, несмотря на молодость, женщина, постоянно извиняющаяся за свой убогий двор, ветхую квартиру, пропитанную кисловатым запахом. Ее отец сидел в кресле перед допотопным вентилятором на телевизоре, стоящем на деревянном ящике из-под фруктов. Старик был закутан в белую простыню. Время от времени его морщинистая рука выскальзывала из-под нее за кусочком льда из пластмассовой миски. Скелетообразная челюсть медленно ерзала, нажевывая ледяную крошку.

— Земля — Тому! Ты меня слышишь?

— Извини. Что?

Рид оторвал взгляд от газеты и поглядел поверх компьютера на Молли Уилсон, оживленно печатающую на клавиатуре.

— Я спрашиваю, сколько ты еще будешь тащиться от себя? Ты хуже той мартышки с зеркальцем. Это называется «журналистский нарциссизм».

Рид все утро выслушивал комплименты по поводу своей публикации.

— Мне кажется, ты вот-вот начнешь вытирать пыль со своих наград, рассказывая мне о днях своей славы, — поддела Молли.

— Так уж у нас, стариков, принято. Мы редко когда бряцаем медальками. Но уж когда это делаем, то ощущение не сравнится ни с чем.

Уилсон на секунду приостановилась.

— Мне оно неведомо, Том.

Рид перешел к рубрике «Мегаполис» со статьей о группе Мартин. Все здесь происходящее вызывало у Уилсон нервозность. Чего она хочет? Отношений? Секса? А впрочем, не важно.

— Мы с Энн пробуем снова сойтись.

Уилсон держала в зубах ручку. Прежде чем ее вынуть, она несколько секунд агрессивно стучала по клавишам.

— Ты хотя бы глянул вкратце?

Теперь она была сама деловитость.

Рид повернулся к компьютеру и вывел на экран ее материал.

— Это все мои заметки о психологическом портрете парня, похитившего Дэнни Беккера. На основе данных ФБР, — сказала она.

— Когда ты ее отправляешь?

— Завтра. Просто не могу нанизать на нить.

Примечания Уилсон были расшифровкой ее интервью со спецагентом ФБР Мерли Растом. Улавливались фразы вроде «глубоко травмированная личность; травмирован трагическим событием, в котором задействованы его дети; живет в плену иллюзий; взбадривает себя алкоголем и наркотиками; религиозный психоз; внешне выглядит нормальным, но может быть опасен».