Шутка костлявой девы - Наталья Чердак

Когда приносят поджаренную на гриле рыбу, выдавливаю на нее лайм и с удовольствием жую. После обеда плачу по счету и, оставив вещи на берегу, захожу в море. Волны спокойные и одинаковые. Шаги по белому песку к шезлонгу. Вытягиваюсь на солнышке, смотрю на мир сквозь щелки глаз. Мимо меня проходит нищенка с тремя детьми. Не обращаю внимания, они прохаживаются тут ежедневно – всегда одни и те же. Владельцы отелей ничего не могут поделать.

Нищенка останавливается около загорелой барышни в белом купальнике и протягивает ладонь, второй рукой указывает на рот. Около нее стоят двое ребятишек, а к спине привязан третий – самый младший. Женщина опускает глаза и покорно роется в кошельке. Нищенка жадно за ней наблюдает. Достав пару монеток, туристка кладет их в ладонь и отворачивается. Отворачиваюсь и я.

Закрываю глаза и, разогретый солнцем, дремлю спокойным сном, какой бывает после плотного обеда. Будят меня крики той самой туристки. Она что-то говорит подошедшему к ней, вероятно, мужу, и активно жестикулирует. Насколько я понимаю, у нее украли кошелек. Невелика беда, в следующий раз умнее будет. С возрастом меняется не только тело, но ход мыслей. В семьдесят пять кажется, будто я утратил способность удивляться. Пропажа кошелька – сущая мелочь.

Вечером решаю прогуляться. Тело опять меняется, и теперь нужно либо ждать, либо менять отель. Мне нравится ходить по джунглям. Местные протоптали дорожки, и теперь идти можно практически беспрепятственно. По дороге попадаются термитники и растения с колючками. Аккуратно обхожу их. Единственное недоразумение – не замеченная мною паутина с небольшим пауком. Стряхиваю его с головы и иду дальше. Справа шумит вода. Я знаю, что через несколько минут выйду к глубокому ручью. В него лучше не заходить – там есть пиявки.

Ветка, отделяющая меня от вида на ручей, бьет в глаз. Отвожу ее рукой и смотрю вперед: передо мной стоит девушка. Довольно загорелая и хрупкая, с прямыми черными волосами. Она оборачивается на шум, на ее лбу я различаю точку.

За время пребывания в Индии – с тех пор, как я последний раз видел Роя, – прошло года два, я немного выучил местный язык.

– Добрый день, – говорю я по-индийски.

Индианка с ужасом смотрит на меня и, подхватив свое ярко-желтое сари, убегает. Все женщины в Индии ходят в этих сари – длинной блестящей ткани, в которую они заворачивают свои тела. Когда я выхожу на улицы, чувствую себя в райском саду: вокруг порхают радужные птицы, которые даже не смеют смотреть на меня. Один взгляд на чужого мужчину и – наказание. Если кто заметит.

Но здесь, в джунглях, никого, кроме нас, нет. Потому я беспрепятственно столкнулся с этой женщиной взглядом, более того, мы с минуту беспрепятственно и пытливо рассматривали друг друга, потом она резко вскрикнула, как испуганная птица, и убежала. Надеюсь увидеть ее еще раз. В Индии мало привлекательных женщин, но эта настоящая красавица.

Делать мне нечего. От праздной бездельности каждый день по изведанной тропе хожу к реке в надежде еще раз увидеть ее, быть может, поговорить.

Через несколько дней она опять появляется (все так же одна) и опасливо смотрит вокруг. Видит меня и тут же разворачивается, но я кричу ей:

– Не уходи, не трону!

Мне казалось, это подействует, но не тут-то было. Она опять сбегает от меня.

В следующий раз встречаю женщину уже через неделю. Завидев меня, она, как ни странно, остается на месте и что-то напевает на своем наречии. Песня мелодичная и ласковая. Поет и смотрит в сторону, будто заигрывает со мной.

Подхожу к ней, сажусь на камень неподалеку. Она не двигается и все так же продолжает петь. Внимательно рассматриваю ее. Мой возраст – тридцать девять. Каждый раз, как мое тело претерпевает сильные изменения, приходится переезжать в другую гостиницу.

В последней я остановился всего пару дней назад. Она находится недалеко от предыдущей, поэтому я могу проделывать все тот же путь к ручью.

Девушка не двигается, но песня затихает.

– Что такое? – спрашиваю. – Красиво поешь.

Она давится смехом и потому не может продолжать.

– Я видела, как ты меня каждый день караулишь. Зачем?

Что ей ответить? Правду? А вдруг убежит опять?

– Понравилась ты мне, – простодушно отвечаю я.

Она пытливо смотрит, но потом говорит:

– Ты тоже мне понравился. Красивый.

Из джунглей доносится крик.

– Мне пора, – говорит она и в спешке уходит. – До завтра.

– Стой! Как тебя зовут?

Ответом мне служит тишина.

– Видья – это значит «званная», – серьезно говорит женщина.

Около ручья свежо и прохладно. Здесь никого нет, кроме нас, птиц и насекомых.

– Ты ведь замужем, так?

Видья сильно рискует, разговаривая со мной. Случись это в городе, ее бы уже давно наказали, но здесь ничего не грозит ни мне, ни женщине. Вероятность, что сюда придут ее соседки, конечно же, есть, но она совсем небольшая. В это место редко кто заглядывает. Нужно идти через джунгли минут двадцать, прежде чем придешь к ручью, и еще завернуть в нужном месте.

– Замужем, – подтверждает Видья, – но муж меня не любит, его сердце принадлежит другой женщине. Она оказалась бездетна, поэтому ее вернули в семью.

Видья говорит это непринужденно и даже просто, будто так и должно быть. В новой семье молодую женщину никто не любит, поэтому она сбегает сюда и проводит много времени у ручья. Как я узнал, ей за это частенько попадает, но чаще все же сходит с рук.

– Неужели совсем не на кого положиться?

– Свекровь упрекает постоянно и чуть что – сразу кричит. Здесь, в этом лесу, мое укромное место.

– А кто вчера звал тебя?

Вчерашним днем нашу маленькую идиллию чуть было не нарушили. Девушка лежала у меня на руках, я целовал ее шею, радостно слушал птиц, и вдруг совсем недалеко от нас кто-то испуганно вскрикнул.

– Сестра мужа. Она иногда приходит за мной.

– Ты не боишься, что она выдаст тебя?

В ее глазах мелькает грусть.

– Мне уже ничего не страшно. Я просто хочу хорошего отношения и, может, даже любви. На что молодость, если нет в ней чувств – ярких, пылающих, словно хвост дикой птицы? – с жаром говорит девушка. – Да и не выдаст она меня, я знаю ее тайну.

Наклоняюсь к этой полудикарке, которая вдруг заговорила словно герцогиня, и нежно целую в губы. Сначала Видья сопротивляется, но затем неуверенно отвечает.

– Меня никогда не целовал так муж, – задумчиво заключает она. – А ты многих целовал?

Не думаю, что нужно отвечать правду. Правда может обидеть ее и разбить то чувство, которое девушка посеяла в своем молодом и потому слабом сердце.