Главная тайна фюрера - Леонид Млечин

Ближе к концу войны он служил полевым священником при штаб-квартире генерал-фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга, будущего президента. Пастор им восхищался:

— Новая песнь о Нибелунгах, рожденная в глубинах саги германской души, понесет вдаль от поколения к поколению это звучание стали, эту хвалебную оду герою Гинденбургу.

Ораторский талант проповедника, смесь религиозной и политической риторики сделали Весселя популярным фронтовым проповедником. Высшее командование посылало его выступать в войска. Он вселял в слушателей мысль о необходимости держаться до последнего, добиваясь мира на немецких условиях, и ловко вплетал в свои речи религиозные мотивы.

Вессель-старший проповедовал расистский агрессивный пангерманизм, особую миссию немцев по спасению погрязшего в грехах мира. В конце войны он занялся большой политикой. В январе 1918 года его избрали председателем Совета граждан рейха, контрреволюционного бюргерского движения. По слабости здоровья в конце 1919 года он сложил с себя полномочия председателя, а в мае 1922 года неожиданно умер. Ему было всего сорок два года. Сыну Хорсту — четырнадцать.

Во время войны мальчик почти не видел отца. Подростку фронтовой пастор казался важным и значительным человеком. Сын пошел в отца. Свержение монархии, революцию и создание республики он воспринимал как час позора. В шестнадцать лет Хорст Вессель стал руководителем группы в бисмаркюгенде, молодежной организации Союза Бисмарка, созданного Германской национальной народной партией (это была влиятельная сила на правом фланге).

Хорст Вессель отвечал за военную подготовку. В выданном ему удостоверении значилось: «Приказам предъявителя сего надлежит повиноваться беспрекословно». В своем дневнике Вессель записывал: «Союз Бисмарка является для нас неисчерпаемым резервуаром будущих рекрутов». Но его раздражала нехватка служебного рвения у членов организации.

Члены бисмаркюгенда считали союз клубом, который устраивает вечеринки, поездки за город, игры на свежем воздухе. Еще одна запись в дневнике: «Их не так-то легко уговорить маршировать под знаменем». Вместо занятий они сбегали в кафе, где их уже ожидали девушки и «хорошо выспавшиеся трусы» (то есть уклонившиеся в свое время от фронта).

Вессель ушел в более радикальный союз «Викинг» (это была молодежная группа террористической организации «Консул» Германа Эрхарда), где занимались военными тренировками. А в декабре 1926 года Вессель вступил в реорганизованную Геббельсом берлинскую организацию НСДАП и в штурмовые отряды.

«Союз Бисмарка, — писал Хорст Вессель в дневнике, — был радостью и удовольствием, „Викинг“ — это были приключения, игра в солдат, хотя и на весьма опасной почве. НСДАП — это политическое пробуждение. Я служил партии всеми силами и с огромным усердием, не жалел ни времени, ни денег. Не боялся ареста и драк».

На первомайской демонстрации 1927 года он впервые увидел Гитлера. Когда партию и штурмовые отряды, превратившиеся в уличные банды, запретили почти на год, скандальные приятели Весселя встречались в берлинской квартире его родителей, обитавших по иронии судьбы на Еврейской улице. Он бросил учебу на юридическом факультете университета Фридриха-Вильгельма и проводил время с товарищами по оружию в кабаках и пивнушках. На жизнь зарабатывал за рулем такси. Зато он умело вербовал новых штурмовиков — из числа недавних коммунистов — и быстро поднимался по служебной лестнице, стал штурмфюрером в берлинском районе Фридрихсхайн. Он же писал боевые песни для штурмовиков. В одну из бессонных ночей 1929 года он сочинил песню «Выше знамена!».

Юный Хорст был охвачен национальной идеей. Понимал он ее примитивно: «Шлепнуть, размазать, загнать в подполье». Кого? Евреев, демократов и коммунистов.

Штурмовики тренировались в гимнастических залах. Любимым развлечением для Весселя была драка. Разумеется, только при наличии численного превосходства над противником.

«Иногда по вечерам, — записывал он в дневнике, — наш штурмовой отряд оказывал честь своим посещением собранию противника. Мы брали в оборот тех, кто попадался нам под руку, независимо от того, были это марксисты или представители буржуазных партий».

Он любил водить свой отряд в «цитадели красных», в эти «инкубаторы берлинского безбожия».

Вот воспоминания одного из бойцов Весселя: «Перед сценой выстроились двадцать пять лучших боевиков штурмового отряда. Другие слева, у стойки бара. Справа, у входа, остальные. Коммунистов берут в клещи с помощью кулаков, пивных кружек и отломанных от стульев ножек. Один коммунист бросается головой в оконное стекло, чтобы таким образом проложить своим товарищам путь для отступления. Но он не предполагал, что наткнется на спущенные жалюзи. Когда он отпрянул назад, оба уха у него были оторваны…»

После одного такого вечера Хорст Вессель подобрал перед рестораном «Мехико», возле Александерплац, Эрну Енике, восемнадцатилетнюю проститутку, повздорившую со своим сутенером. Вессель, как изображал дело восторженный биограф, расправился с обидчиком по-свойски: «Два-три удара наотмашь, потом в печень. Подонок согнулся от боли».

Эрна Енике, которая работала на «Али» Хёлера, перешла к Хорсту Весселю, который во всем заменил ей прежнего сутенера. Знакомство с уличной девицей испортило отношения Весселя с семьей. Мать, сестра и младший брат одобряли его националистические настроения, но им не понравилась эта вульгарная особа. Он ушел из семьи и стал снимать жилье. Тут семейство Вессель понесло первую потерю. Его брат Вернер, который тоже состоял в партии и в штурмовых отрядах, вступил в «лыжную группу берлинских национальных социалистов» и замерз на тренировках во время снежной бури в Исполиновых горах.

Эрна переехала к Хорсту Весселю на квартиру, что совершенно не понравилось хозяйке, вдове Зальм, покойный муж которой был коммунистом. Однако столкновения между вдовой Зальм и проституткой Эрной Енике, утверждавшей позднее, что она делила с Весселем не только постель, но и приверженность национальному социализму, носили не идеологический, а чисто бытовой характер. Они ссорились из-за нерегулярно уплачиваемой квартирной платы и совместного пользования кухней.

Скандал следовал за скандалом, пока, наконец, вечером 14 января 1930 года взбешенная вдова Зальм не бросилась по старой памяти за помощью в пивнушку «Бэр», где собирались коммунисты, друзья ее покойного мужа. Они охотно пообещали задать штурмфюреру Весселю «пролетарскую трепку» и выставить из порядочного дома проститутку. Двенадцать человек приехали на автомашине и засели на кухне вдовы Зальм. Возможно, дело и ограничилось бы очередной дракой между коммунистами и нацистами, но среди мстителей оказался «Али» Хёлер, бывший хозяин Эрны Енике, лишившийся надежного заработка.

— Вессель открыл дверь и сразу все понял, — рассказывал на суде «Али» Хёлер. — Я увидел, как его рука потянулась к заднему карману брюк. Я мгновенно сообразил: «Этот парень укокошит меня!»

Хёлер крикнул «Руки вверх!», выхватил пистолет из кармана пальто и выстрелил. Он с торжеством в голосе бросил упавшему на пол Весселю:

— Ты знаешь, за что получил пулю. — Потом угрожающе заметил Эрне Енике: — Придержи язык, а то и ты схлопочешь.