Искусство взрывать - Антон Дмитриевич Емельянов

на чистую воду, передать правосудию империи, потому что самому с такой серьезной фигурой точно не справиться? Так вот мне этого мало!

— Думаешь, что если ты достанешь эту смолу, то сможешь изменить правила? Стать кем-то большим, чем сейчас? — я видел логику в его словах, но согласиться с ней просто не мог. Не хотел.

— Если сейчас пойти против «Скорости», я просто умру. Почти наверняка. Ты знаешь хоть один случай за всю историю, чтобы обычный человек нагнул корпорацию? Не как рекламный ход, а по-настоящему, разрушив ее до основания или изменив всю ее суть? Я вот не знаю. И тогда какой смысл считать, что я буду тем самым первым?

Скарабей злился.

— Если ты не можешь свалить гиганта, не значит, что нет тех, кто не сделает это за тебя. У «Скорости» есть враги, тот же Урусов не просто так собирает о них информацию: если мы начнем, если найдем доказательства…

— Все, что он нашел, — Скарабей вывел следующий файл на экран, — это еще один документ. Строительная смета на некий Ангар номер семнадцать. Все! Больше ничего нет. Если бы он и вправду хотел что-то сделать, за шесть лет можно было успеть гораздо больше.

Я запомнил схему и адрес, мелькнувшие на экране. Скарабей решил, что его путь лежит в осколки тьмы, я же… Моя задача — попробовать остановить войну. Еще один крохотный шаг, который могу сделать я сам. Проверю ангар — не найду там ничего и буду просто жить, пока это возможно, или же найду, и тогда Урусову придется меня выслушать. Хотя после сегодняшнего, возможно, нам будет уже не так просто договориться.

— Твой долг закрыт, дальше можешь делать что хочешь, — Скарабей почувствовал, как мое настроение изменилось. — Но я хотел бы предложить тебе пойти с нами. Ты точно сделал очень много, чтобы это стало возможно. Что бы ты ни задумал, потом этого будет проще добиться.

— Потом, боюсь, может быть поздно.

— Ты что-то знаешь? — Скарабей напрягся.

— Не моя тайна. Все, что могу сказать, возможна война…

Все молчали некоторое время, а потом Скарабей сделал свой вывод.

— Что ж, тем больше поводов стать сильнее.

— Пожарский, не дури, — Гусеница обняла меня. По-доброму, как брата, я почувствовал это. — Что бы ты ни задумал, обычный человек не может изменить то, к чему идет весь мир.

— Потому что так ни разу не было за всю историю? — я неожиданно нашел последний решающий аргумент для себя самого.

— Вот это было, — честно ответил Скарабей. — Люди, без которых мир стал бы совсем другим — они были.

— И большинство из них даже не обладали силой игигов, — я улыбнулся.

— Но каковы шансы?

— Мне достаточно.

Разговор сам собой подошел к концу. Все сказали, что хотели, все приняли свои решения, и теперь пришло время прощаться. Было чертовски грустно осознавать, что я снова один; оказывается, за какие-то дни я успел привыкнуть, что рядом есть те, на кого можно положиться… Мы попрощались, крепко пожали друг другу руки — мы верили, что однажды еще обязательно встретимся. Хотели верить.

Я оделся, взял у Скарабея ключи от одной из стоящих в ангаре машин. На ней я доберусь до цивилизации — главное, ехать на ней не больше пятидесяти километров, а потом постараться уничтожить, не оставив следов. Мотор под капотом старой «Нивы» заревел мощно и ровно, я выехал под открытое небо, и на стекла тут же упали капли дождя.

Сегодня был первый день осени…

Я наматывал километры и думал о том, что получилось символично. Новый этап года, новый этап моей жизни. Заброшенный ангар на территории какого-то старого железнодорожного депо остался позади, я сверился с картой — по прямой через полчаса я буду в небольшом городке под названием Медное, оттуда можно будет добраться до дома уже на общественном транспорте.

Я решил, что уже достаточно уехал от Жуков, чтобы никого не выдать, и включил телефон. Почти в тот же самый миг на него пришел звонок с неизвестного номера.

— Князь, — я взял трубку, уже зная, кто мне звонит.

— Что ж, я рад, что ты не стал прятаться, Пожарский, — голос Урусова-старшего звучал жестко и зло.

— Ваши дети не пострадали…

— Ты взял Дмитрия в заложники!

— Чтобы выжить — кто-то внушил вашей дочери, будто я его убил!

Разговор перешел на повышенные тона, и несколько секунд мы молчали, успокаиваясь. Мы оба знали, что начали этот разговор не для ругани, и было бы глупо сейчас в нее сорваться.

— Ты оказался сильнее, чем я думал, — первым заговорил Урусов, опередив меня на долю мгновения.

— Спасибо. Ваши дети тоже — чуть меня не убили, столько дырок придется залечивать, — я пошутил в ответ, и князь рассмеялся.

Он искренне хохотал в трубку несколько секунд.

— Пожарский, ты меня удивляешь. Чуть не умер, а уже шутишь над этим. Будь ты официальным игигом, я бы с удовольствием принял тебя в свой отряд.

— Вы про патрулирование осколков? — я понял, что Урусов проверяет, что мне известно. — Я в курсе про смолу, про то, как избавились от тех, кто про нее знает. Ваш интерес к «Скорости» я тоже заметил.

— Не лезь туда! — оборвал меня князь.

— Ангар номер семнадцать, — я оборвал его в ответ. Невежливо, но мы не на светском приеме. — Вы отметили это место. Что там? И почему вы сами еще до него не добрались?

— Это место связано с разработкой смолы, «Скорость» тестирует ее возможности. В рамках закона, в рамках Договора, у меня и даже у царя нет возможности на них надавить.

— А вне рамок? Нанять банду? Нападение неизвестных?

— В случае неудачи заказчика не спрятать. При нарушении Договора формальные доказательства не будут иметь значения. Тот же Морозов потребует царского суда, и я буду вынужден признаться.

Я слышал что-то такое про силу монархов. Это не афишировалось, но при разборе дел между аристократами и корпорациями те каким-то образом могли всегда выяснить правду. Опасно.

— Почему бы вам не обвинить Морозова или кого-то из его людей? Пусть они говорят правду.

— Нет повода.

— Сымитировать повод?

— И мне придется в этом признаться.

— Если и они скажут правду, разве оно того не