Русский характер - Сергей Донской

– Балабол, – буркнул Иван, не зная, что делать с машинально принятым ножом.

– Ага! – воскликнул Олег, обнажая клинок. – Вы не смеете разговаривать со мной в подобном тоне, сударь! Только кровь может смыть это оскорбление. А посему предлагаю перед поединком выкопать две могилы. – Опустившись на колено, он вонзил сталь в сырую землю. – Чтобы победителю не пришлось утруждать себя грязной работой.

– Ты что делаешь?

– Не видишь?

– Вижу. Но ни хрена не понимаю.

Прежде чем прокомментировать свои действия, Олег аккуратно вырезал земляной квадрат размером 30х30 сантиметров, поддел его ножом и стал раскачивать, освобождая от многочисленных стебельков и корешков.

– Этому трюку меня научили в Сомали, – пояснил он, запуская пальцы под пласт. – Тамошние партизаны способны проводить в таких убежищах сутки напролет. Неужели мы не выдержим несколько часов? – Олег поднял земляной квадрат и бережно положил его рядом с ямой. – Заляжем перед рассветом, помучаемся до вечера, зато ни одна собака не обнаружит.

– Здесь? – удивился Иван, скользнув взглядом по опушке.

– У стен вражеского замка.

– А! Так бы сразу и сказал.

Оживившись, Иван присел рядом и взял нож на изготовку.

– Не спеши поперед батьки в пекло, – остановил его Олег. – Смотри и мотай на ус. Работенка тонкая, а твоими клешнями только подковы гнуть.

Он извлек очередной кусок дерна, положил его рядом с остальными, отмерил длину шагами и возобновил процедуру. Иван не мешал, наблюдая за действиями напарника. В принципе, ему было все ясно. Когда верхние пласты земли будут срезаны, останется углубить яму, лечь на спину и накрыться заготовленными квадратами. Высокая трава скроет щели и неровности почвы. Спрятавшись таким образом возле особняка Шарко, можно будет возникнуть буквально из-под земли, совершенно неожиданно для парней из «Беркута». Преодолеть забор для Олега и Ивана не составит труда. Главное, чтобы Таня справилась. Хватит ли ей времени, чтобы научиться специальному массажу?

Олег словно прочитал мысли, бродящие в голове напарника.

– Лишь бы наша боевая подруга не подвела, – пробормотал он, размечая вторую полосу почвы рядом с первой. – А то промажет или не в полную силу ударит, и что? Стоит Шарко удрать в дом, и до него уже не добраться. А без его брелока не проникнешь в вертолет.

– Не удерет, – сказал Иван, тоже принимаясь за работу. – Вчера Таню учили парализующему тычку, а сегодня покажут, как делать обморок вечным.

– Почему не сразу?

– Это все равно что требовать от начинающего боксера нокаутирующего удара, не преподав ему азы.

Иван задумчиво поскреб затылок.

– Боюсь, не согласится она убивать, – сказал он.

– Почему? – осведомился Олег.

– Не согласится, и все тут.

– Никуда она не денется. Сам знаешь, как чекисты умеют убеждать. Не мытьем, так катанием. – Олег вонзил клинок в землю, отряхнул ладони и достал из кармана мобильный телефон, способный принимать в режиме SMS не только коротенькие послания, но и большие текстовые документы. – Вот, ознакомься. – Он высветил на дисплее нужный документ и протянул мобильник Ивану. – Перед операцией информация будет доведена до сведения нашей Танечки, чтобы она не мучались угрызениями совести. Здесь вся подноготная Шарко, причем преподнесенная в самом черном свете. Прикончить такого зверя сочла бы своим долгом даже монахиня, а Таня, к счастью, не святая.

– К счастью, – повторил Иван. – Дожили. Тургеневских барышень сменили стервы без страха и упрека, и это в порядке вещей.

– О времена, о нравы! – патетически воскликнул Олег. – Слушай, может быть, мы не тем делом занимаемся? Может, нам лучше в преподаватели женской гимназии податься?

– Разогнался! Вызвался волк овечек стеречь!

– Почему нет? Овчарки, они из волков получились, а не из ягнят. – Олег занялся углублением своей ямы. – Впрочем, у нас с тобой другой зверинец. Ознакомься с историей болезни пациента. Должен же ты знать, кого лечить предстоит.

Комментарии Ивана Долото по поводу прочитанного сводились в основном к витиеватым ругательствам, цитировать которые здесь совсем необязательно. В переводе на нормативную лексику фразы означали, что анализ психики Карла Марковича Шарко вызывает у наемника не слишком приятные эмоции.

Исследование начиналось с общего обзора легенд про оборотней. Оказывается, эта тема издавна волновала жителей тех стран, где волки представляли реальную опасность. Древние греки полагали, что оборотень – это скверный человек, которого боги превратили в зверя в наказание. Европейцы склонялись к мнению, что здесь не обходится без колдовства и нечистой силы.

Легенды Ивана не впечатлили, ибо все они были на один лад. Например, в средневековой Франции на одного охотника в лесу напал огромный волк. Он отрубил зверю лапу, но тот сумел вырваться и убежать, а охотник положил трофей в сумку. Возвратившись домой, он обнаружил, что лапа превратилась в женскую руку. Но на одном из пальцев он узнал кольцо, которое некогда подарил своей жене. Взбежав по лестнице, он увидел, что его жена лежит в постели, истекая кровью, хлещущей из отрубленной кисти.

Обозвав ее сукой, Иван перескочил сразу на несколько абзацев ниже и узнал, что физическое превращение человека в зверя невозможно, однако легенды про оборотней все же небезосновательны. Дело в редкой и крайне опасной болезни, именуемой ликантропия или «Lupinam Susaniam» – «волчье сумасшествие», в переводе на русский. Озверение, проще говоря. Человек, больной ликантропией, сохраняет человеческий облик, но ведет себя совершенно по-волчьи: рычит, воет, порывается встать на четвереньки, способен насмерть загрызть жертву.

Вытирая со лба обильную испарину, Иван заскользил взглядом по строкам текста в электронном формате.

Еще в 125 году до н. э. римский поэт Марцелл Сидет писал о ликантропии, указывая, что пораженного человека охватывает мания, сопровождающаяся стремительным ростом волос на теле, волчьим аппетитом и звериной свирепостью. Согласно Сидету, люди сильнее подвержены болезни в конце лета, особенно при полной луне, когда безумие принимает наиболее острые формы.

Почти у всех народов Европы есть истории о людях, пораженных «волчьим помешательством». Известен случай, происшедший в Падуе в 1541 году, когда один торговец твердо уверовал в то, что он волк, и стал гоняться за женщинами, стремясь искусать их до крови.

Описывая портреты уродов из картинной галереи замка Амбрас в Тироле, ученые Раду Флореску и Раймонд Мак-Налли упоминают портрет «человека-волка» Гогонзы, уроженца Канарских островов, подхватившего таинственную болезнь, «которая покрыла его шерстью с головы до пят». Напасть приключилась с ним после гибели дочери. В течение нескольких часов Гогонза растерял половину волос на голове, зато обзавелся густым волосяным покровом. На свою беду, мальчишки стали дразнить его. Дело происходило поздним вечером, когда взошла луна. Издав душераздирающий вой, Гогонза набросился на одного из обидчиков и впился ему в горло зубами. Мальчик скончался, а связанный односельчанами убийца несколько часов кряду катался по земле, испуская из глотки пену и издавая рычание. Местные собаки приблизиться к нему не решились: поджав хвосты, они сбежали в лес и прятались там до наступления утра.