Свет проклятых звёзд - Летопись Арды

Сброшенный нервным движением руки на ступени, зелёный плащ распластался на мраморе. Усердные слуги тут же подняли его, стараясь угодить хоть чем-то потерявшему над собой власть младшему сыну короля Финвэ.

Арафинвэ крайне редко видели раздражённым и ещё реже — злым. Обычно златовласый принц был спокоен и сдержанно улыбчив, вежлив и любезен.

— Пропустите! — кричал он слугам, расталкивая не успевших посторониться. — Прочь с моего пути!

Коридор казался разволновавшемуся эльфу бесконечным. Двери в покои матери приближались очень медленно, словно издеваясь, но зато оказались не заперты, и Арафинвэ, вбежав внутрь, бросился обнимать сидевшую за столом Индис.

— Мальчик мой, я так счастлива, что ты пришёл! — прошептала она, и принц почувствовал сильный запах вина.

— Снова пьешь слишком много, мама? — с укором спросил Финарфин. — Тебе не стоит…

— Я королева! Я сама решу, что мне стоит делать, а что нет! Ты понятия не имеешь, что происходит!

— Так расскажи мне. Почему я узнаю о твоих проблемах от посторонних?

— Это всё она, — безумными глазами смотря на сына, сказала Индис. — Она вечно рядом! Путает нити моей судьбы.

Королева схватила дрожащей рукой бокал, но Арафинвэ удержал её за запястье, не дав выпить.

— Довольно, мама, прошу.

— Отпусти! — вспылила Индис. — Или я прикажу выгнать тебя!

Сын повиновался. Он смотрел на растрёпанные золотые волосы матери, покрасневшие глаза, бледное лицо, и его начинало трясти.

Выпив ещё вина, Индис промокнула губы ажурной, вышитой золотом салфеткой, и вдруг плюнула в нее, бросила на пол и стала топтать ногами.

— Это всё она! — выкрикнула королева, указывая на смятый кусок ткани. — Её призрак не оставляет наш дом! Всюду вышитые ею вещи: занавески, скатерти, салфетки, гобелены… И Финвэ не даёт от них избавиться! Хорошо хоть одежду с её узорами больше не носим!

— Мама, — вздохнул Арафинвэ, крепче обняв Индис и гладя её по спине, — не изводи себя. Папа любит тебя.

— Нет! Я не его королева! Я его пчелиная царица!

— Отец не любил Мириэль, об этом знали все, — спокойно произнес принц, — с тобой всё иначе.

— Со мной все ещё хуже! Знаешь, сколько раз Финвэ называл меня её именем?! А теперь, когда проклятый Канафинвэ написал о ней песню… Да ещё и такую! Призрак снова набрал силу! «Утро Териндэ» поют все! Только и слышу «Териндэ»! Даже не Сериндэ, а Териндэ!

— Мама, всё хорошо, мы с братом и семьями любим тебя, ты знаешь.

— Это ты любишь меня, — согласилась Индис, — ты, мой Арьо. И я люблю тебя всем сердцем. Знаешь, о чём я молю Манвэ и Варду? Чтобы ты стал королём. Не Финвэ, не Феанаро, не Нолофинвэ. Ты! Я молю Валар дать мне совет, как это сделать.

— Мама, но я же…

— Замолчи, Арьо. Я люблю только тебя. И другой король мне не нужен.

Принц понимал — королева пьяна, поэтому не придал значения её словам. Он мечтал лишь о том, чтобы его мать больше не плакала и не пила столько вина. А ради этого можно даже стать нолдораном.

Для неё одной.

Невеста полоза

— Когда кроны смыкаются над головой, когда глаза застилает многоцветный искрящийся туман листвы, когда забываешь, откуда пришёл и куда держишь путь, только тогда сможешь увидеть себя настоящего. Что же ты видишь теперь, Чёрный Финвэ, сын Феанаро? Какой ты… настоящий?

Лёгкие тёплые руки эльфийки легли на обнаженные мускулистые плечи, и принц ощутил пробежавшую по телу дрожь. Раны, оставленные клыками Хуана, зажили, рука больше не болталась плетью, однако Митриэль постоянно напоминала, что нагрузки на едва зажившую кость и мягкие ткани надо соизмерять.

— Зачем мы пришли сюда? — спросил Карнистир, осматриваясь.

Лес в этой части Амана был краснолистным, грозди черных и фиолетовых ягод манили познать их вкус, увитые лиловыми вьюнами с золотой росой на листьях кусты причудливыми узорчатыми изгородями вставали на пути.

— Твоей племяннице, носящей дитя, нужны особые снадобья. А ещё я хотела показать тебе одно растение, корни которого при правильной обработке способны очень интересно влиять на шёлк и бархат.

— Что может быть интереснее твоих дурманящих сборов? — ухмыльнулся Морифинвэ. — Может, остановимся на привал и выпьем по чашечке?

Митриэль рассмеялась.

— Тогда разжигай костер, сын Духа Огня! Пусть пламя сделает нашу прогулку ещё жарче!

С интересом наблюдая за эльфийкой, готовящей отвар, Карнистир недоумевал, почему в Доме Нолофинвэ настолько доверяют этой странной и весьма могущественной знахарке? Она ведь знает слишком много секретных рецептов, мало ли что и кому она подмешает? Феаноринг уже не раз ловил себя на мысли, что на месте Финдекано ни за что не подпустил бы такую «служанку» к беременной жене. Впрочем, дело его.

Брошенные в костёр серебристые с алыми прожилками листья, похожие на звёзды, свернулись от жара в черные трубочки и рассыпались золой, а потом взвились в воздух ароматным дымом, от которого приятно закружилась голова.

Карнистир и сам мог приготовить то, что сейчас делала Митриэль, но ему нравилось наблюдать за действиями левши-эльфийки с волосами цвета древесной коры и тёмно-зелёными глазами, всегда смотрящими словно сквозь собеседника. Карнистир знал наизусть все рассказанные Митриэль составы снадобий и уже неоднократно придумывал, готовил и пробовал собственные, не делясь ими с наставницей и каждый раз задавая себе вопрос: сколько страшных тайных зелий знает эта милая девушка?

Дурманящий напиток растекся горячей волной по телу, и Митриэль, сбросив платье, начала танцевать, напевая несложный мотив:

— Ай, то не пыль по лесной дороге стелется,

Ай, не ходи, да беды не трогай, девица!

Колдовства не буди!

Отвернись, не гляди!

Змей со змеицей женятся.

— Ты ведь не скажешь моему мужу? — засмеялась она, прервав пение, кружась среди деревьев. — Мне же перед сыновьями стыдно будет!

— Не скажу, если будешь танцевать вместе со мной, — хищно оскалился Карнистир, располагаясь удобнее на мягких мхах.

— Лиха не ведала, глаз от беды не прятала,

Быть тебе, девица, нашей! Сама виноватая!

Над поляною хмарь,

Там змеиный ждёт царь!

За него ты просватана!

— Так что? — прервал пение Митриэль