Растворяясь в ярком свете - Джессика Кусд Эттинг

Однако последние два месяца я врала своим бездействием, и осознание этого медленно разъедало мне кожу слой за слоем, подобно кислоте. В самом ли деле я намерена скрывать свою болезнь последующие четыре года? Не говорить никому ни слова? Даже моим товарищам по команде, с которыми я буду проводить очень много времени?

Но и отметить утвердительный ответ я тоже не могу себя заставить.

Раздосадованная, я щелкаю по ярлыку, который создала для статьи про исследования лекарства. С тех пор, как Нина мне ее прислала, я прочла ее раз сто, не меньше, потому что она успокаивает меня, когда чувствую, что почва начинает уходить из-под ног.

Я быстро просматриваю информацию, позволяя ей волнами струиться в моем сознании. Разбитые вдребезги надежды. Революционный продукт. Подлинный шанс.

На этот раз я открываю комментарии, которых стало значительно больше с тех пор, как я читала их в последний раз.

Подобные чудодейственные средства появляются каждые пять лет, и ничего не происходит.

Доктора уже три десятка лет твердят о том, что близки к созданию лекарства. Но на сей раз я не стану лелеять ложные надежды.

Даже если препарат и окажется действенным, он точно не станет волшебной таблеткой. Придется каждый месяц делать укол в спинной мозг.

И то только в случае, если сможешь себе позволить. Наверняка стоить он будет сотни тысяч долларов. Лекарство для богатеев. А остальным что делать?

Нам уже многие годы твердят о подобных исследованиях. Позвоните мне, когда появится что-то, действительно способное помочь моей матери. И тете. И братьям.

Слова сливаются, и я не могу больше разобрать ни строчки. Мне нужно на воздух.

* * *

Когда мы пробираемся сквозь толпу в оживленном караоке-баре к нашему столику у сцены, Бен берет меня за руку.

– У тебя все в порядке?

С тех пор, как встретилась с Люси на «Циклоне», я только и делаю, что улыбаюсь притворной улыбкой и изображаю воодушевление, которого совсем не чувствую. Меня пугает, что Бен так чутко улавливает владеющую мной тьму. Но я не хочу ни думать о ней, ни тем более говорить, особенно при всех.

– Ну да. А что?

Он хмурит брови.

– Вид у тебя какой-то отрешенный.

Раз тактика «все прекрасно» не сработала, я тут же пробую другую – обнимаю его за шею и целую. И мир снова становится чуточку лучше.

К тому времени, как мы занимаем свои места напротив Люси и Кертиса, Бен и в самом деле убежден, что со мной все хорошо.

– За день рождения полагается выпить! – Алекс и Арон, наши инструкторы по зиплайну, которых Люси с Кертисом пригласили присоединиться к празднику, вносят поднос со стаканчиками.

Я пытаюсь подражать всеобщему энтузиазму, когда мы чокаемся, желая Люси всех благ, и выпиваем.

Спиртное обжигает мне горло.

Алекс и Арон уходят, обещая принести еще один поднос.

– Между прочим, ребята, сегодня вечером вам всем придется спеть, – сообщает Люси, указывая на сцену, где какая-то женщина проникновенно исполняет «I Will Always Love You».

Кертис фыркает.

– Ага, разбежалась.

– Ну, в честь моего дня рождения! – Люси смотрит на него щенячьими глазами, но он остается непоколебим.

– Пожа-а-алуйста! – канючит Люси. – Это ведь ты все время повторяешь, что живем лишь однажды…

Кертис окидывает ее взглядом.

– Я не прочь умереть, так ни разу и не спев в караоке.

Я содрогаюсь. Всего лишь на долю секунды, но Бен все же заметил.

– Уверена, что все в порядке? – снова спрашивает он, вскидывая брови.

– Это текила так на меня действует, – отшучиваюсь я. От осознания того, как все ужасно, мне почти удается засмеяться по-настоящему.

Пока мы ждем заказ, я прикладываю усилия, чтобы выглядеть, как обычная Эбби – ну, или почти обычная Эбби, которая лепит на себя ложь во спасение подобно пластырю. Я ожидала, что мне на выручку снова придет ощущение легкости, почти невесомости, как во время винного фестиваля, однако от выпивки я почувствовала себя еще мрачнее и беспомощнее. Безнадежнее.

Когда официантка ставит передо мной еду, я испытываю непередаваемое облегчение. Теперь мне есть чем заняться.

– Правда, Эбби?

Я поднимаю голову от бургера и вижу, что Бен ожидает ответа на вопрос, который я прослушала. Я киваю с двусмысленной улыбкой, которую можно истолковать и как искреннюю, и как саркастичную, в зависимости от того, с чем именно я соглашаюсь. Его взгляд задерживается на мне еще на какое-то время, будто он пытается прочесть мои мысли.

Удачи, приятель.

Я возвращаюсь к своему недоеденному бургеру, но он вдруг кажется мне отвратительным. Помятый и растерзанный, словно кто-то пожевал его до меня, а потом выплюнул.

Я отодвигаю стул и со словами «Мне нужно в дамскую комнату!» уношусь прочь, прежде чем Люси захочет составить мне компанию. Но не успеваю я сделать и пары шагов, как кто-то преграждает мне путь.

Женщина средних лет катит мужчину в инвалидном кресле, маневрируя в толпе. Когда пара приближается ко мне, я замечаю болезненно костлявые руки мужчины, которые, к тому же, сотрясает сильная дрожь. Похоже, у него Паркинсон.

Люди вокруг относятся к паре с пониманием, поспешно освобождают дорогу, но в глубине души – я уверена в этом! – каждый из них наверняка думает: «Хвала господу, что это не я!»

Или: «Надеюсь, что со мной такого никогда не произойдет».

Я же опускаю глаза в пол, поскольку знаю, что это мое будущее, и вопрос в том, когда, а не если оно меня настигнет.

Но, черт подери, взгляд сам устремляется к мужчине в инвалидном кресле.

Он пытается поднять с колен очки, но поднести их к лицу не может и раздраженно бормочет, когда они выскальзывают из его трясущейся руки и падают на пол.

Бен подхватывает их, не давая разбиться, и возвращает владельцу. Должно быть, он тоже наблюдал всю эту сцену.

Мой рот заполняется слюной, накатывает тошнота.

Такова и моя судьба тоже. И она настигнет меня гораздо раньше, чем мне бы того хотелось.

Вдруг становится ясно, что все лето я лишь обманывала себя. Пряталась от мира за ширмой оптимизма, как будто от этого ситуация сама собой разрешится. Думала, что смогу задвинуть болезнь на задний план, понадеявшись на одно-единственное медицинское исследование. Убеждала себя, что контролирую ситуацию, хотя в действительности приезд на остров был бегством.

Бен привычным уже жестом обнимает меня рукой за талию.

– У моего дедушки была болезнь Паркинсона. Жестокая штука.

У меня на лбу выступает холодный пот.