Взвод специальной разведки - Александр Тамоников

— Станет, не спорю! И пусть станет известно, но не сейчас!

— Хорошо!

Во двор вбежала молодая женщина, сразу бросилась Александру на шею. Это была его сестра.

— Сашка! Приехал.

Калинин прижал к себе хрупкое тело сестры:

— Маша! Машенька! Как я по тебе скучал!

— Я тоже, Саш! Ты у меня самый лучший.

И женщина заплакала.

Александр слегка отстранил от себя сестру и воскликнул:

— А это что еще за косметика?

На лице Маши проступал, начав уже желтеть, синяк под глазом и был виден шрам над правой губой, которого в прошлый приезд Калинина у сестры не было.

Маша отмахнулась:

— Да ладно, Саш! Это ерунда, как говорится, дело житейское.

— Нет, ты погоди, что значит дело житейское?

В разговор вступил и отец:

— Ну, чего молчишь? Всю жизнь молчать будешь?

И объяснил Александру:

— Бьет ее Митяй, муженек ейный. По пьяному делу смертным боем бьет.

Глаза старшего лейтенанта помрачнели, в них зажегся нехороший огонек.

— Бьет? И за что же?

Отец продолжал:

— Да за что ни попадя! Дома уборку не так сделала, щи пересолила, с него с пьяного сапоги долго снимала. Придраться ко всему можно.

Александр спросил у сестры:

— И давно это началось? Раньше вроде у вас нормально все было! По крайней мере, так говорили.

Маша подтвердила:

— Да, раньше все по-другому было. Пока Василий, брат Митьки и Степана, с севера не вернулся. Он туда на заработки поехал, да что-то там не получилось. Приехал обратно злой как черт. Запил. И начал Дуську свою гонять. И братьев подначивать, вот, мол, как надо с бабами. Ну, те его примеру и последовали. И водку вместе жрать стали, и драться.

Калинин протянул:

— Та-ак! Ясна обстановка. И как же ты живешь там? Терпишь?

— А что делать, Саша, у меня же двойня! Куда мне с ними, да и Митяй не отпустит. Убьет, а не отпустит!

— Участковый про это безобразие знает?

Отец усмехнулся:

— А ты знаешь, кто у нас сейчас участковый на две деревни? Валька Суровикин, твой одноклассник бывший!

— А этот каким образом в милицию попал? Он же ворюгой еще в школе был, деньги из карманов в раздевалке таскал.

— Попал! Старшина цельный. А с Гульбиными, особенно с Васькой, они первые кореша. Вместе сети на реке ставят.

— Что, вот так спокойно и браконьерничают?

— А то? У Вальки инспектор рыбнадзора из райцентра корешок. В общем, сбилась компания.

— Понятно! Ладно, информацию к размышлению принял. Пойдемте в дом? Гости уже, наверное, собрались?

Маша отказалась:

— Вы идите, а я домой, к Гульбиным. И так, если узнают, что без спроса ходила сюда, Митяй буянить будет.

— Маша!

— Прости, Саш! Не могу! И хочу, но не могу! Да мы еще увидимся. Ты туда приходи. Тебя-то они не погонят.

Голос Александра прозвучал угрожающе:

— Приду! Обязательно приду!

— Ну, побежала я!

Она чмокнула брата в щеку. И огородами поспешила к выселкам.

Глядя ей вслед, Александр спросил у отца:

— И как же ты, батя, допустил, что дочь твою чуть не за скотину держат?

— Так сама замуж выходила, никто не неволил. А я и мать ей говорили, что семья их гнилая. Но она настояла. Вот теперь и мается.

— Ничего, разберемся.

Отец встал перед сыном:

— Ты вот что, Сань! Не лезь в их дело. А то подстроят так, что и в тюрьму загремишь! За ними не заржавеет.

Александр лишь повторил:

— Разберемся.

Веселье по поводу прибытия Александра, как водится в деревне, получилось затяжным и раздольным. Сначала чинно пришли родственники. Вели разговоры, спрашивали, как да что в Афгане. За разговором и выпивали. Потом появилась гармонь, и полились песни. Ну а дальше к дому начали подходить все кому не лень. Деревня и есть деревня. Здесь на своих и чужих не делят, особенно по пьянке. Александру порядком надоел этот балаган, и он потихоньку поднялся из-за стола, вновь вышел во внутренний двор. Гулянка продолжалась, никто и не заметил, что виновник торжества отсутствует.

Калинин встал у плетня, отгораживающего двор от огорода, посмотрел за озеро. Там в нескольких стоящих особняком домах еле брезжил свет. Там находились его сестра и его еще грудные племяши. И над ними там издевались. Естественно, он так не оставит это. Вот только как грамотно обработать эту семейку? Чтобы и рукоприкладство прекратилось, и Маша в дальнейшем не пострадала. Чтобы Митяй жил с сестрой по-людски. Здесь было над чем поломать голову. И старший лейтенант думал, куря и задумчиво глядя за озеро.

Дверь сеней вдруг распахнулась, и на пороге появилась огромная фигура Феди Молота. Также бывшего одноклассника и друга детства Александра. До этого Калинин Федю среди гостей не замечал. Значит, того не было, потому как не заметить такую махину было просто невозможно. Он во всю свою луженую глотку заорал:

— Сашок, мать твою! Объявился! Живой! А я и не знал. Ну-ка, дай-ка обниму корешка своего лучшего.

Он сгреб товарища в охапку.

Александр сделал попытку высвободиться:

— Отпусти, бугай, ребра переломаешь.

Федор отпустил Калинина.

— Тебе, пожалуй, переломаешь. Тело накачано, натренировано. Захотел бы, в момент, наверное, скрутил бы меня?

— Не скрутил бы, но вырубил!

Мужчины рассмеялись.

Они присели на скамейку. Федор спросил:

— Ну, как там дела, в Афгане?

Александр ответил уклончиво:

— По-разному, Федь! Война и есть война.

— Да! Война! И к чему? Вот так сразу?

— Это у руководства партии и правительства спроси!

— У них спросишь! А ты чего без Риты?

— Честно?

— Не понял?

— Разбежались мы, Федь! Но смотри, никому об этом ни слова! Хотя вскоре все узнают, но пусть не от тебя.

— Ну, какой разговор, Сань? Вот оно, значит, как… Загуляла?

— Что-то в этом роде.

Федор выругался:

— И чего им, сукам, только надо? Пьянь-мужик — плохо, трезвый, работящий — тоже найдут, до чего докопаться. Ты вот боевой офицер, деньгу получаешь приличную, опять-таки в почете, и чего ей еще надо было? Хрена другого? Попробовала? Тьфу, бля! А ведь и у меня такая же история! Полгода как холостякую. Схлестнулась моя Варька с агрономом да к нему и свалила. А тот, видно, думал просто попользоваться ею. Она же всерьез к нему. Он взял да и слинял. И осталась Варька при корыте разбитом. Пыталась вернуться, но… поезд ушел. Дал от ворот поворот. Сейчас у своих на околице обитает.