Отдана чудовищу - Катя Лоренц

Неужели так будет всегда? Неужели я никогда не забуду? И наш брак распадётся из-за того, что сделала Маша?

Маша. Это так ужасно. Я все это время делилась с ней самым сокровенным. Рассказывала о Глебе, а она давала советы. Ясно почему именно такие. Держаться от него подальше, никакой близости, чтобы ей было проще забраться к нему в постель. Мне все в тайге твердили, что она шалава. Что от такой нужно держаться на расстоянии. Но я отказывалась прислушиваться к советам других, не хотела замечать гнилой сущности, завистливых взглядов.

Выключив свет, забралась на пушистую как облако кровать. Представляя, как надо мной зависает Глеб, как покрывает мое тело поцелуями. Как его горячий член входит в меня. Я тяжело дышу, всё тело объято пламенем. Нахожу пульт от кондиционера. Потоки холодного воздуха не могут до конца охладить. Тот жар, он внутри меня. Ложусь на живот, обнимаю подушку и мысленно желаю Глебу спокойной ночи.

— Эмили, нужно есть кашу, — строго говорит Лулу, пока я спускаюсь по лестнице. — А то сил не будет.

— Я не хочу кашу. Хочу тортик!

— Нет. Сначала каша, потом тортик.

— Но у меня тогда не останется места.

В гостиной накрыт длинный стол. Первым делом нахожу взглядом Глеба. Он отодвигает стул рядом с собой.

— Садись, — предлагает он. — Как спалось? — с загадочной улыбкой спрашивает он, когда я подхожу к нему.

— Отлично.

— А мне нет. Лесь, — мурлычет как кот возле моего уха. Кладет руку на талию, поглаживает, обжигает. — Ты сегодня так красива.

— Только сегодня? — насмешливо улыбаюсь.

— Всегда.

— Олеся! — строго говорит отец. — Садись со мной рядом, — Глеб закатывает глаза.

— Нет, лучше со мной.

— Олеся. Иди ко мне, — с нажимом говорит папа. Майкл и Дёма понимающе переглядываются. Вальтер тактично прячет улыбку в кулак.

— Я к папе пойду, — задвигаю обратно стул. Глеб разочарованно вздыхает, садится, резко встряхивает салфетку.

Сажусь между папой с одной стороны и Богданом с другой

— А где наши молодые? — спрашиваю, тянусь к салату.

— Позволь мне поухаживать, — Богдан берет стеклянную чашку с салатом и щедро накладывает в тарелку.

— Они вряд ли будут завтракать, — отвечает Майкл.

— Брачная ночь, по-видимому, выдалась жаркой, — комментирует Вальтер, горячо смотрит на Амелию.

— Всё, всё. Хватит, — накрываю руку Богдана своей. Слышу как напротив меня Глеб скрипит зубами. Папа же довольно улыбается. Ясно, что он задумал. Не секрет, что Богдан нравится ему больше, чем Глеб. Мне же он интересен как друг, босс. Нет между нами химии. Да и сам Богдан, хоть и пытается это отрицать, всё ещё сохнет по Андреа. И все что он делает, лишь бы ее позлить. И я его отлично понимаю.

Сейчас, когда Глеб смотрит ревностно, жарко, я довольно улыбаюсь. Пусть почувствует то, что чувствовала я. Когда с салатом покончено. Беру с тарелки пирожное, смотрю на Глеба, коварно улыбаясь, запускаю палец в крем и слизываю, смотрю прямо на него. Его глаза полны похоти, я знаю о чем он думает, сжимая край стола. Воздух между нами заряжается. Кажется вот сейчас, он перескочит стол и воплотит свои мечты.

— Лесь, — предупреждающе шепчет он, а я строю из себя дурочку. Делаю вид, что не понимаю о чём он.

— Все поели? — Богдан резко встаёт. — Предлагаю пойти искупаться.

— Отличное предложение, сынок, — говорит Майкл. А я лихорадочно вспоминаю какой купальник взяла. Старенький. Который покупала год назад. Ну и пусть! Я ж не собираюсь соблазнять собственного мужа. А так хотелось бы.

Через пятнадцать минут спускаюсь по каменной дорожке. На мне черный купальник в виде полоски на груди, а на бедрах повязано чёрное парео. Глеб стоит в компанию мужчин. Они что-то обсуждаю. Не разбираю слов. Глеб смеётся, запрокинув голову. Он в одних черных боксерах. И я залипаю на мышцы, по которым стекает вода. На дурацкие кубики, которые так и манит потрогать. Он поворачивает голову, ослепительно улыбаясь. Беру себя в руки и иду к девчонкам, занявшим шезлонг. При каждом шаге парео красиво отлетает, оголяя ногу. И он смотрит на меня, обдавая жаром каждую клеточку тела.

Болтаю с Лулу. Она рассказывает о городе, который строит Майкл.

— Конечно, жаль будет, если будущее пойдет по самому плохому сценарию. Папа Майкл считает, что твой свёкр, может все отнять, если мы не будем принимать условия новой жизни.

— И тебе не жаль будет все бросить? У вас с Дёмой сеть отелей. И новый строится в Сан-Франциско.

— Мы поборемся ещё. Но если не получится, город оборотней станет нам пристанищем. Для меня, принципы важнее. Я не буду участвовать в этом геноциде. Моим детям не будут внушать мысль, что люди это низшие существа. Моя бабушка человек. Как я могу такому потакать? Мы не прогнёмся под новые устои.

— Я с тобой согласна. Но страшно становится.

— Ничего. Переживём. Выстоим. Наши мужчины храбрые и сильные. Они что-нибудь придумают. А Глебу придется защитить тебя от своего собственного отца.

— Думаешь он пойдет против воли отца? Я же жизненно необходима Мстиславу.

— Он тебя любит. У него не останется выбора.

Последними на пляж спускаются Сэм и Бьюла. Так трогательно идут держась за ручку, обмениваясь взглядами.

— Я к девочкам. А ты принесешь мне коктейль? Здесь бар говорят обалденный, — говорит Бьюла, проводя по груди мужа рукой.

— Давай, малыш. Отдыхай, набирайся сил. Ночью они тебе понадобятся, — они целуются, а мы дружно охаем.

— Вы такие милые, — говорит Андреа. Бьюлу засыпают вопросами, делятся впечатлениями о прошедшей свадьбе.

— Ну хватит, девочки. Пойдёмте лучше купаться. Вода просто чудесная.

Бьюла скидывает голубое парео-платье. Мы взявшись за руки бежим к воде по тёплому белому песку. Мужчины перестают разговаривать, провожают нас взглядами. А потом присоединяются к нам. Все кроме Глеба.

Все разошлись по парам. Даже Андреа визжит, когда Богдан тащит её под воду. Лишь я одна.

Возвращаюсь на берег, сажусь на шезлонг и достаю солнцезащитный крем. Моя белая кожа совсем не переносит солнце. Краснеет, потом облазит. Открываю крышку. Ко мне подходит Глеб. Взгляд останавливается на сильных бедрах, задерживается на боксерах, ползет вверх по кубикам.

— Коктейль? — понимающе хмыкает он, правильно истолковав мои пылающие щеки. Я сильно надавливаю на тюбик и крем белой полоской ложится на ноги.

— Держи. Я сам размажу, — сует мне в руку бокал с зонтиком. Садится напротив меня. Лицом к лицу. Сильные умелые руки, втирают в бедра крем, ползут выше, подбираясь к эпицентру пожара.

— Ты мокрая, — хрипло говорит он.

— Я купалась.