Юные годы - Арчибальд Кронин

Настало следующее утро — ни самого дедушки, ни следов его. Дом окутала гнетущая атмосфера напряженного ожидания. В полдень о дедушке по-прежнему ничего не было слышно, и тогда папа, ударив, но не слишком сильно, по столу ладонью, заявил тоном человека, оповещающего о своем решении:

— Надо телеграфировать Адаму!

Да, да, пусть приедет Адам, это самое правильное, самое разумное, что можно предпринять. Но телеграмма… Ох, этот страшный вестник, к помощи которого почти не прибегали в этом доме, — здесь телеграмма представлялась носительницей всяких дурных, чуть ли не роковых вестей. Отказавшись от услуг Мэрдока, мама надела шляпу и, слегка склонив по обыкновению голову на бок, отправилась сама в Драмбакское почтовое отделение. Через час пришел ответ: «Буду завтра четверг три часа дня Адам».

Как это ни глупо, но мы сразу воспрянули духом — такой быстрый отклик, такое деловое отношение были весьма многообещающими. Мама положила телеграмму в ящик, специально отведенный для Адама, где она хранила его письма, школьные табели, старые конверты от жалования и даже перевязанный ленточкой локон, и заметила:

— На Адама можно положиться.

На другой день перед приездом Адама мы узнали страшную весть. Я бродил по дому как неприкаянный, когда папа вдруг среди дня вернулся с работы. С ним пришел Арчи Юпп; он остался в передней, а папа подошел к маме и, помедлив немного, понуро, даже с сокрушенным видом сказал:

— Возьми себя в руки, мама. Нашли дедушкину шляпу… она плавала в пруду.

Юпп, до сих пор прятавший шляпу за спиной, показал нам свою находку; мы испуганно уставились на нее: жалкую, сплющенную, насквозь мокрую.

— Она плавала в самом глубоком месте, миссис Лекки. Напротив лодочной станции. — Он говорил с льстивым соболезнованием. — Меня почему-то так и тянуло туда, казалось, что он там.

Я со страхом и тоской смотрел на мокрую реликвию, а у мамы слезы потекли по щекам, когда она поняла, что означает эта находка.

— Да успокойтесь же, миссис Лекки, — старался утешить ее Арчи Юпп. — Ведь, может, ничего и не случилось… ровным счетом ничего.

Папа сходил в чуланчик за чаем для мамы. Он заботливо уговорил ее выпить чашку; ласково поглаживая по плечу, дождался, пока она выпьет, и ушел вместе с Арчи Юппом.

Днем приехал Адам — в полосатых брюках и черном сюртуке с серым галстуком, заколотым жемчужной булавкой, — и тотчас взялся за дело. Решительный и спокойный, он сел за стол и выслушал показания всех, даже мой невнятный рассказ о том, какой дедушка ходил мрачный, печальный и какие роковые слова он произнес. Адам сказал:

— Надо сообщить в полицию.

При этом зловещем слове в комнате воцарилось молчание.

— Но, Адам… — запротестовал папа. — Мое положение…

— Дорогой отец, — холодно возразил Адам, — если старику взбрело в голову утопиться, не можешь же ты скрыть это. Я, конечно, ничего не предрешаю. Но они, безусловно, будут спускать пруд.

Мама дрожала как осиновый лист.

— Но, Адам! Неужели ты полагаешь, ты думаешь?..

Адам пожал плечами.

— Я не думаю, что он бросил шляпу в пруд шутки ради.

— Ох, Адам!..

— Сожалею, что вынужден говорить откровенно, мама. Я понимаю, каково тебе. Но, в конце-то концов, кому нужна была такая жизнь? Я сейчас пойду повидаюсь с начальником полиции Мьюиром. К счастью, он мой приятель.

Адам последнее время курил бирманские сигары и теперь достал такую сигару из футляра крокодиловой кожи. Я смотрел на него, а у самого сердце разрывалось от горя; он же аккуратно сорвал желтую соломинку, которой была перевязана сигара, и закурил. Потом, взглянув на папу, с внушительным видом повернулся к маме.

— Хорошо, мама, очень хорошо, что я уговорил вас продлить страховку. Вот видите, что теперь получается… кругленькая сумма, да еще прибыль. — Левой рукой он вытащил серебряный карандашик и принялся высчитывать что-то на скатерти. — Пять лет по три… да еще двадцать пять… ого, сто шестнадцать фунтов чистоганом.

— Не нужны мне эти деньги, — плача сказала мама.

— Они будут очень кстати, — тихо заметил папа.

Я все острее ощущал свою утрату, горе душило меня; Адам же спрятал карандашик и поднялся.

— Я загляну и к Мак-Келлару в Строительное общество. Если возникнут какие-нибудь затруднения и нельзя будет немедленно получить деньги, он все уладит. Впрочем, я, пожалуй, приведу его сюда. Ты бы приготовила нам чаек с чем-нибудь вкусненьким, мама. Что-нибудь основательное, вроде яиц всмятку и рубленого мяса. Надо угостить Мак-Келлара. Но только не накрывай стол в гостиной… подожди немного. — И он вышел.

Мама послушно принялась выполнять указания Адама; она сновала между кухней и чуланчиком, словно стараясь в хлопотах забыть о беде. Она напекла целую гору ячменных лепешек. Папа, который не терпел даже самых пустячных трат, сейчас уговаривал ее сделать еще и кекс, хотя для этого пришлось бы пожертвовать полдюжиной яиц. В воздухе стоял непривычный запах вкусных кушаний. Стол был накрыт лучшей скатертью, и на нем был расставлен парадный сервиз.

В пять часов Адам вернулся, потирая с довольным видом руки.

— Прежде всего они в понедельник начнут осушать пруд. Если, конечно, тело не всплывет к концу недели. И платить за это будет Общество гуманистов. Мьюир говорит, что этот пруд стал каким-то проклятым местом. За последние десять лет три утопленника и одно серьезное увечье на льду. Мак-Келлар придет только после семи. Ох, и твердый же он орешек. Давай пить чай, мама.

Мы сели за стол, уставленный самыми вкусными кушаньями, какие я когда-либо ел в «Ломонд Вью»: тут было и мясо, и яйца, и ячменные лепешки, и кекс, и крепкий горячий чай.

— В такую минуту, — сказал папа, щедрым оком оглядывая стол, — мне ничего не жаль.

— Ты думаешь, он всплывет, Адам? — спросил Мэрдок, и в голосе его звучало болезненное любопытство.

— М-м, это еще не известно, — со знанием дела отвечал Адам. — По словам Мьюира, тело иногда само всплывает в течение сорока восьми часов. В нем ведь есть воздух. — Мама содрогнулась и закрыла глаза. — Тихо так всплывает и всегда лицом книзу — вот любопытная штука. Но бывают и упрямые покойники: не хотят подниматься со дна, и все тут. Или их засосет песок, опутают водоросли — в пруду ведь полно водорослей, — и хоть воздух выталкивает их наверх, всплыть они не могут. Мне говорили, что в таких случаях надо бросить в воду хлеб, начиненный ртутью; он пойдет ко дну как раз в том месте, где лежит покойник.

Я не мог больше этого вынести, передо мной вставало страшное видение — несчастный дедушка, опутанный зелеными водорослями, разбухший от долгого пребывания в воде. Внезапно кто-то позвонил у входной двери. Все насторожились: вошла Кейт, за нею Арчи Юпп.

— Извините за беспокойство… — Арчи скромно умолк, увидев, что семейство сидит за столом. — Но я решил, что вам не мешало бы знать… тут нашли еще одно доказательство.