Эпидемия сумасшествия - Владимир Мухин

— Суета и боль в твоём голосе. Это мешает нормально развиваться.

— Что?

— Пусть свершится то, что грядет.

— Вы не просто летающий дядька! Вы циничный маньяк! Эти уроды взорвали полгорода. Они детей убивают, и женщин. Да всех вообще! Посмотрите, что они творят! — Виктория сделала широкий жест рукой.

— Иногда прозрение идет через боль.

— Простой, друг, но Вика верно мыслит. Мы можем исчезнуть как биологический вид. Они ведь сильнее, если так, — осторожно отметил Проскурин.

— Думать только о собственном выживании недальновидно. Любой день сменяется ночью.

— Не слушайте его. Если бы мог, пристрелил бы. Но он, по ходу, один из них. Палить по такому, только зря тратить патроны, — прошипел Влад.

— Ищешь мужественность в злости? Поддаешься слабости… Не забывай про зелёный цвет, парень.

— Да пошел ты!

— Ладно! Успокойтесь… все. Нам надо как-то выйти к своим. И наконец, выбраться из опасной зоны. Думаю, ещё одна ночь тут будет лишней, — заявил Проскурин.

— К своим вы выйдите так, — Журов вытянул правую руку, напрягая короткие пальцы.

Ладонь неожиданно удлинилась. По воздуху разошлись странные волны. Кусок разрушенной стены с треском отполз в сторону. Груда завалов высотой в пару метров расступилась.

— Да… Это поражает. Ты пойдешь с нами, Коля?

— Нет, меня манят кольца Сатурна. Причем, это далеко не метафора. Умейте смотреть за грань. Не подвергайтесь стрессу.

Тело Журова сталопрозрачным. Он растворился в воздухе, словно в мутной воде. А его присутствие осталось в памяти людей глупой иллюзией.

Виктория, Влад и профессор молча смотрели вдаль. Синевато-серая высотка городского университета маячила вдалеке мрачным флагом. Солнце каким-то чудом пробило барьер облаков. И проделанная психологом дорога осветилась «жёлтым софитом».

— Идёмте, — заявил Дмитрий Геннадьевич.

— Не врёт этот супермен?

— У нас все равно нет выбора, Владик.

Сначала относительно робко, но потом быстрее, увереннее, троица направилась сквозь завалы. Груды кирпичей посреди городского сердца. Ежи торчащей арматуры, куски бетона. Лазурные реки битого стекла.

Даже в самых кассовых фильмах не так. Ведь там нет того пыльного запаха тотальной разрухи. Именно он дополняет картину, делает ее живой, не смотря на то, что она мертва.

— Да, — через пару минут пути протянула Виктория. — И кто его знает, сколько там людей, под плитами. Завалы пока разберут, даже кто выжил, погибнут. Это ужасно. Тысячи за одну секунду.

— Честно, мне как-то плевать, — отозвался Влад.

— Откуда такая бездушность? — Поинтересовался профессор.

— Почему? У меня есть душа. Просто она сейчас ничего не чувствует. И я честно об этом говорю. Согласитесь, лучше, чем фальшивое сострадание.

— Ну да, ну да, — похоже, Проскурин испытывал нечто подобное. Потеря возлюбленной наложила на сердце анестезию. Внутри будто онемело. Но что будет после?

— Там звуки, какие-то. Техника работает… Влад, Дмитрий Геннадьевич, послушайте… — В какой-то момент оживилась Виктория.

Трое замерли, стараясь уловить признаки людского копошения. Но эйфории не было. Печальный опыт столкновения с «императором» убивал малейшие радости.

— Так… Но если честно, то я тоже, — сказал Влад и осекся.

В десятке метров от людей, медленно, словно в подводном мире, на дорогу выплыл ромбоид. Виктория зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Профессор моментально побелел.

Как будто за одну секунду мир перестал существовать. Как будто смерть в своем черном обличии сдавила горло. Хотя, так оно, по сути, и было.

Влад снял автомат, ни на что не надеясь.

— Божечки, Божечки. Это он! — Взвыла Вика.

— Ужасная штука, похожа на живой гроб, — подумал профессор, но промолчал, втянув голову в плечи.

— Хоть пальну пару раз перед смертью! — Твердо заявил солдат. Руки его тряслись.

Тем временем, ромб не спешил применять лучи. Он просто висел в воздухе недвижимо. Казалось, что это тупой истукан, от которого легко скрыться. Но все понимали, что не стоит поддаваться заблуждению.

Вдруг в центре ромбоида вспыхнуло несколько кристаллов. Опять эта глупая светомузыка. Но теперь наверняка ясно, что безобидный блеск не несёт ничего хорошего.

Троица медленно отступила, подсознательно надеясь не спеша скрыться от противника, как от агрессивной собаки. Только инопланетянин вряд ли был похож на дворнягу.

Вскоре, на его корпусе проявились красноватые огоньки. И Виктория с визгом поднялась в воздух, примерно на пару метров.

— Мамочки! Не надо! Влад! Что он со мной делает! — Истошно завопила журналистка.

— Чертов ублюдок! — Прохрипел парень, не в силах противостоять. Грозный автомат в его руке напоминал жалкую игрушку.

— Он берет ее как образец. Пытается изучить, — изумлённо воскликнул профессор. — Я чувствую это…

Глаза Виктории наполнились желтизной. Ее перевернуло на бок, будто на руке великана.

— Влади-ик! Он мои мозги разорвет! — Воскликнула девушка. Из ее носа тонкой струйкой потекла кровь.

— Мразь, возьми меня! Давай! Грёбаный придурок! Хватай меня!

Крики Влада остались без ответа. На его глазах непонятное существо издевалось над любимой женщиной. И он должен был стать свидетелем чудовищного действа.

— Отпусти ее, сука! — Профессор запустил в ромбоида куском кирпича. Тут же невидимая волна отбросила Проскурина в сторону.

— Стоп, зелёный цвет, — внезапно подумал Влад. — Когда эта тварь позеленеет, ее можно прикончить. Старлей… Мертвый старлей.

Влад немедленно прицелился. Позади в агонии стонала Виктория. С разбитым лбом неподалеку валялся Дмитрий Геннадьевич. А руины города навивали тяжёлое отчаяние.

Но времени не оставалось. Надо было сосредоточиться. Сделать один решающий рывок. Парень пристально вгляделся в поверхность пришельца. Много огней, разные цвета. Причудливые лампы адской гирлянды.

Влад прищурился. На лбу крупными каплями проступил пот. Светлая область в левой части ромбоида. Жёлтый, белый, голубой, опять жёлтый, слегка розовый. Зелёный!

— Сдохни, гнида! — Взревел парень, выплюнув ком накопленной боли.

Палец сам надавил на курок. Время остановилось. Руины приобрели черный оттенок. Неприятная тишина навалилась, притупив восприятие.

— Ааа, падла! — Влад выстрелил ещё несколько раз не известно зачем.

На мгновение парню показалось, что проклятый камень спалит его заживо за такую выходку. Но тут внутри ромбоида что-то сверкнуло. Будто перегорел провод в некоем приборе.