Атомный экспресс - Андрей Дышев

Он перевел взгляд на Милу.

– А вы, госпожа Тихонравова? Неужели вы так сильно переживаете по поводу того, что, как шило в мешке, не удается сохранить в тайне ваши связи с лидером исламского движения? Какая ерунда! Не расстреляют же вас за это, в самом деле! Ну, разразится в думе очередной скандал. Одним больше, одним меньше. А я подарил вам жизнь! Я для вас – все равно что вторая мама. Любите меня!

Он добрался до меня:

– Господин Вацура! Вы не устали играть благородного человека? Это так утомительно – играть всю жизнь, без выходных и отпусков, и лишь на унитазе становиться самим собой. Вы продемонстрировали нам всем, что дорожите своей репутацией больше, чем жизнью. Вы беспокоитесь о том, что подумают о вас люди, когда вас не станет… Верх идиотизма! Какая вам, к черту, разница, что о вас подумают потом? Вы мне объясните, какой смысл всю жизнь работать на имидж, словно это главное, что в нас есть? Жизнь сама по себе – смысл, и нет ничего более глупого, чем искать в ней что-то еще… Мне вас жаль.

Филин перевел взгляд на Лесю и, вопреки моему ожиданию, задал ей всего один короткий вопрос:

– Пойдешь со мной?

– Нет! – жестко ответила Леся и отвернулась.

По лицу Филина пробежала тень, словно луну на мгновение закрыло облако.

– Прощайте! – сказал он, повесил автомат на шею, повернулся и растаял в темноте.

Минуту никто из нас не шелохнулся и не проронил ни слова. Наконец Влад возвестил:

– Четвертый час! Ну, что? Будем спать, любители жизни?

Он зевнул – так же фальшиво, как и говорил. Я понял, что слова Филина его здорово задели. Значит, я был не одинок в своих чувствах.

Не знаю, где скоротали ночь наши дамы, но мы с Владом предпочли свежий воздух. Из нескольких матрацев и одеял мы соорудили прекрасное ложе под звездным небом. Я спал крепко, и даже львиный храп Влада, разносящийся по всему ущелью, меня не беспокоил. Но с восходом солнца стало нестерпимо жарко, и нам пришлось срочно перемещаться в тень, ближе к цистернам.

Пока мы перетаскивали матрацы с одного места в другое, сон развеялся, мозги просвежились, и спать расхотелось. Цистерна, казавшаяся бездонной, продолжала щетиниться струйками, и мы с Владом не только приняли душ, но и предусмотрительно наполнили водой все пустые бутылки и банки, которые нашли в вагоне.

Занимаясь этим делом, я искоса наблюдал на Милой, которая демонстративно вынесла свой чемодан, кинула его у моих ног, подняла крышку и стала вынимать оттуда предметы туалета. Взяв очередную тряпку, она поднимала ее двумя пальцами, вопросительно смотрела на меня и кидала на настил. Этот показ мод был явно предназначен мне, и, когда очередь дошла до папки, я уже знал, что Мила хотела у меня спросить.

Мила раскрыла ее, перевернула, потрясла и отшвырнула в сторону. Папка была пуста.

– Что это значит? – спросила она, складывая одежду в чемодан.

– Вы меня спрашиваете? – уточнил я.

– Не притворяйтесь! – В голосе ее звучали стальные струнки. – Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

– Ничего не понимаю, – пожал я плечами и подставил под струю высокую и узкую цветочную вазу.

Мила возвышалась надо мной, как строгая учительница. В своем сдержанном гневе она была привлекательна и интересна.

– Ну, хорошо, – с угрозой произнесла она, рывком подняла чемодан с настила. Крышка его оказалась незапертой, и одежда многоцветным комком выпала на доски. – Хорошо! – повторила она и, пиная одежду ногами, пошла вдоль вагона с такой решимостью, словно где-то у разлома находилось отделение милиции.

– Чем ты ей опять не угодил? – спросил Влад, поднося к неисчерпаемому источнику старый кирзовый сапог.

– Документы пропали.

– Филин, – уверенно констатировал Влад. – Больше некому. Он, как и мы, раскусил ее. А этими документами Тихонравову потом можно будет шантажировать. Это в его духе… Что ты там увидел?

Прикрывая ладонью глаза, я смотрел на горизонт, где над желто-серым полотном пустыни, в дрожащем от зноя воздухе, медленно двигались две черные точки. Через минуту мы уже отчетливо различали два узкотелых, похожих на ящериц, вертолета. Они летели низко над землей, отбрасывая скользкие, облизывающие холмы и дюны тени.

– Ну, вот, – произнес Влад дрогнувшим голосом. – Наши мытарства закончились. Как потом напишут туркменские журналисты в какой-нибудь вшивой газетенке: «Отряд милиции особого назначения прибыл к месту происшествия вовремя».

Не знаю, я не почувствовал ни облегчения, ни радости. Все ужасы двух минувших суток ушли вместе с Филиным, и от них в душе не осталось ничего, кроме усталости. Мы сами, без помощи властей разобрались в сложной ситуации, без их помощи выбрались из горящего порохового погреба, мы, в общем-то, вышли победителями, и я не желал бы ничего другого, как без излишней шумихи и нерво-трепки вернуться домой, к Анне, отмыться, отоспаться, отъесться, а потом, обложившись бутылками с моим любимым массандровским белым портвейном, рассказать ей обо всем, что было. Но эти два вертолета, наверняка битком набитые отважными спецназовцами, снайперами, телевизионщиками, фоторепортерами, радиокомментаторами, врачами, гэбистами и представителями Организации Объединенных Наций, сваливали на наши несчастные головы огромное количество проблем.

Сапог Влада переполнился, вода хлестала из всех его дыр, а мы продолжали с кислыми физиономиями смотреть, как вертолеты заваливаются набок, с оглушительным рокотом проносятся над нашими головами, едва не задев арочные пролеты, и, сверкнув лопастями в лучах солнца, идут на второй круг.

– Не думают ли они сесть на мост? – вслух подумал Влад.

Вертолеты зависли над ущельем, синхронно повернулись по оси, задрали вверх стрекозиные хвосты и, как с горки, заскользили прямо на нас.

– Что это за маневры? – нахмурился Влад.

Вертолеты, нацелив узкие, как у крокодилов, морды, стремительно летели над мостом. Они заходили со стороны солнца, и их тени, как немая стая черных псов, промчались по рельсам, взбежали на крышу СВ и кинулись нам под ноги. Я почувствовал, как Влад, пятясь, невольно схватил меня за руку. Его крик заглушил грохот лопастей и частый стук пулеметных очередей.

Казалось, что тени сбили нас с ног. Мы упали навзничь на доски. Крупнокалиберные пули с треском дырявили настил, разметая во все стороны щепки, превращали в сито цистерну, и она, словно истекая кровью, заливала все вокруг себя водой, качалась на рессорах и стонала утробным голосом; едкий дым, клубясь вокруг нас, затмил солнце; сотрясая мост рокотом, вертолеты пронеслись над нами, обдав запахом керосина и горячих двигателей, и плавно взмыли вверх.

– Они что, сдурели?! – заорал Влад, поднимаясь на ноги. – С ума все посходили?! Они разве не видят, что мы без оружия и не убегаем?! Какого дьявола?! Уроды!! Кретины!!