Не мир, но меч! Русский лазутчик в Золотой Орде - Алексей Соловьев

— Это вы напали на Кафу первыми. Это вы выгнали итальянских купцов из-под Тана. Мы с Венецией ищем мира, шлем послов в Сарай, а Джанибек шлет тумены в Крым! Слушай, зачем кричать, плыви сюда! Выпьем хорошего вина и все мирно обсудим!

— Почему не ты к нам? Могу поклясться, что с тобой ничего не будет.

Андрей не поверил собственным глазам, когда увидел, как с борта галеры спускается на веревках небольшая лодка и в нее садятся гребцы и человек с бочонком в руках. Несколько минут ожидания, и нос шлюпки зашуршал по прибрежной гальке. Моряки перемахнули через борт, поддернули ее на берег и помогли вылезти старшему. Тот снял широкую шляпу, сделал с явной издевкой реверанс и представился:

— Капитан Сануто Торчелло, слуга дожа Симонэ Бокканичро и всей Генуэзской республики. С кем имею честь говорить?

— Темник великого хана Джанибека Андрей Федоров.

У итальянца заметно округлились глаза:

— Синьор… русский?

— Сейчас это не имеет никакого значения. Присядем, раз встретились.

Слуги торопливо расстелили две кошмы. Капитан с завидным чувством самообладания присел, вынул из сумки два серебряных бокала, ловким движением поднял их. Один из моряков вынул из бочонка затычку, и красное вино, брызгаясь и пенясь, заполнило посуду.

— За великого хана! — вновь игриво блеснул глазами Торчелло.

Дождавшись, когда вино было выпито, он продолжил:

— Так что же хочет от моих людей, поселившихся за этими слабыми стенами, мой юный друг? Если денег, то мы их просто еще не успели накопить. Если верности хану, то ярлык нам пока не подписан, стало быть, мы не можем говорить о каких-то обязательствах!

— Я и Орду-хан хотим, чтобы вы покинули… Ямболи, — Андрей специально назвал поселение его старым названием. — Срок — месяц.

— А если нет?

— Мы возьмем и разрушим его до основания. Пленных брать не будем, нам их просто некому продавать… Кафа скоро тоже будет наша!

Капитан накрутил на палец ус.

— Любой мир лучше ссоры, не так ли? Мне б не хотелось доказывать столь отважному юному воину, что генуэзцы могут прекрасно воевать. Кстати, Могул Буги успел в этом убедиться. Я уже показал ему ночью, как бьют сонных и беспечных!

— Под Кафой? — невольно воскликнул Андрей.

— Мой юный друг это видел? Или сам бежал от моих парней, сверкая голой задницей? Зачем же повторять столь печальный опыт, юноша? Еще вина?

Моряк с готовностью наполнил вновь бокалы. Лицо Андрея пылало от гнева и унижения. Но перед ним был посол! Человек, которому он пообещал личную безопасность, значит, сражаться можно было лишь словами.

— За знакомство с умным воином, которого я с великим удовольствием привезу к ногам великого хана!

— Люблю наглецов, с ними приятно выпить, их приятно воспитывать!

Проглотив вино, капитан продолжил:

— Кстати, о Кафе! Я был там две недели назад. Мы подбросили туда еще три сотни арбалетчиков. К вам же из Орды не пришел никто. Да и, похоже, уже не придет совсем!

— Почему? Только великий Черкес по приказу Джанибека может прислать пять новых туменов.

— Так называемому великому Черкесу, да и самому великому хану сейчас прежде всего надо думать, как спасти самих себя и эти тумены. В Хорезме люди мрут тысячами от черной смерти, и, я точно знаю, она пришла уже в Орду. Мой друг знает, что такое черная смерть, или чума? От всего сердца желаю не познать! Какое счастье, что мой дом отделяет от ваших степей не одно море! Когда чума уйдет, вы станете бессильны, как младенцы, и подпишете ярлык на эти земли уже на нашей воле! Марко, оставь бочонок этому русичу, мы возвращаемся на галеру!

Уже оказавшись в лодке, Сануто бросил последнюю фразу:

— Если будете вести себя мирно, я разрешаю перезимовать здесь тебе и твоим воинам. Рыбы хватит, травы скотине тоже. Чем позже вернетесь домой, тем больше надежды, что останетесь целы и не будете харкать кровью. Запомни мои слова, молодой человек, это слова не врага, а просто много повидавшего в жизни человека!

Андрей проследил, как лодка вернулась назад, как обе галеры взмахнули веслами и отошли на середину бухты. В голове был полный сумбур, явно требовалось переговорить с Орду-ханом, остававшимся на основной стоянке. Он приказал подать лошадь и неторопливо направил ее берегом.

Немолодой Орду долго обдумывал услышанное от Андрея.

— Эта собака, скорее всего, врет! — наконец вымолвил он. — Войско не пришло, потому что Могул Буги боится просить его. Если мы вернемся отсюда ни с чем, он прикроется нашими головами, чтобы спасти свою. Мы просто обязаны остаться и взять эту маленькую крепость. Будем мудры, хитры и осторожны, будем следить за каждым шагом этого моряка! Хотел бы я посмотреть, как он со своими двумя-тремя сотнями помешает нам на суше!

— Значит… бой? — решился и Андрей.

— Да! И начнем его прямо завтра!

Густые ряды наступающих татар пошли на стены на узком участке земли. Некоторые пытались обойти справа и слева, но на подступах к частоколу начинали топтаться на месте, не в силах преодолеть каменистый склон и осыпи. С другой стороны полетели огненные стрелы, не давшие ощутимого результата. Согнанные на северную часть стены женщины и дети под прикрытием двух десятков арбалетчиков обильно плескали воду на внешнюю часть ограждения, не давая огню вцепиться в дерево. С обеих сторон густо полетели стрелы, деревянные снизу вверх и железные им навстречу. Полностью закованные в железо генуэзские пехотинцы рассыпались вдоль верха частокола, почти не страдая от татарского обстрела. Русичи же Андрея и кочевники Орду-хана, не все имевшие кольчуг или иной брони, густо укрывали своими недвижными телами околокрепостное пространство.

Волна шла за волною, и, казалось, вот-вот гребень должен перемахнуть через остро обтесанные верхушки бревен. Но в этот момент крики из задних рядов привлекли внимание руководившего боем на нижней площадке Андрея.

Обе галеры ходко шли к берегу. Не дойдя каких-то десятка саженей, они бросили якоря, встав к татарам бортами, и с обоих судов в атакующих полетел свинцовый град из аркебуз, коих на галерах было достаточное количество. Круглые шары летели гораздо дальше стрел, убивая и нанося серьезные увечья. Уходя от неожиданной напасти, задние ряды стали напирать на передние, строй превратился в толпу. Началась паника, люди полезли вправо влево, не в силах более противостоять двустороннему обстрелу.

— Назад! Назад! — неистовствовал Андрей, уже не в силах управлять беснующейся массой людей. — Заткнуть их лучным боем! Русичи, за мной!

Во главе услышавших его воинов (которых оказалось чуть более сотни) нойон бросился к берегу, взводя свой арбалет. Сейчас он очень жалел, что не взял достаточно самострелов, столь полезными оказавшихся под Порто-Пизано. Напротив галер начала выстраиваться стена щитов, хоть как-то прикрывающих своих лучников. Но тут Сануто Торчелло применил другое оружие.