Через год в это же время - Софи Касенс

она думает, откуда она, куда направляется. На обороте репродукции Лейла нацарапала: «Будь хорошей подругой сама себе, и никогда не останешься одинокой». Это было одним из главных стремлений Лейлы – независимость.

Окинув взглядом комнату, Минни кивнула сама себе. Простая работа по устранению хаоса успокоила ее взбудораженный ум, а когда появилась репродукция «Автомата», все стало похожим на дом. Минни забралась на кровать, придвинулась к стене, села, скрестив ноги, и открыла ноутбук. Набрала в поисковой строке «Гугла» Люси Донохью – ей хотелось знать комментарии на статью Люси. Минни нашла кое-что в Twitter – многие спрашивали, нельзя ли им стать новыми спутниками Люси при посещении ресторанов. Минни застонала. Ей столько всего нужно сделать, какого черта она тратит время на Люси Донохью?! Она решила, что необходимо глотнуть свежего воздуха.

Внизу никого не было; ее родители по субботам работали. Минни проверила новый список в своем телефоне и переставила в начало номера девятый и десятый – как наиболее достижимые цели.

Она доехала на метро до магазина рядом со станцией «Олд-стрит». Она помнила, что видела его, когда они проезжали мимо, развозя заказы. Это был магазинчик-типография, где принимали заказы на печать, в витрине висел плакат: «Мы сделаем все что угодно!»

Минни протянула мужчине за прилавком флешку и простую матовую пластиковую бутылочку, которую специально приберегла. Просьба у нее была необычной. Ей хотелось напечатать на бутылочке из-под шампуня фотографию Беверли и несколько слов. Жест был глупым, но, возможно, это помогло бы приглушить экзистенциальные страхи Беверли насчет того, что бутылка ее переживет. Мужчина сказал, что все будет готово через час, если Минни не прочь подождать. Минни незачем было спешить домой, так что она решила побродить по соседним улицам, наблюдая за другими, более интересными людьми, занятыми своими делами.

Минни нравилось размышлять о незнакомцах на улице; она думала о том, куда они могут идти, с кем собираются встретиться. Она прошла мимо высокой женщины в крошечных шортах и серебристых колготках, с прической в стиле афро и с яркими голубыми тенями на веках. На женщине была футболка с надписью золотыми буквами «Королева». Минни видела, как вслед этой особе прохожие поворачивают голову.

Вслед Минни люди никогда не оборачивались; она просто не обладала теми качествами, которые вызывают внимание людей. Она знала, что, когда кто-то разговаривает с ней и присматривается к ее чертам, она кажется вполне хорошенькой, но это была не та красота, которая остановит незнакомца на ходу. А вот когда они шли вместе с Лейлой, то люди оглядывались, хотя обычно скорее из-за ярких волос и одежды Лейлы, чем из-за чего-либо еще.

Минни гадала, не потому ли некоторые одеваются так броско, что ищут внимания, обычно оставляемого для тех, кто поразительно красив. Лейла могла бы сказать, что дело не в этом, что ей просто хочется, чтобы ее внешность отражала то, что она чувствует внутри. Минни понятия не имела, как могло бы выглядеть внешнее отражение ее собственного внутреннего мира. Может, в том-то и состояла ее проблема? Она сама не знала, кто она такая.

Ей всегда хотелось раствориться, а не привлекать внимание. Внимание означало критику, внимание означало, что над тобой могут посмеяться. Как-то она прочитала статью о том, что красивые женщины, в особенности модели, крайне тяжело переживают старение. Они настолько привыкли, что им вслед смотрят на улицах, что они привлекают взгляды незнакомых, что начинают терять чувство собственной идентичности. Так что, возможно, лучше оставаться невидимой изначально, тогда и не узнаешь, что потеряла.

Мысли Минни устремились к Таре. В молодости она, наверное, была одной из тех, кто заставляет людей оглядываться. Стало ли для нее старение куда более тяжелым, чем для матери Минни, которая всегда была излишне коренастой и простоватой? И не увядающая ли красота привела к нервной неустойчивости Тары, к той ранимости, которую ощутила Минни? Потом Минни вспомнила страх на лице Тары при виде разбитой лампы, панику в ее глазах. Нет, такая боль едва ли имела отношение к внешнему миру, тут должно скрываться нечто более глубокое.

Минни бесцельно брела вперед, не глядя, куда идет. А когда подняла взгляд, то обнаружила, что находится перед «Тантив консалтингом». Интересно, она нарочно сюда пришла или ее привело подсознание? Было пять часов дня, суббота, но свет на пятом этаже горел.

А следующим делом в списке Минни значилось: «Извиниться перед Квинном Хэмилтоном».

Первое февраля 2020 года

Минни нажала на кнопку домофона. Она никак не ожидала, что внутри кто-то окажется в выходной день. Наверное, это просто один из тех офисов, где свет горит двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, бессмысленно губя планету. А возможно, Квинн принадлежал к трудоголикам, не способным оторваться от работы. Минни подумала это с презрительной насмешкой и тут же выругала себя за лицемерие… Да, это качество в ней тоже присутствовало.

В интеркоме что-то зашумело.

– Привет? – вопросительно произнесла Минни.

Что-то щелкнуло, дверь открылась. Минни вошла, осторожно шагнула в лифт и нажала кнопку пятого этажа; ее сердце отчаянно колотилось. Она ведь не собиралась приходить сюда, она хотела просто позвонить Квинну и извиниться по телефону. И он может счесть ее внезапное появление в его офисе более чем странным.

Двери лифта открылись – и перед Минни стоял Квинн, сияя улыбкой, протягивая руку для приветствия. А Минни и забыла, какой он высокий.

– Привет! – сказал он, а потом его шея чуть согнулась, он посмотрел вниз, и его руки упали. – А, это ты…

– Извини… – Минни на мгновение зажмурилась и покачала головой. – Я просто шла мимо, увидела у тебя свет, и… ну… Я хотела извиниться за тот день. И не хочу тебе мешать, если ты ждешь кого-то другого. Я лучше пойду…

– Нет, все в порядке.

Минни оторвала взгляд от пола, и Квинн одарил ее растерянной улыбкой:

– Проходи! – Он провел ее в приемную, махнул рукой в сторону одного из низких коричневых кожаных кресел. – Садись, садись.

За стеклянной стеной конференц-зала Минни видела открытый ноутбук и бумаги, разбросанные по столу. Она села в кресло на собственные руки, чтобы удержаться от кусания ногтей. Но так было неудобно, и она решила встать. Однако и это выглядело неловко, так что она выбрала нечто среднее и опустилась на подлокотник кресла. Квинн с веселым недоумением наблюдал за ней.

– Послушай, я просто скажу то, что хотела сказать, а потом уйду и оставлю тебя в покое. Я вела себя грубо в тот день. Я не знаю, почему