Секреты прошлого - Кэти Келли

Грей выпустил руку Мэгги и коснулся пальцами ее щеки, при этом его собственная щека нервно дернулась.

— Я люблю тебя, милая. Прошу, поверь мне.

Он встал и вышел из зала.

Мэгги медленно взяла ложечку и принялась смешивать кофе с белой шапкой сливок. Затем она высыпала в чашку пару пакетиков сахара и сделала глоток. А что еще оставалось?

Какая-то часть ее личности кричала в отчаянии, что надо броситься вслед за Греем, обнять, прижаться и покончить с этой историей раз и навсегда. Однако вторая половина все еще слишком страдала, чтобы настолько утратить гордость. Предательство любимого мужчины надломило в Мэгги какой-то внутренний стержень, и теперь она словно лишилась крепкой опоры.

Как бы ни сложились дальнейшие отношения с Греем, думала Мэгги, им никогда уже не быть прежними.

Недоверие… червячок, способный подточить даже самую крепкую связь. Что, если Грей будет изменять и дальше?

Дверные ручки блестели, сверкали отполированные перила лестницы, на полу не было ни пятнышка, всюду витал запах свежей выпечки.

Фей любила дом, в котором выросла, но иногда ей начинало казаться, что она не оправдала надежд матери. Та смогла устроить дочь и сына, Майлза, хотя мало зарабатывала и получала крохотную пенсию как вдова военного. А ведь в те годы мало кто из детей получал высшее образование.

В Линдене, с его лабиринтами улиц, мелким воровством и развивающейся сетью наркоторговли, детям было трудно не пойти по кривой дорожке. Однако Джози Хеффернан держала детей в ежовых рукавицах, поэтому Фей смогла получить место в художественном колледже, а Майлз с успехом сдал выпускные экзамены, чтобы впоследствии поступить на экономический факультет в Тринити-колледж.

Теперь Майлз взлетел очень высоко, заняв солидный пост в крупной банковской корпорации. И хотя Фей редко виделась с братом, о чем сожалела, она знала, что удача сопутствовала Майлзу не только в бизнесе, но и в личной жизни. Любящий муж и заботливый отец, он много работал и упорно двигался вперед. Рядом с ним Фей казалась себе неудачницей. Она не смогла сдержать ни одно из данных себе обещаний.

Поздним воскресным утром в доме Джози оказалось, как обычно, полно гостей, прихожан церкви Святого Михаила. Мать Фей была из тех, кого зовут «душа компании», она всегда участвовала в делах церковной коммуны.

В этот день, как обычно, Джози созвала самых активных прихожан к себе домой, и те устроились на кухне. На тряпичной подставке стоял пузатый чайник, остатки сандвичей и пирожков с домашним джемом ютились на большом металлическом блюде.

— Привет, милая, — кивнула мать и поднялась с табурета, чтобы обнять Фей.

Миниатюрная, как Фей, Джози никогда в жизни не имела проблем с лишним весом. Эмбер частенько хихикала на эту тему: мол, у бабушки шило в одном месте, откуда там взяться жиру? Джози постоянно участвовала в делах прихода, мыла полы в церкви Святого Михаила, готовила еду для малоимущих и собирала вещи для детских приютов.

Стэн Стак, отчим Фей, просматривал в гостиной свежую почту. Как он умудрялся читать газеты в столь шумной обстановке, долгие годы оставалось для Фей загадкой.

— А когда отец Шон разрешил ей кормить ребенка грудью прямо в церкви, она воскликнула: «Вот и славно!» — и тотчас вывалила наружу обе груди. Честное слово, я едва не расхохоталась! — говорила женщина в безупречном синем костюме самого благопристойного покроя.

— Отца Шона подобный фокус не смутил, однако, — усмехнулась Джози. — Где он только не побывал с миссионерскими проповедями! И не такое видал!

Джози восхищалась отцом Шоном, считая самым сдержанным и благородным мужчиной на свете.

— Меня потрясла не голая грудь, — пояснила женщина в костюме. — Вы видели татуировку возле соска? Сердечко, а внутри надпись «Робби навсегда». А ведь муженька-то зовут Томом! Каково?

— Может, речь о Робби Уильямсе? — предположила одна из женщин, надкусывая пирожок. — А что? Он неплох.

— Могла бы убрать лазером.

— Робби Уильямса?

— Татуировку. Несолидно уже: жена, мать семейства, и чужое имя на груди.

Все закивали.

Когда последние гости сочли, что съели достаточно пирожков, и разошлись по домам, мать и дочь остались на кухне вдвоем. Помещение казалось тихим и унылым без шумной толпы гостей.

— Как дела у Эмбер? — спросила Джози, смахивая крошки со стола.

— Нормально. — Голос Фей прозвучал напряженно.

Мать ничего не сказала, но ее взгляд стал подозрительным.

— Ладно-ладно… — Фей вздохнула. — Не нормально. — Джози в любом случае вытянула бы из нее информацию. В допросах ей не было равных. — Эмбер в дурном настроении, даже ужинает у себя в комнате. Мы почти не пересекаемся.

Джози кивнула.

— Она отдаляется от меня.

— Теперь ты знаешь, как это больно, — мягко заметила Джози.

Фей в изумлении подняла глаза. Ей показалось, что на лице матери отразилась давняя затаенная боль. Почти двадцать лет назад Джози настолько ранил поступок единственной дочери, что до сих пор воспоминания занозой сидели в сердце. А ведь два десятилетия назад Фей даже не заметила, насколько задела чувства матери. Все-таки Джози всегда была примером для подражания. Фей посмотрела на мать с благодарностью и улыбнулась.

— У нее появился мужчина?

— Не думаю. Она не слишком увлекается мальчиками. Эмбер и Элла настроены на учебу — ты же знаешь, как современная молодежь хочет построить карьеру. Современные девушки с юности знают, чего хотят.

— Ну, если ты в этом уверена… — Окончание предложения повисло в воздухе.

— Уверена. — Фей расправила плечи, словно в доказательство своей правоты.

Не могла же она пропустить момент, когда в жизни ее маленькой Эмбер появился парень.

— А где она сейчас?

— У Эллы, готовится к экзаменам. — Фей вздохнула. — Ох уж эти экзамены. Эмбер просто на них свихнулась. Уверена, когда учеба закончится, все вернется на круги своя.

— Конечно, — кивнула Джози. — Я и Стэн поедем в Хаут на ленч. Разумеется, на поезде. Хочешь с нами?

Фей улыбнулась:

— С удовольствием.

Однако мысли о разногласиях с дочерью не покидали ее до самого вечера.

Яркое солнышко, чудесная еда и близкие люди, приехавшие издалека, чтобы провести выходные вместе… разве это не счастье?

Воскресенье выдалось щедрым на тепло, и семейство Девлин отмечало зарождение новой жизни, которая едва не оборвалась так внезапно. Кристи раскладывала еду по тарелкам и пристраивала салатники на подносе, намереваясь вынести их в сад. Она готовила блюда с особой любовью и нежностью, как учила Ленкия, а близкие уже расселись за столом на свежем воздухе.