Россия и становление сербской государственности (1812-1856) - Елена Кудрявцева

Ункяр-Искелессийский договор, вполне устраивая русскую сторону, подвергался попыткам расширительного толкования со стороны османского правительства. Оно вынашивало планы реванша по отношению к Мухаммеду Али и хотело привлечь на свою сторону Россию. Петербургский кабинет, заключив договор в виде оборонительного союза, не имел намерения использовать его как предлог для каких-либо наступательных действий и не был готов содействовать султану в его реваншистских планах возвращения Сирии. Поэтому, не найдя отклика со стороны непосредственного союзника, Порта решила обратиться за поддержкой к Англии, которая постоянно подогревала честолюбивые намерения турецкого владыки. Таким образом, преимущества, полученные Россией в Проливах, были несколько преуменьшены благодаря стараниям английских политиков. Средиземноморская эскадра Великобритании базировалась в непосредственной близости от османских владений – на Мальте. Британский посол в Константинополе Дж. Понсонби получил разрешение турецкого правительства вызывать корабли в Проливы по просьбе Порты[359]. Несмотря на то что подобной просьбы не предвиделось, это соглашение в определенной степени уравновешивало Ункяр-Искелессийский договор, хотя и не могло в полной мере восполнить потери английского влияния в Турции.

Усилия английской дипломатии были направлены на то, чтобы русско-турецкий договор не только не получил временно́го продолжения, но и был дискредитирован в глазах османского правительства, которое, по замыслу британских политиков, должно было все больше ориентироваться на союз с Великобританией. Для этого не надо было даже отменять заключенный союз. «Единственным средством представляется мне погружение его в какой-либо более общий уговор такого же рода», – заявил глава внешнеполитического ведомства Великобритании и предпринял конкретные шаги к достижению этой цели[360]. В достаточно неопределенной форме Пальмерстон обещал турецким министрам поддержку в виде заключения наступательного союза. Это обещание показалось привлекательным для султана, который хотел заменить оборонительный Ункяр-Искелессийский договор наступательным, даже если при этом надо было сменить союзника. Этот договор должен был поддержать честолюбивые планы Махмуда по началу новой военной кампании против египетского паши[361]. Затянувшиеся переговоры с британским министерством не привели к заключению нового альянса, но османское правительство уже было переориентировано на нового союзника. К тому же французское правительство, открыто оказывавшее поддержку египетскому владыке, неожиданно выступило с заявлением о том, что не одобряет его стремления отделиться от Османской империи. Таким образом, султан сумел заручиться косвенной поддержкой еще одной европейской державы, противодействия которой следовало ожидать в первую очередь[362]. Несмотря на существовавшие англо-французские разногласия в методах решения ближневосточного кризиса и в целях, преследуемых в этом регионе, эти державы были солидарны в стремлении противостоять укреплению России на Ближнем Востоке. Ни Англия, ни Франция не скрывали того, что их ближайшей целью является устранение преобладающего русского влияния в Турции путем заключения многостороннего договора о целостности Османской империи.

Некоторые внешнеполитические шаги России облегчили Западу эту задачу. Прежде всего это относится к Мюнхенгрецкой конвенции 1833 г. Сущность ее решений по восточным делам такова: Россия и Австрия обязывались поддерживать существование Османской империи и «противостоять общими силами всякой комбинации, которая наносила бы ущерб правам верховной власти в Турции»[363]. Другими словами, Россия по собственной инициативе пригласила к участию в соглашении третью державу – Австрию, несмотря на то что главным преимуществом России в Османской империи всегда был именно двусторонний характер их договоренностей. Опасаясь изоляции после враждебно встреченного Ункяр-Искелессийского договора, российские политики тешили себя надеждой на то, что, заключив соглашение с Австрией, они смогут заставить ее следовать в русле своей внешней политики. На деле же Мюнхенгрецкая конвенция явилась первой после успеха 1833 г. уступкой России интересам западных держав, тем шагом, который привел к целому ряду отступлений от политики национальных интересов России в Ближневосточном регионе. Мюнхенгрецкой конвенцией был открыт вопрос о пересмотре условий русско-турецкого договора 1833 г.

Черноморская торговля через Проливы в 30–40-х гг. XIX в. переживала период бурного роста. Это было связано с интенсивным расширением внешнего хлебного рынка России и повышением роли Черного моря в хлебном экспорте. В 1844–1848 гг. через порты Черного и Азовского морей прошло в четыре раза больше торговых кораблей по сравнению с периодом 20-х гг. XIX в.[364] Через Босфор и Дарданеллы переправлялось свыше половины всего русского хлеба. Что касается стратегического значения Проливов для русского военно-морского флота и безопасности южнорусского побережья Черного моря, то забывать об этом не давали действия «морских держав» – Англии и Франции. Их объединенная эскадра крейсировала в Архипелаге, готовясь в любой момент мнимой или реальной угрозы для Оттоманской империи войти в Дарданеллы.

Не способствовал улучшению русско-английских отношений и конфликт со шхуной «Виксен», перевозившей контрабандный груз оружия для восставших горцев Кавказа. Оружие было выгружено в Новороссийской бухте 14 (26) ноября 1836 г., после чего английская шхуна была задержана и объявлена русским призом. Англичане, казалось, готовились начать военные действия. Со своей стороны, российские власти намеревались послать на Босфор расположенный в Новороссийском крае пехотный полк. Николаю I принадлежат слова: «Нам бы только захватить Дарданеллы, если англичане… захотят завладеть сим местом. Лишь бы нам высадить туда русские штыки; ими все возьмем»[365]. Как известно, неприятельский флот не мог беспрепятственно пройти через узкий Дарданелльский пролив без поддержки сухопутных войск. Береговые укрепления и артиллерия представляли надежный заслон для непрошеных гостей, следовавших на морских судах. В русском военном министерстве были разработаны планы на случай занятия англичанами Дарданелл, угрозы Константинополю, овладения Босфором и – при заключении англо-турецкого союза – вступления английского флота в Черное море. Эпизод с «Виксеном» не перерос в морскую войну: Англия отступила. Но лишь для того, чтобы взять реванш на поле политического сражения, к чему имелись все объективные предпосылки.