От гетеры до игуменьи. Женщина в Ранней Византии - Николай Болгов

Церковь относилась к подобным ухищрениям отрицательно и призывала женщин к скромности и умеренности. Относительно косметики предписания отцов церкви вполне определенны: «Не умащай тела своего драгоценным миром и не опрыскивай одежд своих многоценными ароматами» (Пс. — Афанасий. О девстве, 12). Вместе с тем Климент Александрийский замечает: «Между ароматами есть некоторые такие, которые головы не отуманивают, чувственных желаний не пробуждают, которые нецеломудренными связями не отзывают и своим распространением не дают нам повода заподозрить тут распущенности нравов… Не следует вовсе зарекаться от их употребления, но нужно благовонными маслами пользоваться лишь как лекарствами и средствами освежения ослабевших сил» (Климент Александрийский. Педагог, 196).

Григорий Богослов формулирует точную задачу: внешний облик женщины — это образ Божий. Он не должен затемняться косметикой. «Один румянец хорош — румянец стыдливости, и одна белизна — происходящая от воздержания, а притирания и подкрашивания, искусство делать из себя живую картину, удобно смываемое благообразие — для зрелищ и распутий, для тех, кому стыдно и позорно краснеть от стыда» (Григорий Богослов. Слово надгробное Горгонин).

Единственным способом повседневной личной гигиены, доступным для всех женщин, было подмывание. Гиппократ советовал женщине мыться «каждые три дня в теплую погоду» (Гиппократ. О женских болезнях, I, 45).

Нижнего белья в современном понимании не носили. В период месячных женщины обвязывали чресла материей или пользовались известными со времен Гиппократа тампонами, которые делали из сложенных в несколько раз чистых тряпочек; после использования эти тряпочки обычно стирали. Различались тампоны дневные и ночные (Гиппократ. О женских болезнях, I, 11).

Интересен вопрос об эпиляции. С античных времен женщины выщипывали брови и удаляли волосы под мышками. По всей видимости, гетеры, а может быть, и многие свободные женщины ранневизантийского времени также практиковали интимную эпиляцию.

Баня являлась как для мужчин, так и для женщин, важным средством личной гигиены и развлечением. Наряду с общественными банями строились бани в загородных владениях и при городских домах состоятельных людей. Каждый монастырь регламентировал свои сроки банных дней. Но в монастырях такие дни, судя по всему, назначались нечасто. Так, по уставу монастыря Ливы, монашенки мылись в бане четыре раза в год. Монахини и женщины-аскеты нередко вовсе отказывались от бани и даже умываний.

Вообще же баня считалась очень полезной. Мыться полагалось натощак, но без ощущения чувства голода. При купании использовали настои майорана, мяты, ромашки. Иногда в банях имелись помещения для занятий гимнастикой.

Туалет — весьма интимная сторона человеческой жизни — также требует определенного внимания. Для большинства женщин ранневизантийской эпохи бытовые условия в этой сфере были минимальными. Лишь самые знатные пользовались специальными сосудами. Большинство же посещало по мере необходимости свои домашние или общественные отхожие места — афедроны, представлявшие собой отверстия в загороженном помещении. Чем подтирались — сложный раблезианский вопрос, однако известно, что в Риме общественные туалеты были снабжены небольшими пучками веток, веничками, палками, стоявшими в проточной воде. Воспользовавшись этим нехитрым предметом, посетитель возвращал его на место — для тех, кто придет следом за ним. Можно полагать, что в византийских городах имело место то же самое.

Дом погружал женщину в бесконечный круговорот забот, который включал приготовление пищи, уборку комнат, уход за детьми, а также работу в домашней «мастерской», поскольку пряденье льна и тканье полотна для семейных нужд в значительной степени было женской обязанностью — во всяком случае, в семьях, имевших достаток не выше среднего. Для того, что называется личной жизнью, все это оставляло очень немного времени.

Античные традиции общественной жизни в принципе не возбраняли женщинам выходить из дома с личными целями. Тем не менее для классической Античности «величайшее достоинство женщины — в замкнутости и домоседстве» (Фукидид. История, II, 45). Софист Горгий и Платон полагали, что лучшее в женщине — ее благонравие (Платон. Менон, 73Ь). По Аристотелю, главная добродетель женщины — «мужество подчинения» (Политика, 1260а, 21–24). Этот мотив развил Плутарх (О доблести женской).

Эти идеалы перекочевали и в Раннюю Византию. Женщина ведет хозяйство, воспитывает детей, посещает храмы, не покидает дом без крайней нужды и уж точно не бывает в театре и на ипподроме. Женщина, сидящая за прялкой или распутывающая клубок ниток, — стереотипный литературный образ у византийских авторов. Исключение делалось для женщин из аристократических семей — для них такой образ жизни, по-видимому, не считался обязательным.

Дело жены сидеть дома и любить мужа, утверждает Григорий Богослов и обрушивается на женщин, «невоздержанных на язык», которые вместо того, чтобы думать о муже, содержать в порядке дом, заботиться об обилии стола и достойном приеме друзей мужа, «блуждают вне дома» (Слово надгробное Горгонин).

Главное природное предназначение женщины — продолжение рода. В классической традиции существовало достаточно правильное понимание природы и хода беременности, а первой и главной заботой матери в отношении детей считалось обеспечение их выживаемости, поскольку значительное количество детей умирало, не дожив до совершеннолетия (в частности, в семье Григория Богослова только лишь он единственный из всех детей пережил мать). Эти взгляды в целом повышали статус женщины в общественном мнении.

Женщина имела свою часть дома — «женскую половину» — в полном своем распоряжении и время, свободное от домашних дел, могла использовать по-разному. Но самым лучшим и благочестивым времяпровождением было чтение религиозной литературы. Почти всеобщая грамотность в Ранней Византии делала такую возможность вполне реальной.

Потребность женщин в общении реализовывалась в повседневной жизни через встречи подруг и соседок по различным поводам, которые могли быть как чисто бытовые, так и вполне благочестивые. Женщины часто встречались во время причастия (Иоанн Мосх. Луг духовный, 30). В IV–VI веках причастие принималось ежедневно или по нескольку раз в неделю; позже обычай ежеутреннего принятия причастия до всякой пищи стал постепенно отходить в монастыри и пустыни.

Иоанн Златоуст предостерегал женщин от праздных бесед и суесловия во время общения. Пример умения общаться Григорий Богослов видел в своей сестре Горгонин: «Какая из женщин лучше ее знала меру строгости и веселости в обращении? В ней строгость не казалась угрюмостью и обходительность — вольностью, но в одном было видно благоразумие, в другом — кротость. И это, в соединении ласковости с величавостью, составляло образец благоприличия» (Слово надгробное Горгонин).

Константинополь, столица империи, во многом определял лицо государства и его подданных, но его образ жизни был все-таки нетипичен для всего государства. В Константинополе было множество сенаторских резиденций, каждая из которых представляла собой многокомнатный дворец, окруженный садами с бассейнами и фонтанами. Женские половины в этих дворцах мало отличались от мужских.