Повелитель снов - Петр Катериничев

Юноша смотрел на меня странно. Как на больного. Потом тоже мотнул головой, словно стряхивая наваждение, сказал:

– Когда я умру, я хочу, чтобы в моем мозгу не осталось незажженных и непроснувшихся…

– Воспоминаний? Чувств? Прозрений?

– Всего. В этом и есть моя правда.

– Людям нужна не правда, а видимость благопристойности.

– Тебе тоже, Дрон?

– Да. Мне тоже. Вот только является ли правдой то, что унижает в людях человеческое? Или это придумали подлые, чтобы не просто оправдывать свою подлость, но и заражать ею окружающих?

– Мне нужна правда. Но – настоящая. И не о людях. Обо мне. О Гоше. Об Эжене и Ане. О нашем прошлом. Жить без прошлого не мучительно даже… Как сказать… Такое чувство, что мы шестеро – пришельцы среди чужих.

– Съездил бы в Загорье. Узнал хоть малое.

– Недосуг было.

– Что так?

– Я очень резко начал жизнь. В карьер. И этот карьер едва не стал для меня могилой. Пришлось удалиться.

– Где странствовал?

– Сначала – Черная Африка, потом – страны Магриба.

– Искал волшебную лампу?

– Познавал главный закон алхимии.

– Свинец превращается в золото, если омыть его кровью?

– Да. И победитель не получает ничего.

– Кроме победы.

– Никто не знает, что это такое. И поле битвы всегда принадлежит мародерам.

– Мародерам достаются крохи. Золото течет к тем, кто омывал свинец в крови.

Юноша снова посмотрел на меня странно, словно я заговаривался. А мой переутомленный мозг гонял лишь одну почти паническую мысль: а не пересекались ли пути Мориса и Дэвида Дэниэлса? Спросить? А смысл?

– Ты не выглядишь проигравшим, – сказал я.

– Я не могу проиграть. Потому что не играю в игры с жизнью.

– А со смертью?

– Тоже. – Морис подумал, уточнил: – Теперь – тоже. И выражение «во что бы то ни стало» – уже не для меня.

– А раньше?

– Раньше… У тебя больше прошлого, Дрон, но и ты не знаешь, было ли в действительности это «раньше»… Мне вот совсем немного лет, но я чувствую себя уже очень старым. Все познавшим и постигшим. И притом понимаю, что я не понял даже краешка этого мира.

– А хочешь понять?

– Да. И прежде всего – кто я и откуда.

– Ты приехал повидать Анету?

– И ее. Просто… У меня здесь были проблемы.

– Теперь прошли?

– Да. Я ведь сюда из столицы. Познакомился год назад в Марокко с одной женщиной. Теперь она – высокопоставленная особа.

– И ты – при ней?

– Я сам по себе. Но пока – она мне нравится.

– Не боишься?

Морис даже не спросил чего. Загрустил, закрыл лицо руками, вздохнул:

– Вся моя беда в том, что я никого не боюсь в этой жизни. И ничего.

– А тебя – боятся?

– Может быть. Мне что, печалиться об этом?

Я пожал плечами.

– Если буду нужен… Мой телефон – вторая кнопка на твоем мобильном. Мало ли что.

– Спасибо, Морис.

– Не хочу навязываться, просто… Никого у меня нет в этом мире, кроме ребят. И еще… Я нравлюсь женщинам. Но никогда не встречал такой, как Аня.

– У вас…

– Нет. Люблю ее, как сестру. Младшую. Которой я долго заменял и брата, и отца. Но – очень люблю. Так что… В случае любой проблемы – звони. Сейчас… – Морис помедлил, закончил: – Я многое могу в этой стране.

– Очень высокопоставленная леди?

– Да. И еще. У дома я оставил человека.

– У какого дома?

– Где теперь Аня. Мало ли что.

– Из твоих бывших бродяг?

– Нет. Профессионал. Подполковник запаса. Ты не волнуйся, он грамотный. И очень быстрый. Я бы и сам – но приметен сильно.

– А он – нет?

– Нет.

– Тебе его твоя матрона сосватала?

– Не называй ее так. Да, она богата, известна, но притом очень нежна и крайне ранима.

– Бывает. Человек твой неприметный меня с налетчиком не спутает?

– Нет. И тебя, и Аниного соседа он знает в лицо.

– Откуда?

– Тебя Гоша сфотографировал утром, по моей просьбе. Соседа – еще раньше. Он отбыл до того, как вы приехали.

– Кстати, ты, часом, не прояснил, что за сосед?

– Обыкновенный. Помоложе тебя. На «порше».

– Ого.

– Сюда нередко состоятельные люди приезжают. Номера у него московские. – Морис задумался на минуту. – Хотя – ты прав. Я поспрашиваю.

– Только аккуратно.

– Дрон, я же местный. – Морис улыбнулся, мы пожали руки. – И – спасибо тебе, Олег.

– За что?

– Ты все правильно понял.

– Я понятливый. Совет хочешь?

– Он мне нужен?

– Послушай, а там – решишь.

– Разумно.

– Научись бояться, Морис. Без этого пропадешь.

– Если правду… я боюсь. Боюсь, как и все мы, своего неизвестного прошлого. Словно там, как в подземном склепе, спит дракон, который объявится в положенные сроки и – поглотит нас.

Время. Это оно отсчитывает дни нашей жизни, и всегда – в минус. И постепенно делает жизнь смутной, превращая через миг настоящего блестящее многообразное будущее в блеклое, наполненное тоской несвершенного прошлое… А порой время делается стремительным, как смерч, сорвавшийся с гребней волн Великого океана… И вот – воронка уже сжимается вокруг, и где-то недостижимо высоко остается и синее до боли небо, и бесконечность, и полет, а тебя окружают вихрящиеся стены, и они обступают все плотнее, грозя сомкнуться…

…Морис уехал, сверкнув безукоризненной улыбкой манекена, в которого по чьему-то капризу вложили мятущуюся душу, но рассказать, зачем она, забыли… Впрочем, как и всем нам.

Я мотнул головой. Была же мысль… А что, если… Кто-то здесь испытывает невиданное, смертельное оружие. И я успел прикоснуться к этой тайне? Настолько, что стал «испытателям» смертельно опасен? Тогда… Почему меня пытаются убрать так топорно, «по старинке», если обладают возможностями просто-напросто заставить чье-то сердце остановиться, а чью-то душу – переполниться страхом настолько, что саморазрушение и самоубийство кажется единственным спасением?.. Чего я не заметил? И что – пропустил?

Кто может курировать такой проект? Служба госбезопасности? Да. И даже с генералом Александром Петровичем Гнатюком в виде доверенного и приближенного. Главное разведуправление Минобороны? Да. Любая из соответствующих российских спецслужб? Да. Некая корпорация, подобравшая после развала Союза и Комитета «остатки роскоши» Одиннадцатого Главного? И – отложившая разработки в долгий ящик: делить нужно было реальную собственность, а не проекты умников финансировать… А вот теперь – некто реанимировал проект, проверил влегкую и – понял, что это не просто «вспомогательное средство» конкурентной борьбы в бизнесе или политике, но… Возможно? Да.