Год колючей проволоки - Александр Афанасьев

Армия и службы безопасности, после нанесения американцами ударов по Пакистану, встали на антиамериканские позиции, чувствуя, что иная позиция угрожает доминированию армии в Пакистане как руководящей и организующей силы. С самого начала существования Пакистана как государства армия играла определяющую роль и в мирной жизни, но сейчас ее позиции пошатнулись, потому что народ Пакистана объединился под лозунгами агрессивного ислама и впервые стал способен серьезно угрожать власти и армии. Армия, не чувствуя себя в силе дать отпор народу в случае вооруженного мятежа, предпочла не бороться с новой тенденцией, а возглавить ее. Али Асиф Зардари, вдовец убитой Аль-Каидой популярной в народе Беназир Бхутто, оказался человеком слабым и предельно корыстным, американцы сделали на него ставку, убрав диктатора Первеза Мушаррафа, а он их почти сразу же предал. В ИСИ, пакистанскую межведомственную разведку, были возвращены все те полковники и бригадиры, которых убрал оттуда Мушарраф за связи с Аль-Каидой, в их числе был бригадир Алим Шариф, лично знакомый с Осамой Бен Ладеном и муллой Мохаммедом Омаром, после этого ИСИ снова стала активно помогать талибам и Аль-Каиде. Американцы же носились с идеей замирения Афганистана, в то время в это верил генерал Петреус, действовавший в Афганистане так, как он действовал в Ираке. Генерал не понимал одного — Ирак не Афганистан, в Ираке была власть, и власть жесткая, а люди привыкли жить в государстве и при порядке — следовательно, большая часть населения страны готова была активно поддержать того, кто предложит мир и порядок. А вот в Афганистане война не прекращалась уже тридцать первый год, и за это время выросло целое поколение людей, которые привыкли жить контрабандой и наркоторговлей, не принимая государство в принципе, при первой удобной возможности сбиваться в банды, грабить на дорогах, убивать. Стало понятно, что рокировка Мушаррафа, своего сукина сына на «демократически избранного» Али Асифа Зардари, была смертельной ошибкой, но исправлять ее было уже поздно.

Вал обстрелов, подрывов, налетов нарастал уже с зимы, начались бандитские вылазки на севере — там не было такого с самого начала войны — а теперь солдаты германского Бундесвера сидели в окопах и блиндажах под минометным обстрелом, не смея высунуться оттуда. Операция Моштарак закончилась пшиком — американцы, понеся потери, заняли назначенные им районы, но боевики оттуда просто ушли и начали беспокоящие обстрелы частей сил стабилизации. Опереться американцам было не на кого, никакая власть, кроме талибов, не пользовалась популярностью, солдаты АНА, в подготовку которых вбухали немереные деньги, разбегались при первых выстрелах, а иногда и переходили на сторону талибов с оружием, полицейские из АНП продавали изъятое оружие и наркотики на базарах, дополняя выручкой от торговли свое жалованье. Президент Карзай открыто играл двойную игру, под прикрытием американских сил занимался наркоторговлей, которую возглавлял его родной брат и генералы сил безопасности. Для задействования в операции Моштарак в оперативный район пришлось стягивать силы со всего Афганистана, в результате чего оголились остальные провинции, и там талибы смогли нарастить свои силы. К лету были сделаны два заявления, пусть неофициально — но все же, заявления эти появились в связи с отставкой командующего силами стабилизации генерала МакКристалла, опытного и порядочного генерала спецвойск, вступившего в открытый конфликт с политической администрацией Обамы. Первое заявление — ни на кого, кроме американцев, в Афганистане положиться нельзя, части из других стран всячески избегают военных действий, самовольно договариваются в своих зонах ответственности по принципу «мы вас не видим — вы нас не видите», торгуют военным имуществом и трофеями, солдаты употребляют наркотики, которых в Афганистане пруд пруди. Это подрывало идею единства НАТО и показывало, что воз этой войны Америке придется тащить в одиночку, а союзников у нее нет — что за союзники, которые разбегаются, как только дело до стрельбы доходит. Второе заявление — талибы контролируют семьдесят процентов территории страны. Это значило, что в стране вовсю идет партизанская война, а американским военнослужащим противостоит все население страны.

Примерно к концу июля стало понятно, что несмотря на все предпринимаемые меры ситуация на юге Афганистана обострилась до предела. Кандагар, третий по значению город Афганистана после Кабула и Джелалабада, был окружен бандформированиями талибов, каждая логистическая колонна подвергалась жестокому обстрелу, как и передовые оперативные базы. На многих передовых оперативных базах во избежание потерь было прекращено патрулирование местности — это значило, что американские солдаты просто отсиживаются на маленьких, обнесенных заграждениями пятачках земли, а в их зонах ответственности хозяйничают талибы. Сообщение по земле со многими передовыми базами было оборвано, личный состав доставлялся и эвакуировался вертолетами, снабжение грузами осуществлялось теми же вертолетами и тяжелыми транспортниками с помощью управляемых парашютных систем. Некоторые посты обстреливали днем и ночью.

В этих условиях генерал Петреус, новый командующий сил стабилизации, приказал начать операцию Dragoon Strike, направленную на деблокирование Кандагара и зачистку местности вокруг него. Сохранить подготовку операции в тайне не удалось, хаджи ожидали удара. Примерно на пятнадцатый день операции стало ясно, что поставленные задачи выполнить не удается. Наступление на Кандагар захлебнулось.

Что же касается Гатуика, теперь уже капрала морской пехоты США, первоначально его подразделение привлекать к операции Dragoon Strike не планировалось. Оперативная обстановка в провинции Пактика была тяжелой, она была пограничной, и сюда постоянно просачивались банды из Пакистана. Патрулирование продолжалось, но количество сил в патруле пришлось увеличить вдвое, а периодичность патрулирований сократили в четыре раза, чтобы снизить потери. На все оперативные базы, на логистические колонны, на патрули постоянно совершались нападения, логистические колонны теперь не ходили без сопровождения вертолетов вообще. За месяц погибли пятеро, одного из погибших Гатуик знал лично. Капрал Джек Анкоридж, веселый рыжий малый, любивший прикидываться гомиком и разыгрывать друзей, — хотя гомиком он не был, это точно. Произошло все в деревне, полицейские АНП остановили для проверки старика на осле, груженном хворостом, Джек был рядом. Как только старика начали обыскивать — он активировал пояс шахида. Джек погиб случайно — крупный осколок попал в шею, не успели спасти.

Командовал ими капитан Уве Болдридж, очень опытный офицер, ничему не верящий и готовый к большим неприятностям. Первым делом он приказал отрыть несколько блиндажей, размером больше, чем требовалось, сверху на эти блиндажи навалили каменистой земли. Приготовили и три укрытия — на тросе притащили два ржавых скелета БТР и один — БМП, оставшиеся с советских времен, навалили вокруг них курганы из той же каменистой земли, прикрыв борта, сверху поставили мешки с землей, которые должны были держать даже минометную мину, из самих бронированных коробок вытащили все лишнее и открытые места покрасили краской, ложащейся прямо на ржавчину — это были опорные пункты уже внутри территории, тут можно было обороняться на случай прорыва бандой периметра. Безбожно завышая в отчетах расход боеприпасов, капитан добился того, что теперь на каждого солдата только на базе было десять БК в запасе, а на каждый пулемет — по пятнадцать БК. Все это было складировано в разных местах, в том числе в блиндажах и опорных пунктах — на случай, если придется вести бой в окружении. Правдами и неправдами капитан раздобыл два пулемета «М249» и три «М240» из числа тех, которые должны были передать АНА. Все это он привез на передовую оперативную базу и раздал так, чтобы в каждой группе был один нештатный пулеметчик. В одной из групп нештатным пулеметчиком стал Гатуик, получивший взамен своего легкого — тяжелый «М240». Он был вдвое тяжелее уже ставшего привычным легкого «М27» — но Джим Гатуик был не из слабаков, а стрелял этот пулемет — дай боже, прогрызая зеленку насквозь.