Французский шелк - Сандра Браун

Клэр проследила за изумленным взглядом Кассиди. «О, мама, нет», — вырвалось у нее, и она бросилась к матери, пытаясь остановить се. Но Мэри Кэтрин с решительным видом продолжала толкать столик с угощением навстречу враждебной толпе.

— Извини, Клэр, — сказала Гарриетт Йорк, проходя мимо с подносом печенья. — Она настояла на этом и так расстроилась, когда я попыталась разубедить ее. Я подумала…

— Понимаю, — прервала ее Клэр. Она подошла к Мэри Кэтрин и взяла ее под руку. — Мама, тебе лучше вернуться домой. Это не званый прием.

Мэри Кэтрин недоверчиво посмотрела на дочь.

— Нет, конечно же, нет, Клэр Луиз. Не говори глупостей. Эти люди здесь выступают от имени преподобного Джексона Уайлда, так ведь?

— Да, мама. Ты права.

— Я достаточно выслушала его проповедей и знаю, что сейчас он бы устыдился своих сподвижников, которые ведут себя подобным образом. Я думаю, им следовало бы напомнить об этом. Преподобный Уайлд наговорил много мерзостей о тебе, но он ведь проповедовал и любовь к врагу своему. Он бы никогда не простил жестокости и насилия.

Мэри Кэтрин направилась прямиком к лидеру митингующих. Все, кто стоял вокруг него, притихли, и тишина стала расползаться по всей толпе. Обезоруживающая улыбка появилась на лице Мэри Кэтрин.

— Я не знаю никого, кто мог бы оставаться злым и жестоким за пуншем и печеньем. Сэр?

Она взяла со столика чашку и протянула лидеру. Отвергнуть столь безобидный жест простодушной женщины было бы нелепо, и это не прибавило бы симпатий министерству Уайлда. Он хорошо понимал это, так же, как и то, что эту странную сцену сейчас записывают десятки видеокамер.

Недовольный, он принял из рук Мэри Кэтрин чашку с пуншем:

— Спасибо.

— Право, не стоит. Гарри, предложи всем печенья, пожалуйста. Наверное, и от пунша никто не откажется?

Кассиди молча наблюдал за происходящим, с сомнением качая головой. Один за другим опускались колья, и толпа начала рассеиваться.

— Ее можно использовать в ООН. Клэр подошла к матери:

— Спасибо, мама. Это было очень мило с твоей стороны. Но будет лучше, если Гарри поможет тебе подняться домой.

— Я рада, что смогла помочь тебе. А то ведь они причиняли столько неудобств.

Клэр поцеловала ее в щеку и сделала знак Гарри, чтобы та увела мать. Одна из работниц подхватила столик с чашками. Клэр попросила остальных собрать пустые чашки и салфетки и подмести тротуар, очистив его от битого стекла.

— Когда закончите здесь, возвращайтесь на работу, — сказала Клэр своим служащим. — Попробуем наверстать упущенное. Мистер Кассиди, у вас щека все еще кровоточит. Может, вам лучше подняться, и я вам обработаю рану?

Уже в лифте она спросила:

— Болит?

— Нет.

— Вы бы все равно не признались, даже если бы на самом деле было больно?

— Конечно, иначе прощай мой образ — как это вы назвали? — «атлета, супермена».

Она печально улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Они смотрели друг на друга, пока лифт не остановился на третьем этаже. Войдя в квартиру, они застали Мэри Кэтрин и Гарри за игрой в карты. Мэри Кэтрин взглянула на дочь:

— Они ушли?

— Да, мама.

— Все успокоилось, — сказал Кассиди. — Спасибо вам за то, что вы сделали. Но мне бы не хотелось, чтобы вы подвергали себя такой опасности. Полиция ведь контролировала ситуацию.

— Иногда бывает лучше, когда вмешивается кто-нибудь один.

— Пойдемте, мистер Кассиди, — сказала Клэр, подталкивая его к спальне. — Кровь капает прямо вам на рубашку.

Просторная спальня, куда Кассиди вошел следом за Клэр, была выдержана в светлых тонах — сочетание белого со слоновой костью. Обстановка вполне современная, исключение составлял лишь массивный шкаф, занимавший одну из стен. Окна затянуты жалюзи, которые отбрасывали полосатую тень на огромных размеров кровать. Кассиди не удержался от мысли о том, сколько же мужчин перебывало в этой постели. Клэр уверяла, что у нее было лишь несколько увлечений после расторгнутой помолвки, но это могло быть очередной ложью.

— Сюда, — бросила Клэр через плечо, указывая, что ему следует пройти в ванную. Обстановка в ванной напоминала кадры из фильмов тридцатых годов. Стены были зеркальными. Сама ванна, длиной футов в шесть, углублялась в пол фута на три.

Несмотря на роскошь убранства, это было все-таки жилое помещение, а не декорация, и принадлежало оно женщине, реальной женщине. Абрикосового цвета трусики свисали с фарфорового крюка на внутренней стороне двери. На белом мраморном столике выстроилась целая коллекция парфюмерии. Серебряная крышка стеклянной пудреницы была сдвинута, и белая пуховка валялась рядом. Из атласной шкатулки с драгоценностями торчала нитка жемчуга. Кисточки для косметики, тюбик губной помады, пара золотых сережек, знакомый кулон с мыльными пузырьками дополняли картину.

И во всех этих мелочах угадывалась Клэр Лоран. Красивая. Элегантная. Стильная. Чувственная. Кассиди был очарован ее женственностью. Он почувствовал себя словно ребенок в магазине игрушек: хотелось до всего дотронуться, все рассмотреть.

— Кажется, здесь у меня где-то была перекись водорода. — Клэр нажала на невидимую глазу защелку в зеркальной стене, приоткрылась одна из секций, в которой оказалась аптечка. — Садитесь.

. Выбор сидячих мест был невелик — пуфик с белой бархатной подушкой, унитаз и биде. Пуфик не производил впечатления особо прочного, чтобы выдержать массу Кассиди-. О биде и речи не было. Так что пришлось довольствоваться крышкой унитаза.

Клэр подошла к нему с белоснежным полотенцем в руках, которое она только что намочила под золотистым краном умывальника.

— Испортите полотенце, — сказал Кассиди, запрокидывая голову. — Кровяные пятна могут не отстираться, Она как-то странно посмотрела на него. ?

— Вещи — это не главное, мистер Кассиди. Главное — люди. Порез пришелся прямо на скулу. Кассиди поморщился, когда Клэр приложила к щеке холодное мокрое полотенце.

— Почему бы вам не покончить с обращением «мистер»? Зовите меня просто Кассиди.

— А как ваше имя?

— Роберт.

— Красивое имя. — Она протерла порез полотенцем, которое потом бросила в ванну, и, достав шарик ваты из хрустального стаканчика, смочила его в перекиси. — Может жечь.

Он стиснул зубы, пока она смазывала ранку, но боль была не так уж велика.

— Очень уж кельтское имя.

— А Кассиди разве нет?

— Я не хотел, чтобы меня называли Боб или Бобби. Еще с университетских времен меня всегда звали только Кассиди.

Клэр отняла от щеки ватный тампон и вытащила лейкопластырь. Кассиди следил за ее руками, пока она разворачивала пакетик и снимала защитную пленку, но, когда она накладывала полоску на рану, он уже в упор рассматривал всю ее.