В боях за Ельню. Первые шаги к победе - Михаил Лубягов

Командующий Резервным фронтом, генерал армии Жуков» (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 5. Л. 50–51).

Как видим, Георгий Константинович не просто ставил задачи, не просто требовал продвигаться вперед, а учил войска тому, как они должны действовать, добиваясь успеха за счет более эффективного использования мощных огневых средств. Этот документ, поступивший в дивизии, был внимательно изучен командирами и начальниками штабов, на основе его в дивизиях были разработаны свои директивы с местными примерами и задачами.

Все части опергруппы вечером и ночью продолжали выполнять задачи первого дня наступления. Под командованием Жукова, руководствуясь его приказом и приведенными выше рекомендациями, они упорно стремились вперед.

В ночь на 3 августа краснозвездная фронтовая авиация произвела бомбардировку Ельни и подожгла ее. «Задача выполнена: Ельня горит», — записано было в официальном документе-оперсводке — в 24 часа. Вдумайся, читатель, в эту фразу и представь себе ночную картину, выраженную всего лишь двумя словами: Ельня горит!

В ночное время командование дивизией стремилось организовать более активные действия разведывательно-диверсионных групп. Используя момент внезапности, они могли добиться неплохих результатов. И добивались.

Утром в штаб опергруппы от нового командира 19-й дивизии майора Утвенко поступило сообщение: «Диверсионная группа, посланная в тыл противника, донесла, что ею взорваны склады боеприпасов в одном километре западнее хутора Клемятин. Старший группы — младший лейтенант Черенков». Сообщение вечером было подтверждено письменно в оперативной сводке штаба дивизии. На хорошую новость обратили внимание командование армии, политотдел и редакция. В газете через несколько дней появилась заметка «Девять храбрых», подписанная старшим политруком С. Пазило-вым. В ней несколько подробнее рассказывается о подвиге храбрецов, любопытен и стиль повествования, поэтому привожу заметку полностью:

«Их было девять.

Как только сумерки окутали молодой кустарник, девять храбрых и сильных душою поклялись — умрем, но боевое задание выполним.

Каждый из них горячо пожал руку товарища. Им говорили: “До свидания, желаем успеха”. — “Не вернемся, пока не обеспечим победы”, — отвечали они.

Лощинами, мелким кустарником шли девять в стан врага. Скользили бесшумно, как тени, прячась от света луны. Иногда останавливались, чтобы послушать, местами двигались ползком, а когда на горизонте показалось солнце, девять храбрых прильнули к земле, зная, что она не выдаст.

С рассветом на поле боя снова загрохотали орудия. Борьба продолжалась семнадцатый день. Наши части продвигались вперед и вперед.

Девять весь день лежали неподвижно, следили за полем боя. И вот наступила вторая ночь их рейда. Луна не прошла и половину своего пути, как в ночной тишине прокатился гром. Земля задрожала на десять верст вокруг. Седое небо стало оранжевым. Пламя осветило всю окрестность. Было видно, как в панике забегали немцы.

— Это они действуют, наши храбрецы, — сказал бойцам командир подразделения, из которого ушли в свой рейд девять подрывников.

Он не ошибся. Наутро в штабе читали записку: “Задание выполнено. Склад боеприпасов и бензохранилище взорваны. Продолжаем действовать. Черенков”».

Такое описание подвига сохранилось на газетной странице. И в официальной сводке, и в газетной заметке всего одна фамилия — Черенков, младший лейтенант, молодой человек.

В 120-й стрелковой дивизии в эту ночь отличился взвод сержанта Н. Васильева, тоже человека молодого и бесстрашного. Ему была поставлена задача: ударом с тыла выбить фашистов из деревни Чемуты, западную окраину которой, как сообщалось в оперсводке за 2 августа, заняло подразделение 105-й дивизии. Разведка установила, что противник оставил в селе автоматчиков, на северной окраине посадил снайперов, в четырехстах метрах за деревней имел блиндажи. К рейду готовились тщательно. Политрук Добрин, душа Васильевского взвода, беседовал с каждым воином, переползая из окопа в окоп. Красноармейцы, участвовавшие уже в шести атаках, заверяли его, что и в седьмой будут действовать решительно в одиночку и помогать товарищу, в зависимости от обстановки.

К трем часам ночи лег густой туман. Видимость — не больше десяти метров, а ползущих туман скрывал совершенно. К пяти часам туман стал еще гуще. Под его прикрытием двадцать шесть человек, составлявших взвод Васильева вместе с ним, приблизились к позициям неприятеля, сержант выслал вперед дозорных. Один из них произвел пробный выстрел.

— Противник сразу обнаружил себя, — рассказывал потом корреспонденту сержант Васильев, — открыл бешеный огонь из автоматов. Это позволило нам понять, что враг бьет с обоих флангов и с центра. В полном молчании мгновенно мы развернулись для атаки. Я — вправо, политрук Добрин — влево, сержант Фролов — на головной удар. Политрук Добрин крикнул: «За Родину! За Сталина!» Все, как один, бойцы вскочили с земли и ринулись на немцев. Штыковой бой длился минут одиннадцать. Никто не дрогнул, никто не сделал ни одного шага назад. Противник не выдержал нашего удара, побежал. Открыв огонь, мы продвигались вперед. Тут на правом фланге появился наш танк и двинулся за неприятелем, прикрывая нас. Противник откатывался быстро. Вот уже занята нами половина деревни. Огнем мы ликвидировали попытку отрезать нас от танка и скоро достигли западной окраины деревни. Задача была выполнена.

— Осталось подвести итог, — продолжал сержант Васильев. — Противник оставил на поле боя десять трупов. Наши потери: один пал смертью героя. Политрук Добрин был тяжело ранен, но он продолжал сражаться, штыком и прикладом в этом бою он поразил пятерых фашистов.

Политруку Добрину было двадцать пять лет. Он участвовал в польской и белофинской кампаниях. Анализируя боевые действия, учил бойцов действовать штыком, поддерживать в бою товарища, перевязывать раненых. Сам всегда был впереди.

Командир взвода сержант Васильев в этом бою сразился с немецким офицером, имевшим на груди Железный крест. Уклонившись от удара штыком, фашист бросился в окоп. Метким выстрелом Васильев остановил его. Пуля стала заслуженной наградой удачливому фашистскому молодчику.

Отважный боец Комаров атаковал трех фашистов. «Одного пулей, другого штыком, а третьего прикладом повалил Комаров гадов насмерть», — это строки из газеты. А вот как рассказывал корреспонденту красноармеец Н. Захаров:

— Долговязый фашист не успел и опомниться, как очутился на моем штыке. Слева от меня товарищ посадил на штык другого гада. Но тут вдруг из тумана выскочил третий. Он дал по мне очередь из автомата, разворотил мою каску и ранил в щеку. Я успел лишь задеть его штыком. Он метнулся в сторону. Пришлось бы мне туго, но справа сразу два красноармейских штыка вонзились в него.

Газета «За честь Родины» рассказала об этой ночной операции взвода сержанта Н. Васильева под заголовком «Атака в тумане», подчеркнув при этом, что туман — хороший помощник диверсионно-разведывательных групп, ведь он не только скрывает бойцов, но и поглощает все звуки, позволяет передвигаться бесшумно. В дальнейшем атаки в тумане стали практиковать и в других частях, сражавшихся под Ельней. Примечательно, что уроженец смоленской земли талантливый поэт Михаил Исаковский написал о туманах, помогавших сражаться с оккупантами, прекрасную песню «Ой туманы мои, растуманы…». Но первым воспел атаку в тумане армейский поэт С. Шемонаев в стихотворении, напечатанном в газете рядом с рассказами Васильева и его бойцов о своей дерзкой операции.