Изнанка прошлого - Руслан Муха

— Нет, — нехотя ответил Крапивин. — Напротив, на прямой вопрос о княжиче и предъявлении его отпечатка внешности, портье заверил, что это точно не Ярослав Игоревич, и княжича он бы наверняка узнал.

— То есть, ваш свидетель заверил вас, что это не Ярослав, и вы все равно его подозреваете? — уставил тяжелый взгляд на Крапивина отец.

Крапивина нисколько не смутил ни тон отца, ни его явно справедливое замечание.

— Я полагаю, что отпечаток внешности из нашего архива немного расходится с тем, как ваш сын выглядит сейчас. Он даже с последней нашей встречи весьма подрос и изменился внешне. А имеющийся у нас отпечаток двухлетней давности.

— Мы полагали, что Ярослав свидетель, а не подозреваемый, — с давлением произнес отец. — В чем именно вы сейчас пытаетесь обвинить моего сына?

— Нет вовсе нет, я ни в чем его не подозреваю, — пошел на попятную Крапивин, явно опасаясь, что подобное поведение мы можем счесть за превышение полномочий. — Все что мне нужно — правда, князь. Я всего лишь хочу поймать предателя и преступника, и очень наделся, что ваш сын мне в этом поможет. И если княжич что-то утаил, лучше ему сознаться сейчас.

— Мне не в чем сознаваться, я сказал вам и вашим сотрудникам все, что знал, — сказал я.

Крапивин задумчиво закивал, взглянул на отца, затем спросил:

— Как насчет опознания? Если портье подтвердит, что на второй день приходил и брал ключ не Ярослав Игоревич, все мои сомнения развеются и я больше не посмею вас беспокоить.

Отец не взглянул на меня, я же внутренне напрягся и сейчас всеми силами старался не выдать волнения.

— Хорошо, — кивнул отец. — Назначьте время и место, привозите вашего свидетеля или мы сами приедем.

— О, в этом нет необходимости, — радостно заулыбался Крапивин, вскочив с места, — я уже привез его, он ждет в тетраходе, подождите минуту, и я его приведу. Если вы конечно же не против.

Ликующий взгляд Крапивина был обращен ко мне, я, прикрыл рот, и довольно правдоподобно зевнул, изображая скуку.

Отец сидел с каменным лицом: о чем он сейчас думал, понял ли все, волновался ли так же, как и я — этого я не мог знать. Но что-то мне подсказывало, что и отец сейчас нервничает ни меньше моего.

— Да, конечно, приводите вашего свидетеля, — ответил отец, коротко кивнув.

Крапивин хищно улыбнулся и стремительным шагом направился к выходу.

В малой гостиной висели «глаза», и мы с отцом об этом не забывали ни на секунду.

Отец повернулся ко мне, ощерился — улыбка ой какая недобрая.

— Все хорошо, сын? — голос отца был ласковый, но учитывая улыбку, получилось весьма зловеще.

Отец потрепал меня по волосам, очень сильно потрепал, вдавливая мою голову в плечи и при этом продолжал широко и совсем не ласково щериться.

— Все замечательно, — выдавил я из себя, натянуто улыбнувшись. Отец все понял и теперь мне влетит уж наверняка, но главное сейчас отделаться от Крапивина, и я теперь всерьез опасался, что сумею отвертеться — он слишком хорошо подготовился.

— Вот и славно, нервничать совершенно не о чем. Тебя же там не было, — отец резко убрал руку с моей головы, лицо его приняло прежний жесткий вид, он в ожидании уставился на вход откуда уже доносились шаги.

В гостиной с довольной улыбкой сначала появился Крапивин, а за ним неуверенно вошел мужичок средних лет с приветливым лицом и с улыбчивыми глазами. Я его не запомнил в гостинице, хотя лицо и казалось смутно знакомым при более внимательном рассмотрении. Но если бы мне довелось встретить его на улице, я бы ни за что его не вспомнил.

— Князь, княжич, — неожиданно порывисто и радостно начал кланяться свидетель. — Такая честь оказаться здесь, в Вороновом Гнезде! Всегда мечтал здесь побывать!

Он восхищенно принялся озираться, осматривая интерьер, но Крапивин поспешил вернуть его с небес на землю:

— Агафон Радимович, — довольно жестко окликнул он его, — внимательно взгляните на этого молодого человека и ответьте — он ли приходил в гостиницу восемнадцатого дня лютого месяца и брал ключ от восемнадцатого номера?

— Да что вы, — отмахнулся он от него портье, как от нечисти, — я ж вам сказал, что другой. Что я, княжича нашего не узнал бы?!

На лице Крапивина одновременно отразились злость и разочарование.

— Вы уверены?

— Да как же не быть уверенным? — он вперил в меня взгляд, хитро сощурился, а потом возмущенно воскликнул: — Не он это, господин Крапивин! Не он — уж точно! Тот худющий был, да и куда старше. И вид у него был какой-то болезненный, а княжич наш пригож и здоровехонек!

Крапивин раздраженно выдохнул, обвел нас разочарованным взглядом.

— Полагаю, мы уже закончили? — деловито закинув ногу за ногу и сложив руки в замке на коленях, спросил отец.

— Что ж, полагаю, что так. Не смею вас больше задерживать, — раздражение не сходило с лица Крапивина, но как обязывал этикет, он начал кланяться, прощаясь: — княжич, князь.

И после этого, быстро забрав и отключив шар памяти, Крапивин бросил на ходу:

— Агафон Радимович, нам пора, — и устремился прочь.

А Агафон слегка задержался, усмехнулся — весело так усмехнулся и неожиданно мне подмигнул, а затем глубоко поклонился и сказал:

— Рад был встрече князь и княжич, добра и процветания вашему роду и дому! — И затем скрылся, поспешив за Крапивиным.

Сказать, что я был удивлен происходящим — ничего не сказать. То, что этот Агафон меня не узнал, верилось с трудом. Нет, я мог конечно предположить, что у мужика беда с памятью, но в такие совпадения я не верил. Да и уж больно довольный вид у него был, что невольно настораживало. И эти подмигивания еще…

Отец сидел неподвижно, пока не стихли звуки шагов в коридоре и пока не хлопнула парадная дверь. И только когда завелся двигатель тетрахода, он повернулся ко мне всем туловищем и тоном, не сулящим мне ничего хорошего, холодно произнес:

— Прогуляемся?

Я кивнул, хотя все мое внутреннее естество желало сейчас сбежать куда подальше. У нас ведь только наладились отношения, а сейчас наверняка ссоры вновь не избежать. Но и этого разговора избежать не получится, правда, как я буду выкручиваться на этот раз, я пока не придумал.

Я полагал, что мы отправимся с отцом на улицу, где можно будет поговорить без «глаз». Но только я направился за пальто, как отец меня остановил.

— Давай проведаем предков, — сказал он и кивнул в сторону коридора за лестницей, который вел в подземелье поместья.

Отец очевидно имел в виду не родовое древо, а самое глубокое место подземелья, где хранились кости предков. В детстве это место наводило на меня неподдельный ужас и, наверное, поэтому я без особой нужды никогда туда не спускался. Но в последнее десятилетие жизни мне пришлось бывать там слишком часто — я хоронил родных.