Шанс для динозавра - Александр Громов

– Мурр! – проворковала Лави, уткнувшись лицом в складку на шее господина.

Весна обрушилась сразу на весь материк – бурная, солнечная, с дружными проталинами на полях и веселым журчаньем ручьев. Еще до схода снега генерал Тригга нанес удар имперцам в Габасе, выиграл небольшое сражение и, встретившись с главными силами противника, ведомыми самим Глагром, предпочел отступить за Лейс. Глагр подошел к Лейсу и остановился – по всему видно, ждал вскрытия реки, не желая быть отрезанным от своих тылов ледоходом. Генерал Хратт, действовавший севернее, вторгся в маркграфство Юдонское, его кавалерия пограбила и выжгла несколько городков, в ответ на что Глагр не повел и ухом. Зато в самый Унган проник отряд юдонцев, неведомо каким чудом переваливший через заснеженный горный кряж, и натворил дел. Барини приказал гарнизонам Марбакау, Дагора и Ригуса выдвинуться против неприятеля, а Хратту – продолжать диверсию в Юдоне. Нет, имперцы не заставят его дробить силы, выделяя войска для защиты Унгана!

Он лишь ввел специальный налог – на войну в защиту учения святого Гамы – и не давал покоя Отто, требуя только одного: золота. Больше золота. Еще больше. «А как насчет души взамен и расписки кровью?» – ехидничал в ответ дьявол и поставлял слитки скупо, жалуясь на зиму и истощение россыпей. Деваться было некуда – пришлось вводить налог на войну.

– Оно конечно, – рассуждали в марбакауских харчевнях зажиточные горожане, – война дело государево. Нужная война, справедливая. За лучшую, стало быть, жизнь. А только как бы нам по миру не пойти от такой-то справедливости. Торговля нынче совсем никуда. Кто по военным поставкам, тому, конечно, война по-любому в выгоду, а нам, шляпникам, каково? А мебельщикам? Только людям и дел в военную пору – мебель покупать. А тут еще налог новый, да сборщики – чисто псы цепные… Поскрипишь зубами, да и заплатишь. Как жить, а?

И в скорбном сомнении качались головы над пивными кружками.

– Сказано же: налог временный, до окончания войны, – успокаивали качающих головами немногие оптимисты. – Не слышал разве? Князь наш имперцев прежде бивал и теперь побьет, а война кончится – наверстаешь свое. Еще толще пузо будет.

Оптимистов посылали по обидным адресам. Шептались об отрядах юдонцев, появлявшихся чуть ли не у стен Ригуса. Непременно находился рассказчик, чей деревенский кум или сват чудом унес ноги от юдонских головорезов. Вздыхали: да, наш князь, конечно, вояка знаменитый, но тут недоглядел… В пылу спора вспыхивали потасовки, обычно кончавшиеся появлением городской стражи, хватавшей правых и виноватых без разбора, так что наиболее благоразумные горожане приобрели привычку немедленно поспешать рысцой прочь от всякой драки или иного бесчинства. Штрафы, налагаемые судьями, взлетели до небес. Неплательщиков томили за решеткой.

Деньги поступали, хотя и в меньшем количестве, чем хотелось бы князю. Барини усилил отряд Хратта союзными марайцами и добился своего: юдонцы покинули Унган, гонимые не столько наспех собранным из гарнизонов войском, сколько необходимостью защищать собственное маркграфство.

Но все эти стычки и мародерские рейды были лишь прелюдией к тому неизбежному и грозному, что должно было начаться, чуть только подсохнут дороги. В одну ночь, ненастную и теплую, вскрылся Лейс и десять дней нес через Ар-Магор серые рыхлые льдины, с треском круша их о быки взорванного моста. В лесах и оврагах еще лежал снег, но поля подсыхали с дивной быстротой, и дороги мало-помалу переставали напоминать болота. Тогда зашевелились и пришли в движение уже не отряды – армии.

Неизвестно, о чем думал маршал Глагр, заранее уверенный, что Барини нанесет главный удар в конце зимы. Барини не сумел воспользоваться настом, а Глагру не удалось воспользоваться распутицей. В том не было вины ни князя, ни маршала. Кто мог предсказать, что весна окажется ранней и на редкость теплой? А война, как и политика, – искусство возможного.

Зато известно, что сделал Глагр, получив известие о движении армии Барини на северо-запад, к Габасу. Он стянул все наличные силы к правому берегу Лейса, демонстрируя готовность защищать не только Габас, но и Бамбр, – и мгновенно отступил к северу, едва Барини, переправив армию через реку, наметил окружение. Создавалось впечатление, что маршал, не думая более о герцогстве Бамбр, решил защищать Габаскан – крупный город и временную резиденцию императора, – не говоря уже о королевстве Магассау и «мягком подбрюшье» Юдонского маркграфства.

Не тут-то было. После целого месяца бесплодного маневрирования и мелких, ничего не решающих стычек Барини с веселым удивлением понял: княжество Габас нужно маршалу, как прошлогодний снег. Еще меньше он заботился о землепашцах, каковых имперская армия, кружа по княжеству, без малейшей жалости обирала до нитки, оставляя унганцам разоренные деревни и жителей с пустыми глазами приговоренных к голодной смерти. Но лишь когда Глагр повел свою армию на юг, Барини стал ясен его стратегический замысел.

– Маршал ведет игру всерьез, – заявил князь, собрав в палатке военный совет. – Он отдает нам Габаскан и все габасские города. Он отдает нам Магассау. И уж само собой разумеется, он отдает нам марграфство Юдонское. Он рассчитывает на то, что мы клюнем на столь жирную приманку. По сути, он предлагает нам потратить несколько месяцев и без больших потерь овладеть половиной Империи. Мелкие отряды мы раздавим. С осадой городов придется повозиться, но рано или поздно мы их возьмем, в том нет сомнений. Будем брать? Фьер Крегор, говорите первым.

«За» высказались только Крегор и командир ландскнехтов Кьяни. Барини ожидал чего-то подобного. Бравый Крегор при всей его испытанной доблести не отличался глубоким умом, а Кьяни, как всегда, искал выгодного дельца для своих наемников. Еще несколько человек ответили уклончиво – «с одной стороны», да «с другой стороны»… Тригга и вызванный с севера Хратт высказались резко против.

– Едва мы начнем заглатывать упомянутую наживку, как с юга на нас навалится имперская армия небывалой еще численности, – отрезал Тригга. – Мы потеряем время, затем потеряем Ар-Магор и все, что мы завоевали, а через полгода нас осадят в Марбакау.

– Пока у Империи есть армия, Империя не побеждена, – просипел простуженный Хратт. – Нам подарили весь север? Ха! Разве нам предложили заключить мир?

«Ай да я! – подумал Барини. – Пусть набоб и самодур, но все же не окончательный придурок. Есть, есть люди, не боящиеся говорить при мне то, что думают!»

– Так тому и быть, – сказал он, подводя черту. – Пойдем за Глагром. Дело решится в Желтых горах. Когда мы разобьем главные силы Империи, Габас, Юдон и Магассау сами упадут нам в руки. Совет окончен.

Он знал больше, чем его генералы и полковники. Шпионы доносили о больших военных приготовлениях в Киамбаре, Лельме, Кишуме и других южных герцогствах. Шевелился и восток, там формировалась вспомогательная имперская армия под командованием маршала Губугуна. По непроверенным слухам, ожидалось прибытие отрядов кочевников из-за Пестрой пустыни.

Только олух клюнул бы на предложенную Глагром жирную приманку, и Барини знал: маршал не без оснований подозревает, что его противник на нее не клюнет и в западню не полезет. Тем хуже для Глагра, но тут уж маршал ничего не может поделать. Генеральное сражение состоится через пятнадцать-двадцать дней в Желтых горах при численном перевесе противника на заранее выбранной Глагром позиции. И с этим Барини придется смириться.