Ведьма и закон. Игры вестников - Евгения Чепенко

– Давно. Так что ты чувствовал?

– Мертвый ангел, дроны напротив твоего кабинета, общественный резонанс и прочие радости предстоящего расследования…

Высший поморщился:

– Ладно. Слушай, но обстоятельства моей личной жизни не должны покинуть этой комнаты.

– Я понял. – Прежде чем отвернуться к столу и углубиться в разговор, Лик едва заметно улыбнулся Марусе, продолжающей сверлить взглядом его и Атума.

– Глубоко это в памяти. Я в то время молод был, сексуален, зелен, амбициозен и по-юношески туповат, – начал Ярослав, расположившись на небольшом диване возле триплекса. – Делили мы с одним известным ныне господином небезызвестный ныне материк. Господин в то время тоже был юн и слегка глуповат. Короче говоря, земля стонала, кровь лилась, нам было весело. Вот стоим мы как-то, силой друг друга разворотить пытаемся. Часа два стоим, партия-то интеллектуальная, потоки от Вселенной равные берем. Вокруг каша полная. Что горит, что испаряется, что-то на атомы по случайности расщепляем. И тут аккурат между нами приземляется белобрысый. Мордашка гармоничная, перья в крыльях чистенькие, нагота благородная штанами неизвестного мне на тот момент происхождения прикрыта, защита непрошибаемая, суть-магия неуловимая. Раскидал нас обоих, под черепом у меня произнес: «Глупцы!» – и исчез.

– То есть он превосходил вас?

– Нет. Застал врасплох. Это разные вещи.

Атум задумчиво пригладил бороду и продолжил:

– Враг моего врага – мой друг, даже если он мой враг. Так решили мы с моим противником, забросили дележ имущества и углубились в поиски пернатого. Этого не нашли, зато отыскали целый взвод в Иномирье. Тогда род Ягой еще не контролировал переходы, и у нас существовало только три блуждающих по всей планете. Вот змий один, добрая ему память, нас на след навел, обнаружили мы окно и прыгнули. На той стороне пару дней продолжали тихо идти по следу, а потом надо же было нам, глупцам, не подумать и разбить временный лагерь на берегу морском. Зеленые были. – Словно в доказательство Ярослав развел руками. – Они из моря с рассветом вышли. Одинаковые, как на подбор. Я тогда впервые в жизни комбинезоны с бронепластинами увидел. Это теперь я большой мальчик и знаю о военной экипировке, а тогда миры наши были иными. Поэтому, когда великолепно организованная группа вооруженных господ вдруг синхронно применила режим маскировки под местность на планете, где «разумные» обитатели друг друга в жертву во имя звезды приносят и вшей гоняют, мне стало страшно, а мой, с позволения сказать, товарищ благоразумно спасся бегством.

Ярослав замолчал. Он сидел, уставившись в одну точку, и, казалось, совершенно позабыл, для чего начал вспоминать бурную юность.

– А дальше? – мягко напомнил о необходимости говорить Лик.

– А дальше я не помню. Знаю только, что нас обоих поймали. Очнулся в Пустошах через сотню лет. С тех пор аккуратным стал до забав. Женя принесет мои заметки, почитаешь, разберешься. Много мне узнать не удалось. Из интересного у меня есть документы по вероятным прототипам экипировки и вооружения. С медициной глухо. Зато тема вживления маниту в кровь человека теперь открыта.

Ликург устало потер переносицу. По крайней мере, теперь стало ясно, на кой змий высшему понадобился Костя. Альтруизмом Ярослав никогда особо не отличался.

– А второй высший свидетель?

– Второй высший свидетель ничего тебе не расскажет. Он предпочитает не вспоминать. Нас слишком мало, и мы слишком сильные, чтобы без последствий для психики признать, что существует кто-то сильнее. Я смог, а он пустился в отрицание.

– Меч из могилы знаком?

– Знаком. Не забуду никогда.

Ярослав расстегнул верхние пуговицы рубашки и чуть отодвинул ворот.

– Видишь?

Лик кивнул.

Правую ключицу Атума украшал заметный шрам.

– Получил на память от их воеводы за сопротивление. Только у него такой клинок был.

Эйдолон свистнул. Оставить след на высшем – задача нетривиальная.

– Сколько их было?

– Тридцать пять всего. Один полуголый, тридцать три, шеренгами из моря вышедших, плюс их воевода.

– Тебя ищут. – Лик указал на полупрозрачный дрон, медленно плывущий по краю купола.

Ярослав встрепенулся:

– Мне пора. Если засвечусь у тебя, кто знает, какими выводами мировой журналистики это грозит общественности. Надеюсь, Женя нашла нам приют.

С этими словами он поднялся и направился к выходу. Идти следом Лик не собирался, только задумчиво наблюдал за бессменным руководителем. Теоретически возникшее между ними недавнее противостояние должно было породить некое напряжение в отношениях, определенную прохладу, но ничего подобного не возникло. Наоборот. Ярослав сильнее щуриться по-отечески на Лика начал и, кажется, меньше эмоции от него скрывать. По крайней мере, сейчас не заметить усталости в голосе высшего и в самой постановке фраз было сложно.

В общем помещении Атума также провожали в полной тишине. Как только дверь за ним закрылась, три пары глаз вопросительно уставились на Лика сквозь прозрачную стену. Ликург опустил дымку шторы и откинулся в рабочем кресле. Спешить с реакцией он не собирался. Ему просто необходимо было побыть наедине с собой, проанализировать услышанное. И не только. Для окружающих он мог оставаться невозмутим, даже для Ярослава мог, но не для самого себя. Во всяком случае, несколько минут на размышления ему требовалось. Эйдолон выдохнул и нервно провел ладонью по волосам, позволяя эмоциям взять верх.

Когда Атум заискрил, Ликург не задумываясь приготовился дать отпор. Это и рефлекс, и инстинкт, свойственные многим созданиям. При этом он осознавал, что проиграет. Магия высшего сильнее магии бога, тем более одного-единственного бога, но проигрывать без боя ни один бог не станет, особенно в его роду. Как вдруг… Лик на этом моменте чуть остановился и проанализировал свои ощущения в воспоминаниях. Было похоже на прилив. У него просто оказалось гораздо больше энергии, чем он рассчитывал, и она, энергия, была гораздо чище, чем он рассчитывал. Ничего сложного изнутри он не ощутил. Единственно, в какой-то момент прилива едва не захлебнулся от неожиданности, а так… Никого и ничего инородного.

Ликург сбросил маску и оглянулся через плечо. Шут рассматривал его с нескрываемым любопытством.

– Слишком много силы для тебя одного. А, сосуд? – пробормотал Эйдолон.

Собеседник оскалился и зашипел.

– Поговори со мной.

Шут моргнул и на миг оцепенел.

– О чем? – после короткой паузы спросил он неожиданно спокойным голосом.

– О Марусе.

Безумец вновь сверкнул злым холодным взглядом и оскалился.

– Поговори со мной, – невозмутимо повторил просьбу Лик. – Никто не позволит тебе отделиться от нее.

– А кто сказал, что я хочу?