Смертельно прекрасна - Эшли Дьюал

– Держись, – командует Ноа, ухватив меня за плечо, – все в порядке?

В порядке ли я? Черт возьми, конечно, нет! Мы только что были в маленьком, плохо освещенном кабинете, забитом книгами, папками и документами. А теперь стоим посреди заснеженной трассы! И это нормально?

– Не отвечай, – кивает Смерть, – я все понял.

– Читать чужие мысли неприлично! – ворчу я и поправляю куртку.

– Я и не читаю. Если сама не выключишься, я слышать не перестану.

– Но как можно отключить мысли?

– В том и загвоздка, что никак. Поэтому прости.

– Вы же Смерть, верно? – Я растерянно взмахиваю руками. – Почему вы такой… дружелюбный?

– Вам не хватает ужасов в реальной жизни? – Ноа выдыхает морозный воздух, и пар окутывает его лицо.

– Когда вы в последний раз отдыхали?

– Дай подумать, Ари, – Ноа Морт покачивает головой и хитро смотрит на меня, – никогда, кажется.

– Да ладно! Хотя неудивительно. Выглядите вы смертельно уставшим.

Как мама общалась с ним? Как проходили их встречи в том маленьком, уютном кабинете? Они разговаривали, делились секретами?

Я задумчиво хмурю лоб как раз в тот момент, когда из-за поворота на бешеной скорости выскакивает наша серебристая машина. Папина машина. Воздух разом застревает в горле. Я хочу сделать пару шагов вперед, но не могу сдвинуться с места. Позади меня раздается визг шин. Наверняка это грузовик. Я не могу заставить себя обернуться, как ни стараюсь. Просто смотрю на наш летящий на гигантский шип автомобиль и чувствую, как к глазам подкатывают слезы. Мне холодно, я открываю рот, я хочу кричать, но не получается, нет, не выходит! Машина проносится так близко, что я успеваю разглядеть собственное недовольное лицо, прилипшее к окну, Лору, играющую с угольно-черными локонами. Я вижу родителей, которые глядят на нас, а не на дорогу.

– Нет. – Ужас раздирает горло. – Нет, папа, обернись! Папа!

Я срываюсь с места. Ноа Морт меня не останавливает. Я бегу за машиной, размахивая руками, мороз оставляет красные следы на коже, а мне наплевать. Наплевать…

– Нет! Папа! – кричу я, слышу оглушительный гудок грузовика, а затем на мгновение все замедляется. Многотонная махина летит вперед. Я вижу перепуганное лицо водителя. Он остался жив, а вот мои родители и Лора – нет. Разве это справедливо?

– Нет! – умоляю я, закрыв лицо руками, и внезапно время наконец восстанавливает привычный темп. Серебристую машину резко ведет вправо, колеса визжат об асфальт и тормозят, заскрипев о ледяную дорогу. Становится лишь хуже. Машину не просто несет к обрыву, ее крутит из стороны в сторону, будто бы она юла. Я хорошо помню этот момент: папа изо всех сил держался побелевшими пальцами за руль, а мама кричала. Мы все тогда жутко перепугались, но мы еще были живы и верили, что спасемся.

А затем появилось препятствие. Дерево, возникшее прямо перед лобовым стеклом.

Вот тогда никто уже ни о чем не думал. Тогда мы смирились со смертью и отключились. Меня ничто до сих пор так не пугало, как тот момент, как тот оглушительный хруст, прежде чем я провалилась в темноту. Я видела семью, родных, свет, а потом перестала. Быстро. В одно мгновение то, что имело значение, превратилось в пустоту.

Останавливаюсь как вкопанная, когда машина врезается в дерево, и над капотом поднимается плотный слой дыма. В груди что-то взрывается.

Слезы заливают мое лицо, а я даже не в силах вытереть их.

До боли стискиваю зубы. Мама, почему ты заставляешь меня вновь пройти через все это? Плечи трясутся. Я не могу подойти ближе. Да и зачем? Там лишь смерть.

На мое плечо опускается тяжелая рука. Ноа Морт напряженно глядит на машину. Меня покачивает. Неожиданно передняя дверь распахивается, и из салона выпадает мама. Она истекает кровью, волосы прилипли к лицу, а правую руку она прижимает к груди. Мама бросается к задней двери. Я подхожу ближе, раскрыв глаза, затаив дыхание. Я подхожу, не понимая, что двигаюсь, не осознавая, что вижу.

Мама умерла не сразу?

Реджина приставляет окровавленные ладони к стеклу, смотрит в салон, а затем вдруг взрывается таким криком, что у меня леденеет душа.

– Нет, нет! – плачет она, ударившись лбом о машину. – О боже мой, пожалуйста!

Я оказываюсь достаточно близко, чтобы увидеть, как она распахивает дверь, ныряет в салон и прижимает к себе голову Лоры. Лора мертва. Тонкие струйки крови тянутся по подбородку и застывают на ее шее.

– Девочка моя, очнись, Лора, очнись! – просит мама, но Лора не шевелится. – Прошу, я здесь, слышишь? Я рядом с тобой, солнышко, я здесь!

Но она не слышит.

Мама крепче прижимает ее к себе и падает на колени. Резко и порывисто. Так, будто все силы разом испарились. На ватных ногах я иду к матери, застываю около нее и осматриваю ее глубокие порезы на лице. Она плачет, я пытаюсь стереть мокрые дорожки, но не могу к ней прикоснуться.

– Мам, – плачу я, поджав губы, – я здесь, ты меня слышишь? Мама?

Неожиданно Реджина Монфор поднимает голову и смотрит в салон. Трясущимися руками осторожно опускает тело Лоры на землю. Мама обходит машину, опираясь о ледяной кузов.

– Ари, – выдыхает она, раскрыв дверь. Откуда в ней столько сил? Но она вдруг решительно вытаскивает меня из салона, кладет голову к себе на колени. Обнимает.

Мои рыжие волосы сделались красными от крови. Мама поправляет их и воет, покачиваясь из стороны в сторону.

– Ари, ты меня слышишь?

Я присаживаюсь рядом на корточки и вижу, как мамины слезы падают на мое бледное лицо. Мамины плечи сотрясаются от рыданий, будто бы кто-то ударяет ее снова и снова, снова и снова.

– Ари, пожалуйста! – просит она, а я, живая и невидимая, тяну к ней руки.

– Мам, я здесь!

– Пожалуйста, прости меня, Ари, посмотри на меня.

– Я здесь! Мам, все в порядке. Все хорошо!

– Мне так жаль, – сгорбившись, шепчет она и крепче сжимает мои плечи, – вы не можете уйти, не можете уйти. Ты не можешь, ты не бросишь меня, Ари. Пожалуйста, дыши. Дорогая, дыши.

– Джин, – Я поднимаю голову одновременно с мамой и замечаю Ноа Морта. Он навис над ней, будто грозовое облако. Его черный плащ развевается на ледяном ветру. Но это не тот Ноа, что пришел со мной. Это Ноа из воспоминания. Он чисто выбрит, а волосы уложены. Мне кажется, что между ними проносится что-то невероятное, как разряд тока.

Мама протягивает к нему руку, и он сжимает ее без колебаний. Крепко. Надежно.

– Ноа, – рыдает она, – помоги. Прошу тебя.

– Не могу, Джин, – едва слышно говорит он, – я пришел…

– Я знаю, зачем ты пришел!

– Пожалуйста. Я должен.

– Но…