Принц Густав. Выжить и победить - Маргарита Полякова

Я тоже нашел себе содержанку. Но не среди веселых девиц, а по привычке — среди недавно овдовевших. После захвата Риги таковых было больше, чем достаточно. Так что за очередной миловидной блондинкой по имени Илва даже долго ухаживать не пришлось.

К вдове прилагались две мелких девочки-погодки, но денег у меня хватало, а любить их от меня никто не требовал. Да я их и видел от силы пару раз, поскольку Илва отправила детей жить к родне. Я удивился, сказав, что мне они не мешают, а места в доме предостаточно, но настаивать не стал. Если сказано «традиции», перечить бесполезно. Пока мать обретается в статуса любовницы, девочкам лучше держаться подальше.

Ну, здравая мысль в этом есть. Тем более, что это ненадолго — я сразу сказал Илве, что больше двух лет она рядом со мной не задержится. А потом сможет вернуться к своим девочкам. И, учитывая размеры «выходного пособия», которое я даю своим бывшим любовницам, за ней вприпрыжку будут бегать, чтобы замуж взять.

Я даже на счет двух лет был не слишком уверен. Скорее всего, вопрос с моей женитьбой решится в ближайший год. Обзаводиться женой мне не слишком хотелось, но деваться некуда было. Меня и так периодически критиковали за вольный образ жизни. Причем и Столарм, и Басманов. Дескать, королю Ливонскому не пристало… и целый список того, что не пристало.

Можно подумать, я целыми днями только и делаю, что пью и гуляю. Да мне даже выспаться порой некогда! Проблемы наваливались одна за другой. Присоединился Венден? Прекрасно. Только там царили разруха и запустение.

Под руку просился Дерпт, который был завоеван шведами всего пару лет назад, но там тоже проблем было море. Лет тридцать назад, во время Ливонской войны, он был капитально разрушен, и не сказать, что после этого в его развитие и восстановление кто-то сильно вкладывался. А Дерпт мечтал вернуться в те славные времена, когда он был членом Ганзейского союза, и имел соответствующие права и свободы.

И ладно города, попавшие под раздачу в недавней польско-шведской войне. Но в Ливонское королевство просились и те города, которых война не коснулась. Орша, например. Вот уж я офигел! Они ж еще лет двести назад (если не больше) вошли в Великое княжество Литовское. Более того, город стал центром одноименного повета и управлялся по магдебургскому праву! Чего им еще-то надо?

Оказалось, что голод не тетка. А сборы на войско и на борьбу за место в Регентском совете истощили многие польские города. Так что это был бунт на корабле. И вопрос был в том, стоило ли воспользоваться ситуацией. Или лучше было поляков пока не злить.

У меня и так недовольных под боком было целое море. Те же венецианцы тяжко вздыхали, что не успели всласть попользоваться ситуацией. Собственности в Риге им досталось ровно столько, сколько было положено по договору, а вся торговля в городе отошла под контроль ее законного владельца — то есть ко мне.

Я же венецианцам секреты производства продал, а не себя со всеми потрохами! Но таким ребятам даже кончик пальца лучше не показывать — откусят вместе с головой. Так что пришлось спорить, давить и разруливать. И то не уверен, что все дыры успел перекрыть. Надо дальше контролировать.

А тут еще Басманов с Столармом подтянулись. Дескать церквей в Риге не хватает. Один ратовал за православные, второй за протестантские. И если Столарма я периодически усылал на помощь новым землям Ливонского королевства, то от Басманова так просто было не отделаться. На редкость упертый тип.

Хотя и польза от него была несомненная, не поспоришь. Именно он первым (еще до моих соглядатаев!) принес мне весть о том, что осенью в Москве скончался жених Ксении Годуновой. Как-то подозрительно вовремя. Ибо шведы, наконец, приняли решение. И предложили мне в жены дочь Карла, герцога Сёдерманландского, Катарину. При условии, что я приму протестантство и соглашусь стать Регентом. Королем шведы соглашались признать только моего наследника, рожденного в браке и воспитанного должным образом.

Вот даже интересно… насчет Ксюшиного жениха… это не иезуиты часом подсуетились?[17]

Новые свечи горели ярко, источали легкий, приятный аромат и не дымили. Наше совместное с иезуитами производство выдало первую партию продукции, и мы активно тестировали полученный результат. А получилось неплохо. И главное — проект, при сохранении тайны, обещал огромную прибыль.

Это радовало, поскольку только после того, как иезуиты убедились, что у нас получилось именно то, что задумывалось, и что прибыль намечается баснословная, я начал переговоры о смене веры. Понятно же, что всё этим должно было закончиться, но лучше не оставлять недопониманий. Проблем и без того хватало.

Иезуиты, конечно, не обрадовались такому повороту. Даже привезли мне письмо с увещеваниями от нынешнего генерала Общества Клаудио Аквавива. Я накатал почтительный опус в ответ. Дескать, так и так, скорблю безмерно, веру оставлять не хочу, но иначе не видать мне трона. А без трона не получить влияния на своих подданных.

Да и вообще в душе я останусь истинным католиком, буду помогать изо всех сил иезуитам, начну продвигать нужную веру, и в целом постараюсь влиять на подданных в правильную сторону. Словом, ложно приняв чужую веру, я смогу принести больше пользы.

Логично же, да? Вот и иезуиты посчитали, что логично. И главное — прибыльно. Причем не только в финансовом, но и в политическом плане. Ибо до сих пор у них не было никаких рычагов давления/влияния на протестантскую Швецию. Правда, мне предлагалось продавить для себя корону, а не регентство, но я спешить не хотел.

Начнем с того, что несмотря на происхождение, я для шведов — посторонний тип. Который даже языком владеет посредственно. (Я, конечно, учился, но до коренного шведа мне было еще ползти и ползти). Плюс, мои заигрывания с Москвой тоже порождали опасения. А ну как сдам родную Швецию Годунову? Да и мои претензии на включение некоторых территорий в Ливонское королевство тоже не всех радовали.

Ну и зачем гусей дразнить? Тем более, что я не уверен с своей способности реально управлять Швецией. Надо ехать, узнавать текущую обстановку, обзаводиться связями, выяснять, кто против кого дружит, а потом уже решать для себя — что я хочу. Если покажется, что трон захватить реально и перспективно — значит, будем работать в этом направлении.

Смена веры прошла тихо, в камерной обстановке. Густав и без того был жутко недоволен подобным обстоятельством. Он-то, в отличие от меня, истинно верующий человек. Пришлось напомнить ему, что нас двое, и веру меняю именно я. А он так и останется католиком. После этого дело сдвинулось с мертвой точки.

Окончательно же Густав примирился с моим протестантством после того, как в Ригу приехала Катарина. Миловидная 18-летняя девица, похоже, произвела на него приятное впечатление. Карие глаза, каштановые волосы, нежный румянец и скромность… На мой взгляд, нос мог бы быть и поменьше, но если учесть, что я ее почти в два раза старше… не мне выпендриваться.