Таинственный двойник - Юрий Торубаров

– Ну как? – когда шатер остался позади и их уже никто не мог слышать, спросил Осман, останавливаясь.

– Ты знаешь, здорово! Когда говорил шейх, он своим голосом, всем своим видом приковал меня к себе. И я ничего, кроме его слов и его самого, не мог ни видеть, ни слышать. И как здорово: «Аллах благословляет вас». Слышишь, вас! – Санд смотрел на Османа, и лицо его горело.

– Да, действительно здорово. Но я не об этом.

– А о чем?

– О ней. Как она тебе?

– Зухра? О! Она необыкновенна! Аллах посылает тебе такую жену! – при этом его голос стал наполнен сладострастием, внутреннем желанием получить что-то подобное.

Осман остался доволен. А Санд продолжал:

– Какие у вас красивые девушки. Взять Арзу. Как они похожи!

– Лучше Насти?

– Лучше Настеньки не бывает. Но она… почти как Настя!

– Тогда не тужи. После похода найдем твою Настеньку.

Ночь в разгаре. Но огромной массе людей не спится. И ведет она себя странно. Прибывающие берут коней под узцы и исчезают в черном чреве леса. Ни огонька, ни звука. Ночная прохлада пробирает до костей. Греются у конского крупа или толкаются друг о друга.

Наконец где-то внизу прокричал петух, предвестник рассвета. Темень стала заметно разжижаться. И тут издалека донеслось:

– Ааа!

Залаяли собаки. Начали вспыхивать огни. Вскоре несколько мощных факелов осветили местность. Это горели чьи-то шатры. Бой начался! В первое время он приближался к лесу, который был наполнен людьми. Но затем его звуки стали отдаляться.

Вскоре прискакал какой-то всадник на взмыленном коне.

– Бей просит помощи! – прокричал он и повернул назад.

Люди слышали его крик и уже приготовились седлать коней. Но команды не было. Она поступила тогда, когда шум далекого боя почти заглох.

– Ааа! – потрясло воздух.

– Вперед! – и земля затряслась от конского бега.

Торжествовавший победу противник растерялся. Кое-кто стал поворачивать коней, чтобы встретить нового врага. Услышав призывное: «Ааа!», воодушевились начавшие было отступать вои. Оборонявшийся бей сражался как лев. Но сила ломит силу. Видя, что врага не одолеть, он закричал что есть силы:

– В горы!

Его воины поняли задумку командира: там их не достанет враг! Там спасение. Напор их был неожиданным и таким сильным, что они прорвали строй акынжи, открыв себе дорогу. Возликовали вои!

Но рано радовались. Они еще не знали, с кем будут иметь дело. Раздался зычный глас:

– Янычары! Вперед!

Как тигры налетели они на врага. Особенно отличался их предводитель. Головы так и летели от мелькавшей в воздухе его сабли. Враг дрогнул и стал разбегаться. Бей понял, что если не остановить предводителя, бой будет проигран. И храбро бросился на него. Был он опытным сильным воином. Увидя перед собой юношу, возрадовался: с ним-то он расправится.

Но первые же сабельные удары дали понять бею, что перед ним опытнейший воин. Бей повел себя осторожнее. Но это его не спасло. Юноша сумел достать его плечо. Это разъярило бея. Собрав в кулак последние силы, с диким криком он ринулся в атаку. Но вскоре его бритая голова покатилась под копыта лошади. Увидев гибель предводителя, его люди разбежались.

Бей нашел своих верблюдов, прихватил кое-что еще и поблагодарил Эртогрула за оказанную помощь, бросив на прощанье:

– Землю можешь взять себе!

Великое дело началось! Первый бейлик был присоединен. Санду есть куда привезти свою Настю. Теперь ничто не мешало осуществить задуманную поездку в Константинополь. На этот раз им повезло. Фодых вернулся и отлеживался в шатре.

Услышав имена нежданных гостей, он ринулся к выходу, чтобы их встретить. Прикрикнув на родню, чтобы побыстрей собирала угощение, он провел гостей в шатер. Осман изложил ему их предложение. Фодых крайне удивился, спросив, сколько прошло времени. Услышав, хозяин ударил себя по жирным ляжкам.

– Да вы что! Столько времени прошло. Думаю, мы ничего не узнаем. Потом, почему Константинополь? Есть ведь и другие рынки. Все не проверишь. Вы не подумайте, что я это говорю, чтобы не ехать. Поеду хоть куда. Был бы толк.

Осман посмотрел на Санда.

– В Константинополе самый большой рынок, как мне сказали. Там есть люди, которые бывают на разных рынках. Может, они что-нибудь скажут.

Пока шел разговор, принесли вино, сладости, фрукты. Донесся запах жареного мяса. Фодых жестом пригласил к угощению. Но воспрепятствовал Санд:

– Давайте все решим, а тогда уж, – он кивнул в сторону угощения.

Фодых согласился и, подумав, сказал:

– Ты, Санд, правильно сказал. Есть там люди, которые бывают во многих местах. Встретиться с ними лучше всего в Константинополе. А если им пообещать вознаграждение… – он смотрит на Санда.

За него ответил Осман:

– Оно будет хорошее.

Фодых оживился:

– Это меняет дело. Три дня на сборы, и в путь.

– Фодых, – обратился к нему Осман. – Отец предупредил, чтобы мы уехали тайно: или в Конью, или за барсом.

– Правильно сказал бей, – подхватил Фодых, – он очень умный и осторожный человек.

Умур-бей не на шутку встревожился, когда узнал, что его враг Эртогрул присоединил к своему бейлику еще один. Умур-бей понял, что время сегодня играет на руку Эртогрулу. Сейчас некому даже пожаловаться. Султан силы не имеет, а идти в открытую на Эртогрула немногие решатся. Теперь надо думать, чтобы не потерять свое. Но все же это безобразие! Масло в огонь подлило сообщение, что важную роль в этом деле сыграл его бывший раб и спаситель. Но что он был спасителем, как-то быстро забылось, а вот что он раб – помнилось. И разозлило бея до предела.

Он вызвал к себе Наима. Тот, несмотря на милостивое к нему отношение бея, заперся в своем шатре и не показывал носа. Он не мог вынести заметного издевательского к себе отношения со стороны соплеменников.

– Неудачник! – так говорили взгляды встречных.

Это бесило, и зло все больше и больше овладевало им. Он придумывал Санду, на кого валил все свои неудачи, разные виды казни. Сжечь, разорвать лошадьми, утопить. Но и этого казалось ему мало. Ненависть к Санду не давала ему покоя. Он хотел придумать что-то такое, что заставило бы этого проклятого уруса мучиться долгое время. Но что?

Однажды небо смилостивилось над его мучениями и послало ему гостя. На Руси их зовут коробейниками. Это был уже пожилой мужчина, по обличию – грек, с обросшим лицом, большим носом и впалыми, но умными глазами. Одет он был весьма бедно. Потрепанная, видавшая виды кожаная куртка, наверное, с чужого плеча, ибо болталась на нем, как на вешалке. Рваные, в заплатах порты, заправленные в изношенные сапоги. На голове малахай. Сняв его, он обнажил большую лобастую голову, покрытую жидкими, выцветшими волосами.