Рамзес. Храм миллионов лет - Кристиан Жак

В Шенаре ожила надежда. Конечно, каждый знал об этом! Если эта голубая птица была фениксом, он не просто облетел бы Мемфис, так как, по легенде, у него была определенная цель. Бессмысленное кружение заблудившейся птицы вскоре рассеет иллюзии толпы, это не станет вторым чудом Рамзеса и, возможно, принизит первое.

Этот шанс, тот самый шанс, который должен был подвернуться!

Еще несколько криков детей, и воцарилась тишина.

Громадная синяя птица продолжала выписывать круги над городом. В замершем воздухе было слышно пение ее грациозного полета, шелест крыльев, похожий на шелест ткани. За радостью последовали горечь и плач, людям довелось увидеть не феникса, появлявшегося раз в пятнадцать столетий, а несчастную цаплю, отбившуюся от стаи.

С облегчением Шенар вернулся в кабинет. Как он был прав, не веря в эти старые сказки для дураков! Ни птица, ни человек не живут тысячелетиями, никакой феникс не прилетит отмерить время и указать избранность фараона. Но из этого события стоит извлечь урок: тому, кто хочет править, нужно уметь манипулировать толпой. Дарить мечты и иллюзии так же необходимо, как и кормить хлебом. Если популярность главы правительства не приходит сама по себе, нужно ее сформировать, используя слухи и домыслы.

Крики возобновились.

Несомненно, разочарованная толпа в гневе, лишившись чуда, которого ждала. Шенар различил имя Рамзеса, чье поражение грозило быть все более и более очевидным.

Он вернулся на террасу и остолбенел, увидев ликующую толпу, приветствующую полет феникса к обелиску на изначальном Холме.

В бешенстве от ярости Шенар понял, что даже боги провозглашают новую эру. Эру Рамзеса.

— Два знамения, — заключила Нефертари. — Неожиданный паводок и возвращение феникса! Чье правление начиналось более ослепительно?

Рамзес читал доклады, только что ему принесенные.

Этот невероятный подъем воды до идеального уровня был благословением для Египта. Что до громадной голубой птицы, которой восхищалось все население Мемфиса, она удобно расположилась на обелиске храма Гелиополя подобно лучу застывшего света.

Посланник того мира больше не двигался и наблюдал за страной, любимой богами.

— Ты кажешься растерянным, — заметила царица.

— Кто не был бы удивлен силой этих знамений?

— Они заставят тебя отступить?

— Напротив, Нефертари. Они подтверждают, что я должен двигаться вперед, не заботясь о препятствиях, пересудах и трудностях.

— Итак, пришел час осуществить твой замысел.

Он обнял ее.

— Прилив и феникс дали ответ.

Запыхавшийся Амени ворвался в приемную залу царской четы.

— Глава… Дома Жизни… желает поговорить с тобой.

— Пусть войдет.

— Серраманна хочет обыскать его… Будет скандал!

Рамзес направился быстрым шагом к прихожей, где лицом к лицу стояли мощный, обритый наголо шестидесятилетний главный смотритель и громадный сард в доспехах, шлеме и вооруженный.

Смотритель склонился перед фараоном, чье неудовольствие заметил Серраманна.

— Без исключений, — пробормотал сард. — Если нет, вашу безопасность нельзя будет гарантировать.

— Чего вы хотите? — спросил Рамзес у смотрителя.

— Дом Жизни надеется как можно скорее увидеть вас, Великий Царь.

Когда Сети отвез Рамзеса в Гелиополь, он решил подвергнуть его испытанию, от которого зависело его будущее. Сегодня он, уже будучи фараоном, ступил на землю великого храма Ра, столь же просторного, как и храм Амона в Карнаке.

На этом священном месте, через которое проходил канал, было построено множество зданий: храм Атума на изначальном Холме Бен-Бен, святилище геральдической персеи Ишед, на листьях которой были записаны имена царей, святилище Эннеады, построенное Джосером, создателем ступенчатой пирамиды в Саккаре.

Гелиополь был прекрасен. Аллеи, украшенные множеством каменных изваяний божеств, прорезали тенистые заросли акаций и тамариска, пышно разрослись фруктовые сады и оливковые рощи, пчеловоды собирали большой урожай меда, тучные стада коров в изобилии давали молоко, в мастерских обучали умелых ремесленников, около сотни деревень работало на священный город, который, в свою очередь, обеспечивал их благоденствие.

Здесь была воплощена египетская мудрость, записанная в ритуалах и мифах, переходящая из уст учителей в уши последователей, ученые, маги и жрецы совершенствовали здесь свое искусство вдали от посторонних глаз и суеты.

Глава Дома Жизни Гелиополя, самого древнего в стране, по чьему образу были созданы все остальные храмы, не часто появлялся в свете. Погруженный в размышления и изучение, он редко покидал свои владения.

— Ваш отец часто посещал нас, — заметил он Рамзесу. — Самым большим его желанием было удалиться от этого мира, но он знал, что оно неосуществимо. Вы молоды, Великий Царь, у вас тысяча замыслов, которые роятся в вашей голове и сердце. Но достойны ли вы того имени, которое носите?

Рамзес с трудом сдержал свой гнев.

— Вы в этом сомневаетесь?

— Вместо меня ответят небеса. Идите за мной.

— Это приказ?

— Вы — повелитель страны, а я — ваш слуга.

Глава Дома Жизни не отвел взгляд. Этот человек был серьезнее, чем все противники, с которыми приходилось сталкиваться до сих пор.

— Вы пойдете за мной?

— Показывайте дорогу.

Жрец шел ровным шагом и направлялся к изначальному Холму, где стоял обелиск, покрытый письменами. На его вершине неподвижный феникс.

— Вы согласны поднять голову, Великий Царь, и пристально посмотреть на птицу?

Полуденное солнце было таким ослепительным, что феникс словно купался в свете.

— Вы хотите, чтобы я ослеп?

— Вам решать, Великий Царь.

— Царь не будет отвечать на вызов.

— Кто, как не он, сам решит это?

— Объясните мне, чего вы хотите.

— Вы носите имя, Великий Царь, и это имя поддерживает ваше царствование. До сегодняшнего дня все шло идеально, оно останется таковым, решитесь ли вы подтвердить это, несмотря на риск?

Рамзес посмотрел прямо на солнце.

Солнечный диск не сжег его глаза и он увидел, как феникс увеличился, взмахнул крыльями и поднялся к небу. Долгие минуты глаза монарха не отрывались от света, заставляющего сверкать лазурь и порождающего день.

— Вы действительно Рамзес, Сын Света и дитя солнца. Да будет ваше царствие триумфом света над тенью!

Рамзес понял, что ему нечего бояться солнца, чьим земным воплощением он был. Оно было связано с ним и питало его своей энергией.