Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина - Валерий Большаков

Ввинтился.

Иван сбил своего без особых затей – впаял трассеры в мотор да еще и подвернул чуток, чтобы больше боеприпасу вошло.

«Мессер» будто споткнулся – двигатель отрезало, винт замер, а изо всех щелей и пробоин в носу пыхнули дым и пламя. Летел самолет уже по инерции, беспорядочно вращаясь чуть ли не по всем осям.

Добро пожаловать на днепровский бережок…

Раки жирнее будут.

Пара «Мессершмиттов» дали гари, переводя моторы на форсаж и быстренько-быстренько выходя из боя. Ну уж хрен…

– Группа! Добить гадов!

Группе только скажи…

В который уже вылет Иван чувствовал легкое беспокойство.

То, что его эскадрилья за все время боев потеряла всего один самолет и ни одного пилота, напрягало. По теории вероятности, чем больше вылетов, тем скорее жди похоронных дел. Ан нет.

Да, кой-какое свое умение он летунам передал, а за ним, считай, все типы истребителей – от «ишачка» до «Ла-7» и «Як-9». И все те приемчики, увертки да методы гонять фрицев по небу, что нажиты были непосильным трудом, он прятать и не думал, делился щедро.

Не жадина, чай.

(Это внук, хитрюга, тараща глаза, любил клянчить у деда конфеты, вопрошая: «Ты же не жадный?»)

Ну, знание да умение – это хорошо, но мало. Было еще и драгоценное чувство товарищества, и слаженность (спасибо Бубликову), и азартная уверенность в победе. И везение.

А фарт, как известно, штука капризная… Вот и беспокоился комэск. Иван усмехнулся. Уж больно ты в переживания ударился, генерал-лейтенант. Рефлексируешь, как дамочка-интеллектуалка.

Включи мужика! И не парься.

Удерживая «МиГ» на вираже, Жилин мчался вдогон за уходившими «Мессерами». «Мигарь» был быстрее.

Пулеметы замолотили, посылая раскаленные, увесистые кусочки металла, дырявя дюраль на левом крыле «худого» и расколачивая на осколки кабину. Прыгать с парашютом было уже некому, душа немца сошла в ад.

Глянув, как второй – и последний – «месс», объятый пламенем, пикирует на полуразрушенные кварталы Могилева, Иван поворотил истребитель к Луполову.

Пока они гоняли немцев, «туберкулезы» разгрузили, а три машины уже шли на взлет, заставленные, видать, носилками. Жилин представил себе огромный фюзеляж «ТБ», в котором можно плясать, и мягко улыбнулся. «Скорая помощь».

Топлива хватало еще на полчаса, и «МиГи» стали вить круги над аэродромом. Взлетевшие «ТБ» тоже пошли на круг, только пониже истребителей. Им легче, у «ТБ-3» баки почти на восемь тонн…

Хотя и жрут, наверное, поболе «мигаря»!

– Группа, внимание! Бдим.

Девять «туберкулезов», выстроившись «двойным гусем», потянулись на восток. Девять прибыло, девять убыло.

«Мигари» шли ниже и выше «ТБ».

И бдели.

Г. Гудериан:

«4-я танковая дивизия перешла через Десну, 10-я мотодивизия достигла пункта, севернее Короп, но в результате стремительной контратаки русских была отброшена обратно на противоположный берег, крупные силы противника наступали также и на ее правый фланг.

В полосе действий 47-го танкового корпуса русские наступали из района Трубчевска на запад и на северо-запад, сильно потеснив стойко державшиеся части 17-й танковой дивизии…

Учитывая наступление противника против моих обоих флангов и его активные действия перед фронтом, особенно против 10-й мотодивизии, мне показалась сомнительной возможность продолжить наступление имеющимися в наличии силами.

Поэтому я снова обратился к командованию группы армий «Центр» с просьбой предоставить в мое распоряжение 46-й танковый корпус…

3 сентября днем я побывал в 10-й мотодивизии, которой в течение нескольких дней пришлось участвовать в тяжелых боях и которая понесла большие потери. На следующий день 4-я танковая дивизия намеревалась наступать в направлении на Короп, Краснополье. Противник, действовавший против этой дивизии, до сих пор оборонялся очень упорно, в том числе и против наших танков».

8 августа подступил край – немцы перебрасывали дивизии под Смоленск и Могилев, «занимая» их у групп армий «Север» и «Юг».

А это уже было опасно – тем частям РККА, что еще удерживали Могилев, грозило полное уничтожение.

И Ставка дала приказ на отступление. Защитники Могилева медленно покидали западные окраины города.

Перейдя мост через Днепр, они взорвали его за собой. Прорыв начали вечером того же дня – командармы, комкоры и комдивы выдвигали войска по трем маршрутам в общем направлении на Рославль.

В авангарде следовали 20-й, 5-й и 7-й мехкорпуса, в арьергарде – наиболее боеспособные части 110-й и 172-й стрелковой, 1-й мотострелковой дивизий.

Организованному выходу окруженцев не помешали двухдневные бои. Вместе с «могилевцами» отступали 4-й, 16-й, 19-й, 20-й и 22-я армии. Отступали, занимая готовые рубежи обороны на линии Рославль – Ярцево – Велиж (второй стратегический эшелон постарался).

При наступлении на Мстиславль отличился старший лейтенант Джугашвили, чья батарея сутки удерживала немецкие танки, прикрывая отход частей 7-го механизированного корпуса.

Генерал-полковник Франц Гальдер, начальник германского Генштаба Сухопутных войск, признал положение тревожным: дивизиям Вермахта на северном фланге группы армий «Центр» не удалось окружить советские войска под Невелем, а из Великих Лук немцев выбили. На южном фланге шли бои за Гомель.

Короче говоря, цель, поставленная Ставкой, была достигнута – немцев Красная Армия измотала.

Измотала до того, что Главное управление Вермахта (ОКВ) издало директиву, приказывая группе армий «Центр» основными силами перейти к обороне, ожидая пополнений.

И тем не менее немцы оставались полны оптимизма.

И Гальдер, и фон Браухич, и все-все-все были непоколебимо уверены в выполнимости плана «Барбаросса».

Ближе к концу августа, согласно «гениальной» стратегии Гитлера, 2-я и 3-я танковые группы должны были разойтись – одна направо, другая влево, чтобы оказать поддержку группам армий «Юг» и «Север». А группа армий «Центр» должна была вести наступление на Москву силами одной пехоты.

Герман Гот, фыркая от презрения к «ефрейтору», писал:

«Это было полным отречением от первоначального плана – мощными силами, сосредоточенными в центре, пробиться через Смоленск на Москву. «Мощные силы» центра, состоявшие из двух танковых групп и трех полевых армий, сократились до одной полевой армии. Обе же танковые группы – основная ударная сила – были переброшены одна направо, другая налево. Совершенно очевидно, что подобное обстоятельство противоречило принципу наступать там, где противник более всего ослаблен, то есть между Смоленском и Великими Луками в направлении на Ржев».