Рыцарь страха и упрека - Алла Холод

Огромный резонанс вызвало в городе возбуждение уголовного дела по факту замены труб при строительстве нового коллектора. Когда коллектор, на строительство которого ушло четыре года, был готов к сдаче, поступила информация, что трубы, зарытые в землю, вовсе не те, которые значатся в документах. В ходе доследственной проверки было произведено разрытие, назначены технические экспертизы, которые подтвердили, что в новом коллекторе установлено замаскированное старье. Скандал был страшный, и опять ниточки от подрядчика вели все туда же — в Городскую коммунальную палату.

Подчиненные Павла проводили всю необходимую работу, чтобы связать нужные концы с концами. Павел подключил к теме и своего старого приятеля Рому, Романа Андреевича Величко, с которым когда-то вместе работал над передачей «Патруль». Теперь бывший начальник пресс-службы ГУВД был директором областного телеканала. «Коммунальный беспредел», информацией по которому регулярно снабжал Романа Павел, стал одной из ведущих тем, на которой канал зарабатывал рейтинги. А Павел приближался к своей цели — общественной дискредитации Городской коммунальной палаты, за которой должна последовать, по его плану, чисто юридическая процедура.

Дело шло своим чередом, Павел контролировал процесс, ожидая того момента, когда он снова столкнется с Геннадием Барсуковым. Но столкнется в принципиально ином качестве. И толстомордый барыга возместит ему все, что пришлось затратить, чтобы погасить тот скандал. И не только возместит, а еще очень и очень хорошо добавит.

По дороге Павел позвонил своему сотруднику и услышал обнадеживающие новости: вчера вечером директор управляющей компании «Чистый город» согласился под протокол заявить, что направил платежи населения на нужды сторонних организаций по личному указанию господина Барсукова. Кольцо вокруг барыги сжималось. Все шло так, как и задумал Павел.

Подъехав к дому, Волков сделал всегдашнюю пакость: не загнал джип в гараж, хотя ехать пока было некуда, а поставил у ворот. Да так, чтобы сосед был вынужден проезжать по тому месту дорожки, где после зимы образовалась яма. Сосед приходил от этого в ярость, но Павлу только того и было нужно. Сам он первым разговаривать с ним не станет, пусть барыга проявит инициативу. Пусть придет поругаться, например, а там слово за слово, и Павел культурно объяснит его дальнейшие перспективы. Уж это он умеет.

Коньяк, купленный в армянском кафе, кончился. Бутылочка была маленькой, двухсотграммовой.

«Ладно, — подумал Павел, — пару часов сна еще никому не вредили, ни одному человеку. Сейчас я на таком нервяке, что даже мысли никакие в голову не идут. Надо отдохнуть. Недаром же люди говорят, что с проблемой нужно переспать, и тогда она перестанет быть проблемой. Тогда найдется какое-то решение».

Материала было множество, и картина последних дней жизни Павла Волкова представлялась уже более или менее ясной. Оперативники работали не покладая рук, отрабатывая каждую версию, однако о том, чтобы предъявлять кому-либо обвинение, Сергей Алексеевич еще даже не мечтал.

Версий вырисовывалось несколько, и почти все ему нравились, каждая имела право на существование, в каждой имелись мотивы, но прямых улик пока не нашлось ни одной. Имелась, правда, одна вполне материальная, вещественная находка, но ее одну, без иных доказательств, всерьез рассматривать не приходилось.

Дело двигалось, каждый день приносил новую информацию, но к разгадке Сергей Алексеевич не приближался. Не было найдено орудие преступления. А без него — как хочешь, так и расследуй. Из дома ничего не пропало, только в подвале обнаружилось место, свободное от повсеместно царящей там пыли. На бутылке водки «Финляндия», которая стояла на барной стойке, оказались только отпечатки Волкова, ничьих других не было. На стульях, в том числе и на том, на котором, возможно, сидел (или сидела) убийца, отпечатков обнаружилось множество. Последними к ним прикасались домашние, если чужие следы и были, то давнишние, затертые и не подлежали идентификации.

То, что отпечатки Софьи Волковой имелись на стуле, следствию ничего не давало: женщина жила в доме на правах хозяйки, прикасалась ко всему, и в последний раз это могло иметь место тогда, когда она еще не ушла из дома.

Рядом с телом валялось кухонное полотенце и небольшой блестящий предмет в форме скобки. Вернее, не предмет, а обломок, фрагмент какой-то поверхности. Наконец пришло заключение эксперта о том, что это не что иное, как часть мобильного телефонного аппарата — деталь покрытия передней панели телефона «Нокиа». Павел Волков в последнее время жил один, в доме никто не прибирался. Когда появился на полу этот блестящий кусочек? От чего он отломился? Вполне возможно, что это произошло давно, однако на счет найденного фрагмента Сергей Алексеевич задумывался, не сбрасывал его со счетов.

Решительно не нравился ему Геннадий Иванович Барсуков, сосед убитого Павла Волкова. Вообще-то за многие годы работы следователь Поповкин воспитал в себе профессиональную привычку относиться ко всем людям — и к свидетелям, и к подозреваемым — ровно, непредвзято, без личных эмоций. Работа следователя — установление истины, а для этого требуется объективность и бесстрастность. По молодости было трудно держать свои симпатии-антипатии при себе, не пускать в дело, но со временем Сергей Алексеевич воспитал нужное отношение. То есть, когда кто-то следователю откровенно «не нравится», это даже хорошо, значит, исходит от человека флюид лжи, неискренности, и если следователь это почувствовал, значит, доверять персонажу особенно не стоит, значит, каждое его слово требует тщательной перепроверки. Это уже не личная антипатия, а профессиональное чутье, умение разбираться в человеческой психологии. А вот на сальные волосы или, скажем, запах изо рта обращать внимания все же не следует. Конечно, определенные выводы можно сделать и из того, во что человек одет и вообще как выглядит, и это наблюдение может быть полезным. Но даже неприятный внешне человек вполне может говорить правду, и наличие у него отвратительного на вид второго подбородка вовсе не говорит о том, что он лжец. Все это было прописной истиной, и все-таки некое ощущение по поводу Геннадия Барсукова у Сергея Алексеевича было.

Павел Волков именовал соседа не иначе как «барыга». И эта кличка, надо признать, Барсукову ужасно подходила. Маленькие, внимательные, изучающие глазки, подвижный, мясистый, как будто что-то жующий рот, мощный второй подбородок, пухлые пальцы… Интересно, почему люди, обладающие такими короткими и толстыми пальцами, обязательно носят массивные кольца? Ужасно дорогие и столь же безвкусные. Во всем остальном Геннадий Барсуков вполне приличен: стильный летний костюм, элегантные туфли. И машина у него красивая — дорогой «Мерседес» чудесного дымчатого цвета. Но кольцо… «Пять баллов» Павлу Волкову за кличку — стопроцентный «барыга»…

Ну да ладно, все это лирика. Не лирика то, что вышеозначенный Геннадий Иванович Барсуков позвонил в милицию в 18 часов 15 минут и сообщил о том, что в доме номер 26 по улице Вишневой он обнаружил труп своего соседа Павла Константиновича Волкова.

По словам Барсукова, он шел к соседу ругаться. Волков якобы не первый раз поставил свой автомобиль таким образом, что Геннадию Ивановичу приходилось объезжать его, попадая колесами в глубокую яму. Поскольку дом Барсукова на улице последний, никому больше положение волковского джипа помешать не могло. А вот Барсукову мешало: у него не джип, седан, подвеска, извините, не казенная, чтобы по ямам ее мытарить. Знаете, сколько стоит подвеска на такой «Мерседес»? Сергей Алексеевич не знал, своего «Мерседеса» у него не было, но догадаться было нетрудно. Волков и раньше мелко гадил своему соседу, но тот молчал. А вот сейчас терпение лопнуло.