Цейтнот. Том II - Павел Николаевич Корнев
Шрифт:
Интервал:
Вспыхнуло и щёлкнуло раз и второй, внешне бронеавтомобиль нисколько не пострадал, но крупнокалиберный пулемёт в его башенке заткнулся, и всё бы ничего, только я вдруг обнаружил, что остался на злосчастной набережной в одиночестве. Климент невесть зачем втащил Горского на заднее сиденье нашего автомобиля, а Кеша уселся на водительское сидение и направил машину в объезд догоравшего вездехода.
В глубине дома загрохотали выстрелы, сверкнуло раз и другой, и я отбросил идею об отступлении тем путём, перехватил несколько случайных и не очень пуль и бросился вдогонку за легковушкой. Бросился сам и метнул перед собой управляемую шаровую молнию, на всякий случай запулив той в арку, где было заложено взрывное устройство.
Там рвануло, а я заскочил на переднее пассажирское сидение начавшего набирать скорость автомобиля, захлопнул дверцу и заорал:
— Экран ставьте! Ставьте экран, а то покрошат!
На секунду нас прикрыл от обстрела пылающий вездеход, и этого краткого мига хватило Клименту, чтобы трезво оценить ситуацию, хрипло выдохнуть и сотворить полноценный щит, подвесив его позади бравшего разгон автомобиля. И — проскочили дальше, подпрыгнули на мёртвом теле, вновь попали под огонь!
Кеша задействовал сверхспособности и придал нашей колымаге скорость гоночного болида, но пули летели быстрее. По багажнику застучало, треснуло и осыпалось заднее стекло, что-то угодило в мой подголовник, но вот его уже пробить не смогло, засело внутри. Я скорчился на сидении, а в следующий миг автомобиль на полном ходу вписался в поворот, выскочил на улочку, тянувшуюся параллельно проспекту, и помчался прочь от набережной.
Прямиком на позиции республиканцев! Навстречу полетели трассеры, и Кеша принялся кидать машину из стороны в сторону, сбивая прицел открывшему огонь пулемётчику. Хорошо хоть фары погасить догадался, а то бы уже прилетело!
Вдогонку тоже постреливали, а потом машину резко бросило в сторону, и она ушла на боковую улочку, начав удаляться теперь уже от проспекта. Мотнуло на сей раз нас просто нещадно, Горский вдруг захрипел и застонал, я ушам своим не поверил.
Старик ещё жив? Да как такое возможно?!
Ему пулю в сердце всадили!
Впрочем, плевать! Впереди засверкали дульные вспышки, и нас попытались нашарить трассеры, но Кеша вновь повернул, на сей раз ушёл направо, а через несколько домов повторил этот манёвр. Да ничего иного ему и не оставалось, поскольку улочка упиралась в здание — дальше проезда попросту не было.
Теперь мы на всех парах понеслись к широченному проспекту, простреливавшемуся с обеих сторон. Зацепят — и сгорим, как не было! Мелькнула мысль выскочить и уйти дворами, но я сразу отказался от идеи затаиться в нейтральных кварталах. Обложили нас крепко, энергетический фон пришёл в совершеннейший беспорядок, пространство прошивали помехи поисковых воздействий, сейчас вся надежда была на скорость. Иначе сядут на хвост, загонят и прикончат. Тут всего ничего до позиций республиканцев — никакой возможности для манёвра не останется! Ещё и свои огнём встретят!
Чертовски болела голова, я накрыл ладонью перебитый нос и уверенным воздействием выправил его, не забыв перед тем заблокировать нервные окончания. Вновь потекла кровь, но хоть дышать нормально смог и будто бы даже думать легче стало.
Климент с упорством, достойным лучшего применения, пытался реанимировать Горского, я упёрся ногами в сидение и перевалился через спинку на задний диванчик, спросил:
— Что с ним?
Впрочем, мог бы и не спрашивать — пулевое отверстие в спине Горского, которое зажимал ладонью Климент, находилось аккурат под левой лопаткой, ранение определённо было смертельным.
— Займись щитами! — рявкнул я. — Давай щиты ставь, прикончат же всех к чертям собачьим!
Мы неслись по нейтральной территории мимо домов с выбитыми окнами и закопчёнными стенами, прорехами в кровлях, обвалившимися углами и эркерами, а проспект вот он уже — одно здание проскочить осталось и всё! А там перестрелка между республиканцами и монархистами в самом разгаре, трассеры в обе стороны так и мелькают!
Климент миг колебался, потом отстранился, и кровь сразу потекла обильней, но я не сплоховал, запечатал рану плоскостью давления, после чего взялся на практике применять свои познания в полевой хирургии — обратился к ясновидению, дабы просветить старика, и неожиданно легко в этом преуспел, поскольку нервная система Горского буквально сплавилась в единое целое с внутренней энергетикой. Подверглась необратимым изменениям и плоть, и в этой части преобразования и проявились далеко не столь явно. Идеальный пациент для кого-то вроде меня! В таком ракурсе практически насквозь его вижу, без всяких чрезмерных усилий со своей стороны. Понять бы ещё, почему он до сих пор жив. С простреленным-то сердцем! Оно ведь и в самом деле прострелено!
— А-а-а! — во всю глотку заорал вдруг Кеша и силовым выбросом снёс с дороги расстрелянный легковой автомобиль, а в следующий миг мы выскочили на перекрёсток и понеслись через проспект.
Климент прикрыл машину щитами, но и так от попаданий пуль загудело кузовное железо и осыпалось крошевом одно из боковых стёкол. На трамвайных путях нас подкинуло, я шибанулся макушкой в крышу, едва не утратив при этом должной концентрации, а потом сбоку грохнуло и в багажник угодило сразу несколько осколков. Автомобиль занесло, но Кеша удержал его под контролем и направил на боковую улочку, оставив в стороне небольшой сквер.
Ушли! Ушли же, так?
Промелькнул величественный собор, вынырнули и вновь растворились в темноте деревья за кованой оградой на другой обочине, мы беспрепятственно пронеслись ещё два квартала, а дальше улица начала забирать направо, там на повороте замерли сгоревший броневик и расстрелянный грузовик.
— Впереди республиканцы! — встрепенулся Климент. — Уходи во дворы!
Кеша свернул в первый попавшийся боковой проезд, направил автомобиль в арку, проехал через двор, а потом и через следующий, приткнулся в каком-то глухом закутке. К этому времени я уже оценил всю серьёзность ранения Горского и пришёл к выводу, что пуля повредила стенку правого желудочка, в которой и застряла, не прошив сердце насквозь, и оно вопреки всему продолжало сокращаться. Еле-еле, едва-едва, но продолжало! Ещё и кровотечение для подобной раны оказалось чрезвычайно низким. Никакого фонтанирования не было и в помине, зато присутствовало противоестественное напряжение мышечной ткани вокруг пули.
— Что с ним? — спросил Климент, когда перестал тарахтеть мотор и наступила тишина.
— Всё плохо, — не стал приукрашивать я ситуацию, — но попробую стабилизировать состояние. Не мешайте!
Воздействовать на нервную систему старика я не стал даже пытаться, и потянул пулю телекинезом без всякой анестезии. Горский захрипел, придерживавший его здоровой рукой Климент резко вскинулся, но я лишь
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!