Шифр Джефферсона - Стив Берри

Но в каком порядке должны располагаться диски?

Поскольку этого указано не было, он предполагал, что по порядку номеров. Значит, когда диски будут надеты в нужной последовательности и должным образом установлены, двадцать пять строк будут представлять собой бессмыслицу.

Только в одной появится связное сообщение.

Он не сказал Кассиопее, что открыл.

По телефону такие вещи не говорят.

До Монтичелло меньше часа езды в западную сторону.

Они поедут туда завтра.

* * *

Уайетт нашел отель на окраине Вашингтона. Современное заведение с компьютером в номере. Уайетт подумал, что эта принадлежность в недалеком будущем станет такой же обычной, как фен и телевизор.

Он вставил флешку и прочел то, что расшифровал Воччо.

Умный парень.

Жаль, что он мертв, но сам виноват. Эти люди приехали, чтобы проводить их до ждущей машины. Выстрелить несколько раз в воздух, позволить ему делать свое дело и думать, что добился успеха, потом ждать и наблюдать, как бомба покончит сразу с двумя проблемами.

Карбонель заметала следы. АНБ и ЦРУ, следившие за ним, могли напугать ее. Кому не хотелось бы, чтобы одним свидетелем против тебя стало меньше.

Однако он злился на себя. Он все знал. Но хотел получить эти деньги и думал, что сможет опередить противника.

Слава богу за небольшое везенье.

На сайте Монтичелло он прочел о колесе Джефферсона, заметив, что оно находится на выставочном стенде в особняке. Усадьба располагалась неподалеку. Он отправится туда завтра и сделает все, чтобы завладеть колесом.

Уайетт взглянул на часы.

Десять минут пятого утра.

Несколько щелчков по клавиатуре, и он узнал, что усадьба Монтичелло открывается в девять.

Значит, до встречи с Андреа Карбонель у него пять часов.

Вашингтон, округ Колумбия

5.00

Уайетт любовался квартирой в кондоминиуме. Просторная, изящная, дорогостоящая. Вошел он без труда, дверь запиралась на простой замок. Ни тревожной сигнализации, ни собаки, ни световых сигналов. Кондоминиум за кольцевой дорогой, в шикарном районе, где полно фирменных магазинов и отличных ресторанов, представлял собой привлекательный комплекс за железными воротами. Очевидно, входная дверь с дистанционным управлением имела ценность для потенциальных покупателей квартир, которым нравилось вынуждать своих гостей ждать, пока откроются запоры. Кондоминиум с его квартирой во Флориде, с воротами и охраной, стоил ему и нескольким тысячам других нескольких сот долларов ежемесячно в виде налога.

Но не зря. Это держало отбросы общества на расстоянии.

Он осмотрел внутреннюю отделку, странную смесь минималистского стиля и карибского влияния, из оникса, кованого железа и терракоты. Сочившийся в окна тусклый свет открывал впечатляющую смесь цветов и оттенков. Нашел стопку компакт-дисков и обратил внимание на тему – главным образом мамбо, сальса и южноамериканский джаз. Все это было не в его вкусе, но он понимал, почему они нравятся владелице квартиры.

Андреа Карбонель.

Уайетт связался со своим давним источником и узнал, где она живет. В отличие от большинства коллег она обитала за пределами округа Колумбия и ежедневно ездила на службу в казенной машине с водителем. Тот же источник сообщил ему, что Карбонель находится на борту вертолета НРА, который приземлится в аэропорту имени Даллеса через тридцать минут. Она уже сообщила в свое учреждение, что не появится у себя в кабинете до восьми утра. Уайетт надеялся, что она собирается ненадолго заехать домой. Ее не было всю ночь, она отправилась куда-то на юг, высадив его в Мэриленде. Его удивляло, что, обычно такая внимательная относительно задумок и планов, она оказалась столь беззаботной, когда дело коснулось ее расписания. Удивляло и нападение в Мэриленде. Знает ли Карбонель, что доктор Гэри Воччо погиб? Наверняка.

Вчера она постоянно опережала его на шаг.

Сегодня его черед.

Он нигде не видел ничего личного или интимного. Ни фотографий, ни альбомов, ничего. Очевидно, у нее не было мужа, любовника, детей, подруги, любимого животного.

Но ему ли об этом говорить?

У него тоже никого не было. Он всегда жил один. У него годами не бывало женщины. Некоторые – разведенные, вдовы и еще замужние – проявляли интерес, но он никогда не отвечал взаимностью. Одна только мысль о том, чтобы делить с кем-то свои мысли и чувства, выслушивать в ответ жалобы, была ему отвратительна. Он предпочитал одиночество и тишину, которая теперь его окутывала.

Но вмешался какой-то звук.

Уайетт быстро глянул на входную дверь.

Поскрипывание.

Но не ключа, вставляемого в скважину. Кто-то ковырялся в замке.

Как недавно он сам.

Уайетт достал пистолет, вошел в одну из спален и встал так, чтобы наблюдать в щель между дверью и косяком.

Входная дверь медленно открылась, кто-то вошел внутрь.

Мужчина. Такого же роста и сложения, как Уайетт, весь в черном, шагающий бесшумно.

Значит, не только ему была нужна Карбонель.

* * *

Нокс заехал домой принять душ и переодеться. Жена встретила его как всегда радостно, не спрашивая, где он был и что делал. С этим все прояснилось уже давно. Его работа в Содружестве являлась конфиденциальной. Само собой, жена считала, что молчать его вынуждают корпоративные интересы и профессиональные секреты. Не покушения на президента, похищения людей, убийства и менее серьезные преступления, которые он совершал почти ежедневно. Она знала только, что муж любит ее, что их дети обеспечены и что они счастливы. Секретность его жизни предоставляла ему несчетные возможности делать все, что угодно. Он усвоил от отца, который всегда был квартирмейстером, что с риском приходит вознаграждение.

Несправедливо по отношению к твоей матери, сказал ему отец, что у меня есть другие женщины? Чертовски верно. Но рискую я, а не она. Если попадусь, в тюрьму сяду я. Не она. В конце концов, я всегда возвращаюсь к ней. Я ее обеспечиваю. Я состарюсь вместе с ней. Но пока у меня есть силы, я могу делать все, что захочу.

Он не понимал этой эгоистичной позиции, пока не пришел его черед, и он узнал требования этой работы на своем опыте. Компанию, которую возглавляли четыре семейства, составляли двести сорок человек. Он служил им, и они полагались на него. Но и четыре капитана требовали, чтобы он охранял их интересы. Уволить его капитаны не имели права, но могли превратить его жизнь в сущий ад.

Не угоди тем или другим, и последует суровая кара.

Хороший квартирмейстер должен понимать это состояние равновесия. И конечно, случайные связи с женщинами могли бы ослабить этот стресс. Но он никогда не поддавался искушению. Он любил жену, любил свою семью. Обманывать их – не выход. Отец не во всем был прав. Как относительно супружеской жизни, так и Содружества. Со времени отца положение вещей изменилось, и он часто задумывался, что сделал бы отец, столкнись он с современными вызовами. Капитаны сражались между собой с нарастающей ожесточенностью, что угрожало самому существованию компании. Соединявшие их давние узы, казалось, были готовы порваться. И все-таки он сделал ужасную ошибку, связавшись с Андреа Карбонель. Слава богу, предатель, на которого она указала, оказался виновным, вне всякого сомнения. Он даже каким-то странным образом сочувствовал этой обреченной душе.