Дети Хурина - Джон Рональд Руэл Толкин

— Тяжко мне придется в разлуке, — согласилась она, — но безмужней ничуть не легче, нежели замужем. А жена, может статься, надежнее удержит его и оградит от тени.

Однако встревожили ее слова Брандира, и попросила она Турамбара повременить до поры. Весьма недоумевал он и удручался; узнав же от Ниниэли, что это Брандир посоветовал ей выждать, немало подосадовал.

Когда же вновь настала весна, сказал он Ниниэли: — Время идет. Мы выждали — и ждать долее я не стану. Поступай так, как велит тебе сердце, Ниниэль, возлюбленная моя, но знай: вот каков стоит предо мною выбор. Ныне вновь отправлюсь я сражаться в лесную глушь; либо возьму тебя в жены и на войну никогда не пойду более — разве для того только, чтобы защитить тебя, ежели какой-либо враг нападет на дома наши.

И возрадовалась она всей душою, и обручилась с ним; а в середине лета сыграли свадьбу, и лесной народ устроил пышный пир; и отвели новобрачным красивый дом, загодя отстроенный для них на холме Амон Обель. Там и зажили они счастливо; но снедала Брандира тревога, и все сгущалась тень в его душе.

А между тем мощь и злоба Глаурунга стремительно росли, и разжирел он и отъелся, и призвал к себе орков, и правил как король-дракон, и все владения былого Нарготронда перешли под его власть. И еще до конца того года — третьего по счету, что прожил Турамбар среди лесных жителей, — Глаурунг начал нападать на их земли, что до поры царил мир; воистину хорошо знал Глаурунг, равно как и его Повелитель, что в Бретиле живет еще горстка свободных людей, последние уцелевшие из Трех Домов, что не покорились власти Севера. И не желали они терпеть того; ибо Моргот задался целью подчинить себе весь Белерианд и обшарить все углы, чтобы не спрятался и не затаился нигде хоть кто-то живой, избежав рабьей участи. Так что догадывался ли Глаурунг, где прячется Турин, либо (как полагают иные) тот и в самом деле на время ускользнул от неотступного ока Зла — оно не особо и важно. Ибо в итоге советы Брандира ни к чему не привели, и в конце концов Турину ничего не оставалось, как выбрать одно из двух: либо пребывать в бездействии, пока не обнаружат его и не выкурят из норы, словно крысу; либо вскорости выступить на войну — и обнаружить себя врагу.

Когда в Эффель Брандир впервые пришли вести о появлении орков, Турин на битву не пошел, уступив мольбам Ниниэли.

— На наши дома пока что не напали — а не таково ли было твое слово? — говорила она. — По слухам, число орков невелико. И рассказывал мне Дорлас, что до твоего прихода такие набеги случались то и дело — и лесные жители давали врагу отпор.

Однако лесные жители потерпели поражение, ибо это орочье племя отличалось особой свирепостью, и жестокостью, и хитростью; правда и то, что явились орки с намерением захватить лес Бретиль, а вовсе не проходили через окраины леса по иным своим делам, как прежде, и не охотились небольшими отрядами. Потому Дорласа и его людей отбросили назад с большими потерями, а орки переправились через Тейглин и вторглись далеко в лес. Дорлас же пришел к Турамбару и показал свои раны, и молвил:

— Гляди, господин, вот, краток оказался обманчивый мир, и пробил ныне час нужды, как и предвидел я. Не ты ли просил, чтобы считали тебя одним из нас, а не пришлым чужаком? Разве не общая опасность грозит нам? Ибо домам нашим недолго оставаться сокрытыми, ежели орки продвинутся в наши земли еще дальше.

Потому воспрял Турамбар, и вновь взялся за меч свой Гуртанг, и отправился на битву; когда же узнали о том лесные жители, они разом воодушевились и стеклись к нему, пока не собралась под его началом многосотенная рать. И прочесали они лес, и перебили всех орков, туда прокравшихся, и развесили трупы на деревьях близ Переправы Тейглина. Когда же выступило против них новое войско, лесные жители заманили его в ловушку; орки же никак не ждали, что противник окажется столь многочисленным, а возвращение Черного Меча повергло их в великий ужас, так что орков разбили наголову и истребили во множестве. Тогда лесные жители сложили громадные костры и сожгли трупы Морготовых солдат, грудами навалив их в огонь, и дым мести черными клубами поднимался к небесам, а ветер гнал его на запад. Однако немногие уцелевшие орки вернулись в Нарготронд и поведали о том, что случилось.

Не на шутку разъярился Глаурунг, но до поры лежал он недвижно и обдумывал услышанное. Посему зима прошла мирно, и говорили люди:

— Воистину велик Черный Меч Бретиля, ибо все наши враги повержены.

И утешилась Ниниэль, и порадовалась славе Турамбара; он же пребывал в задумчивости и говорил в сердце своем: «Жребий брошен. Вот и испытание, в котором оправдается похвальба моя либо окажется пустыми словами. Не стану я убегать более. Воистину буду я Турамбаром и через собственную доблесть и волю превозмогу судьбу свою — или паду. Но — погибну я или выживу, по крайней мере сражу я Глаурунга».

Однако ж было ему неспокойно, и выслал он отважных дозорных разведать окрестности сколь можно дальше. Ибо воистину, хотя не говорилось о том вслух, ныне распоряжался он всем по своей воле, как если бы был владыкой Бретиля, и никто более не прислушивался к Брандиру.

Пришла весна, неся с собою надежду, и пели люди за работой. Той весной Ниниэль понесла и сделалась бледна и измучена; и померкло былое ее счастье. А меж тем пришли странные вести — рассказывали люди, побывавшие за Тейглином, что далеко в лесах на равнине, ближе к Нарготронду, полыхают великие пожарища; и гадал народ, что бы это значило.

Вскорости пришли новые известия: будто огонь неуклонно движется на север и будто сам Глаурунг зажег его, ибо покинул он Нарготронд и вновь зачем-то пустился в путь. И говорили те, что поглупее, либо те, что склонны тешить себя надеждами:

— Армия его уничтожена, и теперь наконец поумнел он и возвращается туда, откуда пришел.

А другие добавляли:

— Давайте же уповать на то, что минует он нас стороной.

Турамбар же таких надежд не питал: знал он, что Глаурунг ищет его. Потому, хотя ради Ниниэли скрывал Турамбар свою тревогу, днем и ночью размышлял он, что ему предпринять; а между тем весна была на исходе и близилось лето.

И настал день, когда двое лесных жителей вернулись в Эффель Брандир в великом ужасе, ибо своими глазами видели они Великого Змия.

— Воистину, господин, ныне приближается он к Тейглину и в сторону не сворачивает, — рассказывали они. — Лежал он посреди громадного пожарища, а вокруг дымились деревья. Исходит от чудища невыносимый смрад. На много лиг до самого Нарготронда протянулся его гнусный след, и, сдается, путь этот, не отклоняясь, ведет прямиком к нам. Что тут можно поделать?

— Мало что, — отозвался Турамбар, — но это малое я уже обдумал. Вести ваши меня скорее обнадеживают, нежели устрашают; если и впрямь ползет он, как вы говорите, прямо, никуда не сворачивая, то есть у меня совет для отважных сердец.