Сталин и деньги - Арсений Зверев

Далее Сталин спросил: чем объясняется столь высокий процент налога с оборота по основным видам сельскохозяйственной продукции? Я отвечал, что здесь выявляется разница между заготовительными и розничными ценами, установленными правительством на сельхозпродукты. Следующий вопрос: для чего мы раздельно берем прибыль и налог с оборота и не лучше ли объединить эти платежи? Говорю, что если объединим, хотя бы в виде отчислений от прибыли, то в легкой и особенно в пищевой промышленности возникнет прибыль процентов в 150–200; исчезнет заинтересованность в снижении себестоимости, которое планируется в размере 1–3 процента в год, ибо прибыль будет и без того велика, но не в результате работы.

Опять слышу реплику: «Верно!» Так были затронуты многие коренные проблемы деятельности финансов, причем ни разу не упоминался вопрос о сельскохозяйственном налоге. По окончании беседы Сталин сказал: «До свидания» (редчайший случай: обычно он просто клал трубку).

Однако свидание уже не состоялось – через несколько дней И. В. Сталин скончался…

Заключая повествование о сельхозналоге, добавлю, что в запланированном тогда решении увеличение его не предусматривалось. Доходы по трудодням облагались в размере 1,5 миллиарда рублей (то есть по курсу 1961 года – 150 миллионов). Подоходный же налог взимался согласно имеющимся ставкам. Снимался и вопрос о пересмотре государственного страхования. Эти решения, как видим, соответствовали духу всей политики Советской власти по отношению к труженикам социалистической деревни. Вместо исчисления сельхозналога по прогрессивным ставкам на основе совокупного дохода (включая получаемое с садов, виноградников и от скота) были установлены твердые ставки налога с 0,01 гектара используемой в хозяйстве земли; более льготным стало и взимание подоходного налога.

Что отсюда вытекает? Советская власть упорно стремилась не допустить роста значения налогов для народного хозяйства и ориентировалась в основном на другие источники доходов. Особенно бросается это в глаза при сравнении с грабительской налоговой политикой буржуазных государств…

С чего начинаются размышления министра финансов, когда он задумывается над очередным народнохозяйственным планом и бюджетом? Предположим, запланировано поднять уровень народного потребления на 10 процентов, капиталовложений – на 12, расходы на содержание армии и на управление – на 12 процентов. Возможно ли? Предварительно требуется подсчитать, насколько увеличится национальный доход, нет ли опасности диспропорций в хозяйстве.

Национальный доход СССР – сложное экономическое понятие, обнимающее собой ряд составных элементов. Эти элементы связаны не только с экономическими, но и с политическими факторами. Например, изменение государственных границ приводит к расширению либо сужению производственной базы страны. Это неизбежно отражается на национальном доходе. Финансовые органы немедленно регистрируют эти изменения, чтобы их можно было планомерно учесть в системе народного хозяйства. Ряд таких сдвигов наметился после Великой Отечественной войны.

Как раз внутрихозяйственные элементы национального дохода, естественно, находятся в центре внимания Министерства финансов. Особенно это ощущается при рассмотрении народнохозяйственного плана или бюджета. Вот, например, наступил рубеж четвертой и пятой пятилеток. Госплан представляет проект очередного годового плана развития народного хозяйства. Задания выработаны неплохие. Но… разрыв по финансам составляет 50 миллиардов рублей. В бюджете такую сумму найти невозможно. При обсуждении проекта в Президиуме Совета Министров СССР принимается решение создать комиссию для детального изучения вопроса. Мне поручено сбалансировать бюджет и дать предложения. Как быть? Придется сократить часть капиталовложений и других затрат, связанных с расширенным воспроизводством. И все-таки проблема полностью не решена. Не затронуть ли отдельные ассигнования по сметам военных ведомств? Вношу на рассмотрение совокупность этих предложений. Снова обсуждаем проект с работниками Госплана, передаем его в правительство. Этот вариант утверждается.

Умение компоновать элементы огромного плана развития такой державы, как СССР, не постигается сразу в полном объеме. Это ведь большое искусство, помноженное на знания и опыт.

Пятая пятилетка была в целом закончена успешно. Объем промышленного производства возрос на 85 процентов. Хуже обстояло дело в сельском хозяйстве: при увеличении валовой продукции на 22 процента заданий пятилетки все же не удалось выполнить. Продуктивность колхозного скота не достигла намеченного уровня. Разноречивыми выглядели показатели работы транспорта: железные дороги и автотранспорт выполнили план за год до срока; по речному судоходству, грузопассажирской авиации и трубопроводам к запланированному рубежу не подошли. Наибольшего успеха сумели достичь в сфере количественного и качественного роста производства и повышения производительности труда. Это позволило повысить национальный доход на 68 процентов (по уточненным данным – на 71 процент).

XIX съезд КПСС в своих директивах по пятой пятилетке потребовал упрочить финансовую базу социалистической экономики, усилить контроль рублем в народном хозяйстве. Одним из путей осуществления партийных указаний было снижение себестоимости продукции. Министерство финансов, разрабатывая «свою» пятилетку, наметило именно на этом участке экономического фронта приложить максимальные усилия. И действительно, на грани четвертой и пятой пятилеток себестоимость резко сократилась. Если выделить промышленную продукцию, то с 1946 по 1950 год ее себестоимость упала на 17 процентов, а к 1955 году еще более значительно. Выигрыш для национального дохода оказался колоссальным.

С развитием народного хозяйства меняются методы борьбы за увеличение национального дохода, и все более высокая квалификация требуется от сотрудников финансового аппарата. В годы пятой пятилетки произошло некоторое обновление финансовых кадров за счет очередной партии выпускников вузов. Но основной костяк специалистов оставался прежним. В экономике, как нигде, важен опыт. Поэтому главное внимание было обращено на повышение деловой квалификации кадров (с краткосрочным отрывом либо без отрыва от производства). Широко действовали курсы переподготовки. Массовое распространение получили кружки по изучению политэкономии со специальными программами обучения, в зависимости от профиля каждого управления или отдела.

Из числа пришедших в министерство новых работников назову в первую очередь двух моих первых заместителей Д. С. Бузина и В. Ф. Гарбузова. Дмитрий Семенович Бузин после работы в Министерстве финансов был переведен в Госплан. Большой путь прошел Василий Федорович Гарбузов. Квалифицированный и отлично подготовленный работник, кандидат экономических наук, он хорошо зарекомендовал себя в должности председателя Госплана Украины. Назначенный заместителем министра финансов СССР, и здесь проявил себя с наилучшей стороны. Назначение В. Ф. Гарбузова с моим уходом на пенсию министром финансов СССР было вполне закономерно.

Не могу не вспомнить руководителей республиканских финансовых органов. Наисложнейшие по объему обязанности ложились, конечно, на плечи работников Российской Федерации, министрами финансов которой являлись в 50-е и 60-е годы А. М. Сафронов, А. А. Посконов, И. И. Фадеев. В коллегию министерства входили наряду с министром его заместители и ряд крупных специалистов, возглавлявших важнейшие участки финансовой службы. Энергично и умело действовали мои заместители, крупнейшие специалисты по практике финансовой работы и по валютным вопросам Павел Андреевич Малетин и Иван Данилович Злобин, советники по международным аспектам наших финансов Ф. П. Быстров, А. Г. Кутузов, В. К. Ситнин, В. Н. Дутов. Отлично работали многие начальники управлений и отделов: Г. Ф. Дундуков, В. А. Врублевский, И. В. Гужков (позднее стал заместителем министра), Н. В. Мошкин, С. Б. Хейфец, Г. И. Шейгам, Ф. И. Верес, В. П. Никольский и многие другие товарищи. Все они внесли большую лепту в работу финансовых органов.